Владычица Жемчужины

Риане не терпелось подойти поближе.

— Проснись, Сеелин. Это я, Дар Сала-ат. Я пришла освободить тебя.

— Очень сомневаюсь.

Из спускового механизма выбрался молодой парень, на вид — ровесник Рианы. Судя по темной коже и мелким чертам лица, он родился в коррушских степях. Как ни странно, на нем была ярко-оранжевая мантия рамаханской конары.

— Любая рамахана подтвердит, что Дар Сала-ат — это я, — вкрадчиво проговорил парень.

Риана уже знала, как соромиантам удалось выманить доверчивых рамахан из монастыря Плывущей Белизны. Они были убеждены, что следуют за настоящим спасителем.

Внезапно длинные ресницы парня затрепетали, глаза бешено завращались в глазницах, а тело забилось в конвульсиях.

— Что с тобой? — спросила Риана, отходя от клетки.

Сильно побледнев, фальшивый Дар Сала-ат упал на каменный пол, однако уже через секунду поднялся, отряхиваясь, как пес после дождя. Заглянув в его глаза, Риана ужаснулась — они стали желтыми и какими-то дикими. Парень обнажил зубы, будто собираясь зарычать.

— Я архонт Хаамади. Этот мальчишка, Фер, принадлежит мне душой и телом, — проговорил фальшивый Дар Сала-ат. — Не веришь? Смотри!

Словно спущенный с невидимого поводка Фер бросился к Риане. Девушка почувствовала слепую ярость, которой подпитывал парня Хаамади. К ней приближался настоящий бешеный пес!

Сосредоточившись, Риана отправилась по коридорам своей памяти в комнату, где хранились Священные Книги Миины. Звериная ярость Фера должна была вот-вот опалить ее, словно поток ионов. Отыскав главу, посвященную пяти стихиям, девушка стала читать текст на Венче.

Риана произносила слоги вслух, составляя заклинание. «Наджа», — вода, «Наджима», — океан, «Имкен» — поток.

Продолжая нараспев произносить слоги на Венче, Дар Сала-ат увеличивала силу заклинания, пока не почувствовала, что звериная ярость отступает, словно огонь под сильным дождем. Парень еще раз попытался броситься на Риану, но она схватила его за полы мантии и притянула к себе. Ей показалось, что от Фера на самом деле пахнет псиной. Выхватив узелок, который дала Элеана, Риана швырнула кристаллы мадилы ему в рот и ударила ребром ладони по гортани, заставляя конвульсивно сглотнуть.

Дикие желтые глаза не отрываясь смотрели на Риану. Фер попытался засунуть два пальца в рот, однако внезапно дико закричал и обхватил голову руками. Оранжевая мантия потемнела от пота, он выгнул спину дугой и ударился головой о каменный пол. Изо рта пошла пена, кулаки забарабанили по полу. Затем все стихло, и Риана увидела, что Фер лежит, закатив глаза.

Где же Хаамади? Думать об этом времени не было. Она держит в руках яд-камень, а Сеелин совсем рядом. Как бы тяжело ни было, нужно действовать. Придется рисковать.

Из ушей Фера потекла кровь, а Риана нерешительно шагнула к клетке, на ходу разворачивая камень. Внезапно девушка вспомнила свое видение — она стоит в пещере и укладывает на клетку девятый яд-камень. Сеелин открыла глаза. Она умирала, двигаться уже не было сил. Амитра была права, другого выхода у Рианы нет.

Девушка решительно зашла в клетку и положила девятый яд-камень на приготовленное место. Ярко вспыхнул свет, и гороновая энергия потекла по замкнувшейся цепи. Глаза Сеелин потухли, и Риана осторожно коснулась ее носа. Не оставалось ни малейших сомнений в смерти дракона, и девушка заплакала.

Да, Сеелин умерла.

Как только Риана уложила девятый яд-камень на место, в основании клетки появилось отверстие. Убитая горем девушка сначала его не заметила, но вот прошел первый шок, и Риана поняла, что нужно делать. Без лишних раздумий Дар Сала-ат опустилась в темное отверстие в полу клетки.

«Если у тебя все получится, — говорила Амитра, — ты окажешься в Преисподней, куда безуспешно пытались попасть наши предки. Трудно сказать, кого ты можешь там встретить. Но именно туда после смерти отправится дух Сеелин. Ты должна будешь найти его и вернуть в наш мир, в мир живых».

Падения Риана не почувствовала, сила тяжести будто вовсе исчезла. Было светло, словно вокруг горели тростниковые факелы. Девушка проходила мимо ниш, в которых покоились тела умерших, как старых, так и молодых. Мертвецы лежали так спокойно, что можно было подумать, что они спят. Впрочем, эта иллюзия развеивалась, едва становились видны их глаза — серые, подернутые пеленой, смотрящие в пустоту.

Ноздри Рианы атаковал сильный запах разлагающейся плоти. Содрогнувшись, она поняла, что идет по территории недавно умерших. Чем глубже девушка опускалась, тем больше скрючившихся тел попадалось на пути. Казалось, они ждут, но чего? Разбуженные от сна мертвецы поворачивали головы в сторону Рианы, с их посеревших губ срывалось звериное рычание. Если они мертвы, то как же ее чувствуют?

Внезапно Риана увидела тускугггун, не лежащую, как все, а сидящую, скрестив ноги. Когда девушка подошла к ее нише, тускугггун потянулась к ней. Неужели она ждала ее, Дар Сала-ат? Тускугггун была мертва, и, тем не менее, у нее хватило сил остановить Риану. Она смотрела на девушку мутными серыми глазами, и внезапно Риана узнала Каллу, мать Аннона.

Дар Сала-ат растерянно заморгала, стараясь привести в порядок мысли. Та часть ее сознания, которой управлял Аннон, была уверена, что у нее галлюцинации. Что может делать тускугггун в кундалианской Преисподней? Или Преисподняя на всех одна? «Получается, что смерть уравнивает в'орннов и кундалиан», — подумала Риана.

— Ты не похожа на мальчика, которого я качала на коленях, — объявила Калла, рассматривая Дар Сала-ат незрячими глазами. — Вот возьми и обмажь все тело.

Риана увидела маленькую черную коробочку. Она уже собиралась взять ее в руки, когда почувствовала отвратительный запах и отвернулась.

— Прогорклое масло! — засмеялась Калла. Улыбка делала ее просто красавицей. — Обмажься им, и никто не догадается, что ты живая и отличаешься от всех остальных.

— Мама, я ничего не понимаю.

— Почему ты называешь меня мамой?

— Ты Калла, мать Аннона.

— Совершенно верно, я Калла. Я была женой Элевсина Ашеры, однако Аннон не мой сын.

— Что? Что ты сказала? — Риана почувствовала, как начинает кружиться голова. — Разве ты не мать Аннона?

— Я родила мужу трех девочек, а вот мальчика, увы, не получилось.

— Ничего не понимаю. Разве Аннон не был сыном и наследником Элевсина?

— Конечно, был. Но его родила кундалианская колдунья, любовница Элевсина, Джийан.

Аннон был полукровкой? Яркая вспышка открытия осветила самые отдаленные уголки памяти Рианы. Перед внутренним взором пронеслись мысли, обрывочные воспоминания Аннона. Всему, что казалось странным: его любви к кундалианской культуре и языку, тайная неприязнь к в'орнновскому высокомерию и надменности, слова и взгляды, рождавшиеся между ним и Джийан, между Джийан и Элевсином, — всему нашлось объяснение. Словно сквозь призму мощного телескопа Риана увидела истинную натуру Аннона. Однако одного взгляда было недостаточно. Нужно все осмыслить, а на это потребуется время.

— Я давно хотела тебе рассказать, Аннон. Ты ведь имеешь право знать, кто твоя истинная мать, верно? Ты должен понимать, что меня, свою верную жену, Элевсин оставил, потому что я не смогла дать ему то, чего он так хотел, — сына и наследника. — Губы Каллы растянулись в горькой усмешке. — Он выбрал ее и зачал ребенка. А эта колдунья постаралась, чтобы ребенок оказался мужского пола. Сын привязал к ней Элевсина крепче любого каната. Этим сыном был ты, Аннон.

Калла обхватила голову руками.

— Наверное, теперь ты меня ненавидишь. Достается всегда тому, кто сообщает плохую новость, верно? Хотя чего я могла ожидать? При жизни меня не любили, а после смерти презирают. Тускугггун презирают даже в Преисподней! Это моя судьба. Глупо жаловаться! Я тускугггун, и этим все сказано.

Риана протянула к ней руку.

— Нет, не трогай меня! Живым нельзя прикасаться к мертвым! — закричала Калла.

Не обращая внимания на ее крики, Дар Сала-ат притянула женщину к себе и стала баюкать, как Джийан когда-то баюкала Аннона. Калла была холодной, как ледышка.