К новому берегу

8

В Народном доме Пурвайской волости всю зиму и весну кипела работа. Драматический кружок под руководством участкового врача Зултера разучил несколько пьес и выезжал с некоторыми постановками на гастроли в Народные дома соседних волостей. Директор школы Жагар без устали готовил хор для большого Праздника песни, и Гайда тщательно шлифовала мастерство участников хореографического кружка, шаг за шагом добиваясь того, чтобы в исполнении танцев чувствовалось артистическое изящество, легкость и слаженность. Удивляться этому не приходилось — большинство членов коллектива уже почти три года участвовало в открытых выступлениях. Прошлым летом на смотре художественной самодеятельности хореографический коллектив Пурвайской волости занимал одно из первых мест по уезду и теперь твердо рассчитывал на поездку в Ригу.

Подготовка к республиканскому Празднику песни и участие в уездном Дне песни совпадали с началом спортивного сезона, и кое-кому из молодежи нередко приходилось разрешать трудную задачу: чему больше уделять внимание — художественной самодеятельности или физкультурным занятиям? Гайда и Жан иногда попадали в затруднительное положение, не зная, как распределить свое время: тренировку к велокроссу нельзя было совместить с репетициями хореографического кружка. Гайда уже хотела отказаться от поездок в пользу кружка, ведь в первом случае дело касалось только ее, тогда как второе было делом целого коллектива.

Республиканское состязание по велокроссу и шоссейным гонкам состоялось в середине мая; в них от Пурвайской волости участвовали трое: Гайда Римша, Жан Пацеплис и Эвальд Индриксон. В состязаниях участвовало много представителей сельской молодежи, и старым мастерам приходилось считаться с этими серьезными конкурентами. В женском велокроссе Гайда получила один из призов. В мужском кроссе Жан вышел на второе место, а Эвальд Индриксон, тренировавшийся специально к шоссейным гонкам, занял третье место. Благодаря достижениям пурвайцев к концу состязаний команда их уезда выдвинулась на второе место по республике и увезла домой диплом и приз.

Узнав по радио о результатах состязаний, Драва прислал Гайде и Жану восторженную поздравительную телеграмму. Эвальда Индриксона он не поздравил, считая, что это дело Регута. Зато Регут показал себя человеком более широкого размаха: в своей телеграмме Эвальду он не забыл поздравить Гайду и Жана, хотя они не были членами его колхоза.

…Уездный День песни был проведен во второй половине июня, когда у крестьян было больше свободного времени: весенние полевые работы закончены, а сенокос еще не начался. Пурвайцы послали на праздник объединенный хор четырех колхозов волости — это была новая черта в культурной жизни республики. И хор и хореографический кружок завоевали право участвовать в республиканском Празднике песни и за несколько дней до большого фестиваля народного искусства поехали в Ригу, чтобы принять участие в репетициях объединенного грандиозного хора и хореографических коллективов.

Словно огромный цветник, запестрела столица республики тысячами ярких национальных костюмов. Как гигантский сказочный орган, зазвучала обширная эстрада на площади Коммунаров, когда запели многие тысячи голосов.

Большой праздник начался парадным шествием участников по центру города, мимо здания Центрального Комитета Коммунистической партии Латвии к стадиону «Динамо» — вечером там должны были состояться выступления танцоров. Город за городом, уезд за уездом во главе с секретарями партийных комитетов и председателями исполкомов прошла перед рижанами колонна участников. Если бы собрать все цветы, что несли в руках участники шествия, все венки, украшавшие головы женщин, выросла бы огромная гора, и кто в состоянии охватить и измерить всю радость, счастье и гордость, выраженные в улыбках, в восторженных взглядах, в биении сердец освобожденных людей!

На второй день праздника на площади Коммунаров пел объединенный хор. Звучали старинные латышские народные песни и песни братских советских народов. Над рижскими башнями плыли волны звуков, лило свое золото солнце, и казалось, что реки, ручьи и само синее море стремятся присоединить свои голоса к величавому гимну, который пел человек своему народу и Отчизне.

…В заключительном концерте в Театре оперы и балета, где выступали только премированные коллективы, участвовал и объединенный хореографический коллектив пурвайских колхозников. Гайда получила присужденную ей жюри награду — прекрасный деревянный ларец с янтарной инкрустацией, выполненной в национальном стиле, и почетную грамоту. Почетную грамоту получил и хор пурвайцев. Большая, длившаяся годами работа увенчалась заслуженным успехом.

Большинство пурвайцев после окончания концерта сразу же уехало домой. Только те, у кого в городе были родственники и друзья или неотложные дела, остались в Риге. Среди них были Гайда Римша и Жан Пацеплис. Ян Лидум пригласил их погостить несколько дней на даче, где сейчас жила и Анна.

Жан и Гайда впервые увидели море. Спокойное и ласковое, озаренное июльским солнцем, лежало оно в необозримых берегах, покоряя своим простором. Человек полей и лесов, впервые очутившийся на побережье, чувствует простор моря глубже и острее, чем тот, кто всю жизнь прожил на его берегу.

Словно хмельные, бродили Жан и Гайда по пляжу и прислушивались к лепету волн, который не прекращался ни днем, ни ночью, как бы тиха ни была погода. Крики чаек, сверкающие в открытом море паруса яхт, черные силуэты пароходов на горизонте и шуршание нагретого песка под босыми ногами навевали чудесное, не то мечтательное, не то тревожное настроение. Хотелось петь, улыбаться, слиться с великой природой, как отдельные капли воды сливаются с океаном.

Они купались несколько раз в день, а по вечерам, когда к ним присоединялась Анна, втроем сидели на дюне и смотрели, как солнечный шар, подобно красноватому раскаленному углю, медленно погружался в море; казалось, что солнце вот-вот начнет шипеть, коснувшись воды, а море закипит в том месте и над ним поднимется белый пар.

Ян Лидум редко приезжал с работы раньше полуночи, но никто без него не садился ужинать и не ложился спать.

— Почему вы не взяли с собой Айвара? — шутливо упрекал он своих гостей. — Неплохо бы и ему несколько дней подышать морским воздухом и проветрить мозги, иначе они скоро пропахнут торфом.

— Мы его приглашали, да он отказался, — оправдывался Жан. — Сейчас у него самая страдная пора. До осени он хочет закончить культивацию болота, чтобы колхозники могли в нынешнем году засеять всю площадь.

Анну, успешно закончившую первый курс партийной школы, Ян Лидум уговорил провести каникулы у него на даче; таким образом, впервые за всю жизнь она получила возможность отдохнуть. Раза два в неделю она ездила в город, ходила в музеи и на выставки, побывала на гастрольных спектаклях Московского Художественного театра; два спектакля ей удалось посмотреть вместе с Айваром, который приезжал по служебным делам на несколько дней в Ригу.

Ян Лидум предоставил Гайде и Жану свою «Победу» и рекомендовал им несколько маршрутов. Они побывали на нескольких фабриках и заводах, построенных и реконструированных после войны, в Музее народного быта, прошлись по маршруту велокросса в Межа-парке, где несколько недель тому назад состязались с лучшими велогонщиками республики. Под конец они съездили в Сигулду.

Великолепно отдохнув и, как выразилась Гайда, чуть не лопаясь от обилия впечатлений, они вернулись через неделю в родные края и с новой энергией взялись за работу. Жану и его бригаде пришлось поработать несколько месяцев на колхозных полях соседней волости, поэтому до наступления зимы он редко встречался с Гайдой.