Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 32

Почти теряя сознание от страха и боли в ноге, я все же добрался до Змеиного Логова, и понял, что игра Сил началась, ибо из чрева пещеры струилось холодное фосфорическое сияние.

Кое-как перебравшись через камни, я оказался у дальнего свода, где в скользкой от плесени скале неожиданно открывался проход, словно волшебный Сезам. Преодолев его, я оказался в просторном гроте, никогда прежде не виданном мною, и также залитым неземным светом. Он исходил от каменной руки с шестью пальцами, в проеме каменной арки, держащей в ладони звезду цвета морской волны. А прямо перед изваянием сошлись в смертельной схватке молодой Картер и чудовищный Зкауба.

Одежда Артура была в крови, которая в призрачном освещении казалась совсем черной. Но он не сдавался, делая все новые попытки вонзить сверкающее лезвие кинжала в зловонную плоть монстра. Тот напоминал гигантское членистоногое, с двумя парами рук, увенчанных клешнями, и тонкими щупальцами вокруг рта и в основаниях конечностей, которые беспрестанно шевелились. Кажется, у него было шесть глаз, но в этом я не слишком уверен. Существо то замирало на месте, то делало резкие движения, уклоняясь от удара или пытаясь нанести свой.

Я наблюдал схватку, спрятавшись за камнем всего в паре метров от дерущихся, и не зная, что предпринять. Тут у меня и начало першить в горле — то ли от сырости и холода, то ли от запахов ужасной пещеры. Не в силах сдержаться, я раскашлялся, и звуки эти отозвались эхом в низких сводах. Пришелец обернулся в мою сторону, и в этот момент Артур нанес решающий удар. Зкауба взвыл и рухнул на камни, а все конечности его конвульсивно задергались. От этой картины я потерял сознание…

Когда очертания мира вновь проступили перед моим взором, я понял, что валяюсь на полу пещеры и вдобавок куда-то потерял очки. Надо мной возвышалась фигура Картера — я видел его нечетко, в каком-то радужном ореоле. «Он мертв?» — выдавил из себя я, едва ворочая языком. «Да, Крис», — ответил мне Картер неожиданно низким голосом и безо всякого акцента. — «Дело сделано. Спасибо тебе за все. И прошу, позаботься о моем мальчике… Прощай!» Он коснулся меня холодной рукой, и мое измученное тело пробил озноб. Вслед за этим я вновь отключился.

Окончательно я пришел в себя уже дома. Вокруг хлопотал Артур. Оказалось, что он тащил меня вниз, к машине, на руках, а затем вызвал врача из Аркхэма. Тот, к счастью, не обнаружил ничего страшнее нервного и физического перенапряжения в сочетании с простудой, и дал необходимые лекарства. Короче говоря, я слег на неделю, но это была небольшая цена.

Выяснилось, что молодой Картер тоже плохо помнит происходившее в Змеином Логове, и в частности, свои слова, однако почему-то уверен в том, что все сделал правильно. Он говорил, что видел за Вратами отца, и тот совсем такой же, как на старых фотографиях 1920-х годов. Очевидно, в Мире Грез старость над ним была не властна.

Тело существа из грота потом доставили в Мискатоникский университет для изучения, однако утратив жизненную силу, оно слишком быстро разлагалось, несмотря на все ухищрения. Исследования пришлось прекратить, и результаты их так и не были опубликованы.

После того, как весть о героическом поступке Артура и сраженном чудовище облетела город, молодой Картер стал весьма популярной личностью. За ним бегала восторженная молодежь, а отцы семейств приглашали давать уроки французского и философии. Последствия сего были вполне закономерны — не прошло и года, как Артур женился на прелестной девушке Джоан Кори.

Произошло также еще одно знаменательное событие. Кажется, через неделю после эпопеи в Змеином Логове ночная тьма под окнами огласилась требовательным мявом. Мы с Картером сбежали вниз, узнав голос Бастера. Тот был не один, а в сопровождении весьма невзрачной бродячей кошки из местных, которая, робко мяукнув, взошла на крыльцо и стала тереться о ноги Артура. Окинув нас своим не по-кошачьи умным взглядом, Бастер многозначительно мявкнул, как бы прощаясь и оставляя свою спутницу на наше попечение, с чем и скрылся в ночной тиши. Больше мы его не видели…

Сейчас, когда я пишу эти строки, у ног моих крутится маленький черный котенок славного рода Бастеров, а из коридора я слышу голосок юного Дэвида Картера, разыскивающего своего любимца. Да, у Артура уже пошли внуки! И почему-то становится так тепло на душе, что хочется плакать. Надеюсь, вы простите мне мои стариковские слезы?

Я знаю, где-то по ту сторону Вселенной, в Мире Грез, в сказочном городе Илек-Ваде царит на опаловом троне король Рэндольф…

Но счастлив ли он так, как счастлив я?

ноябрь-декабрь 2001

Призраки ущелья Олдувай

Это — подлинная история Алана Джарвиса.

Моего старого друга, покончившего с собой прямо в собственном кабинете профессора Мискатоникского университете.

Его необъяснимый поступок уже породил пересуды и кривотолки — о нецелевом использовании средств, аморальных связях… Но всякому, кто знал Алана так, как знал его я, понятно, как далеки эти слухи от истины.

Я собираюсь открыть настоящую причину — и уверяю вас, в ней нет ничего низменного… Но в то же время она глубоко трагична. Мой друг стал жертвой навязчивой идеи, а эта напасть не миновала и более великие умы.

Речь идет о вопросе происхождения человека.

Да, Алан был вовлечен в проклятый спор между эволюционистами и креационистами. К нашему стыду и позору, он продолжается уже не первый век, и ныне разум проигрывает, а мифы — побеждают. Не логикой, конечно, а общественным мнением.

Ибо простому обывателю, сидящему перед телевизором с бутылкой пива в одной руке и гамбургером — в другой, приятней сознавать, что он создан по образу и подобию Божию, а не произошел от обезьяны. Хотя всякий исследователь приматов скажет вам, что его подопечные способны к мыслительной деятельности поболее многих богобоязненных граждан.

В этом споре профессор Джарвис, увы, пытался, что называется, усидеть на двух стульях. С одной стороны, он не отрицал естественную эволюцию жизни на Земле. С другой стороны, он предполагал существование некой внешней Силы, ускорившей нашу эволюцию и направившей ее в нужное русло — так, чтобы спустя миллион лет появился "человек разумный". По мнению Алана, естественный ход событий, набор случайных мутаций и адаптаций, не мог привести к такому итогу. Его не убеждали ни открытия генетиков о том, что мы лишь на пару процентов отличаемся от шимпанзе, ни заключения антропологов о жестокой борьбе за существование, которую вели наши далекие предки.

Не стану описывать многолетние (и на мой взгляд — бесплодные) поиски доказательств своей теории, которые вел профессор Джарвис, ибо на сей счет имеются соответствующие документы и официальные отчеты. Я должен рассказать о том, что неведомо научной общественности.

В последние годы Алан, разочаровавшись в традиционных научных методах, решил прибегнуть к нетрадиционным. Он углубился в мистику и оккультизм, пытаясь найти в них средства к осуществлению своей цели… Но тот, кто захочет бросить в него камень, пусть вспомнит, что Галилей занимался астрологий, а сэр Исаак Ньютон — толкованием Апокалипсиса.

Конечно, я не пытался вникнуть в суть эксцентричных увлечений моего друга, они вызвали у меня лишь сожаление. Мне довелось слышать от него такие дикие звукосочетания, как «Йог-Сотот», «Уббо-Сатла» и «Шуб-Ниггурат». В последний раз, когда мы разговаривали с Аланом, он упомянул о неком "кристалле Эйбона", который якобы позволит заглянуть в далекое прошлое.

Вскоре после этого он отправился в экспедицию в Африку, где собирался достичь ущелья Олдувай в горах Северной Танзании. Должен признать, в этом имелась своя логика, ибо именно там еще в прошлом веке были найдены останки древнейших человекоподобных существ. Многие ученые полагают, что как раз где-то в тех местах эволюция совершила скачок. В этом, возможно, сыграл свою роль повышенный радиационный фон от природного "уранового котла" в недрах гор.

Через некоторое время Алан вернулся… Согласно официальным данным, он не нашел ничего стоящего, только зря потратил выделенные на экспедицию средства. По этому поводу он окончательно разругался с руководством университета. Мой друг совсем замкнулся в себе, стал угрюмым и нелюдимым, не отвечал на мои звонки и письма. Эти перемены пугали меня… Однако я не думал, что дело зайдет так далеко.