Владычица Жемчужины

— Вижу, ты неплохо справился без меня.

Услышав знакомый голос, Сахор обернулся, заранее зная, кого увидит.

— Отец!

Нит Эйнон осматривал поверженного Нита Нассама. Он так тихо вошел в лабораторию, что Сахор даже не услышал.

— Убит гороновым зарядом. Как интересно! — Нит Эйнон выглядел точно так же, как его запомнил Сахор, — высокий, худощавый, сиреневые глаза на тощем морщинистом лице ученого, искусно сотканная сеть из терциевых и германиевых схем над теменем.

— Гуль Алуф не говорила, что смогла тебя воскресить.

— Это был сюрприз. Похоже, он удался.

— Интересно, что она потребовала взамен?

Нит Эйнон нахмурился.

— Я благодарен за то, что ты сохранил мне жизнь. Но в теле тэя было очень тесно, я даже не мог как следует размяться.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ты больше не Нит.

Сахору решительно не нравился этот разговор. Почему-то отец казался ему совершенно чужим.

— Что она с тобой сделала?

— Подарила жизнь, только и всего!

— Не верю! Я слишком хорошо ее знаю.

Нит Эйнон отмахнулся от слов сына.

— Можешь верить, во что хочешь. Ты всегда был таким. Единственное, чего хочу я, — остановить центофеннни.

— Так вот зачем она тебя воскресила! Чтобы превратить в союзника!

— Судьба в'орннов тебя совершенно не волнует.

— Я люблю кундалиан.

— Да, гораздо больше, чем в'орннов, которых готов бросить на произвол судьбы! — Нит Эйнон повернулся к голографическому экрану. — Так, значит, Нит Батокссс ставил эксперименты над Терретттом Стогггулом.

— Так или иначе, ативар Терреттта не функционирует нормально, — отозвался Сахор. — Посмотри-ка сюда! Кажется, у ативара Кургана тоже имеются отклонения.

— Только не такие, как у Терреттта. Кажется, в случае Кургана эксперимент удался. — Нит Эйнон сцепил руки за спиной и наклонил голову. — Нит Батокссс воспитывал мальчишку с самого раннего детства. Наверное, связывал с ним большие надежды.

— Но что именно он задумал?

— Это я и собираюсь узнать.

За их спинами к беседе жадно прислушивалась Гуль Алуф. Нит Эйнон вернул ей сознание сразу же, как вошел в лабораторию. Она возликовала, увидев на голографическом экране проекцию мозга Кургана Стогггула. Значит, эксперимент Нита Батокссса в конце концов удался. Почему же он ей не сказал? Судя по всему, вмешался кундалианский архидемон, вселившийся в тело гэргона. Теперь Гуль Алуф знала, что делать. Она Призовет Кургана Стогггула и закончит то, что начал ее сын.

Флот-адмирал Пнин держал на ладони череп. Это был череп кхагггуна — замечательный, абсолютно симметричный, гладкий, словно галька, цвета густых сливок. Темные пустые глазницы казались безжизненными. На гладкой поверхности черепа не видно ни следов удара, стоившего его обладателю жизни, ни каких-то других изъянов.

Пнин беспокойно огляделся по сторонам. Неужели ему снова снится гора из черепов? Да, так и есть; присмотревшись повнимательнее, он увидел, что все черепа расколоты, словно орехи, так, чтобы в них больше не могло роиться никаких коварных планов. Они давно стали никчемным грузом и будто ждали, когда маховик времени превратит их в пыль.

Совсем скоро исчезнут все черепа, кроме одного. Того, что лежит на ладони Пнина. Флот-адмирал поднял его повыше и всмотрелся в глазницы. Неужели он заметил какую-то быструю тень? Внезапно из правой глазницы выползла змея — черная, скользкая, с большой головой, которая раскачивалась ритмично, словно сердца кхагггуна. Пнину стало страшно — наконец он понял, почему череп казался таким знакомым. Это был его череп! А змея — опухоль, разрастающаяся в мозгу, разъедающая ткани и нервные окончания, пока…

Пнин проснулся в холодном поту. Кажется, он заснул прямо в кресле. На вилле неприятно пахло чем-то незнакомым: пылью и несвежей едой. Хотя что тут удивительного? Его заперли, как опасного преступника, как старого барсука в собственной норе.

Обрывки кошмара, словно пары спиртного, казались реальнее, чем вынужденная изоляция адмирала, очень похожая на тюремное заключение. Какой бесславный конец для кхагггуна! Так же как когда-то он тосковал по полям сражений, Пнин страдал по свободе. Он бы отдал сейчас все, чтобы пройтись по улицам Аксис Тэра или хотя бы выбраться в свой сад. Но ему оставалось лишь смотреть в окно, от чего он еще больше чувствовал себя пленником. Именно на это, вне всякого сомнения, и рассчитывал Иин Меннус. Звезд-адмирал, надеявшийся сломить Пнина, спланировал все правильно.

Запах ионов, который распространяли автоматы охранников, проник в каждый уголок виллы, включая спальню Ардуса. Именно этот запах он чувствовал, просыпаясь утром и отходя ко сну. Запах был знакомым, поскольку сопровождал Пнина на протяжении почти всей жизни, хотя в данной ситуации — совершенно неуместным. Без огня и крови, неизменно сопровождающих любую битву, он казался безжизненным, свидетельствуя о тирании, возмутительной и вопиющей и в то же время мелкой и эгоистичной.

В висках застучало, и Пнин нажал на них холодеющими пальцами. Когда он в последний раз принимал да'алу? Вспомнить адмирал не мог, что само по себе было плохим знаком. Коснувшись лба, Пнин почувствовал, что кожа покрыта капельками пота. Он собирался вытереть лоб, когда увидел, что перед ним стоит Иин Меннус и протягивает салфетку. Проклиная свою слабость, флот-адмирал взял ее и насухо вытер лицо. Смяв насквозь промокшую салфетку, он приложил ее к виску, будто надеялся унять стук, который очень скоро превратится в боль, — будто проснулась черная змея с большой головой. Флот-адмирал прекрасно понимал, что случится, если он немедленно не примет да'алу. Однако он не сможет сделать ничего, пока не уйдет Меннус. Пнин скорее умрет, чем продемонстрирует слабость своему мучителю.

Меннус вовсе не собирался уходить. Напротив, он уселся в кресло и радостно сообщил Пнину, что заказал ужин на двоих в его любимом ресторане.

— А пока мы ждем, — продолжал звезд-адмирал, доставая фотонный возбудитель, — познакомлю тебя с новым командованием.

Пнин тихо застонал, бессознательно растирая биоповязку на покалеченной руке.

— Это что, новый вид пытки? Мне неинтересно.

Иин Меннус пожал мясистыми плечами.

— Тебе придется посмотреть, мой адмирал. Хочу, чтобы ты видел будущее кхагггунов. — Он нажал на маленький черный шестиугольник, и в комнате появились трехмерные образы. Один, два, три, четыре — новые члены командования. Пнин смотрел на них с невольным любопытством. Он не знал ни одного из них по имени, однако с уверенностью мог сказать, что все они были слишком молодыми и амбициозными. В глазах офицеров полыхала ненависть, а руки по локоть перепачканы в крови.

— Кто эти кхагггуны? — спросил он. — Ведь явно не адмиралы.

— Конечно, нет, — потер руки Иин Меннус, — все они бывшие взвод-командиры.

— Что?!

— Ничего особенного. — Меннус наклонился вперед и хитро прищурился. Он явно наслаждался происходящим. — Я лично выбрал четырех лучших взвод-командиров и произвел их во флот-адмиралы.

— Но ведь это абсурд! Чтобы стать членом командования, нужно прослужить много лет. И это вполне обоснованно! Чтобы командовать войсками, флот-адмирал должен иметь огромный опыт.

— Да, если оставаться в рамках традиционного мышления, а ты сам знаешь, к чему оно приводит. Кхагггуны стали вялыми и безынициативными. Нужна свежая кровь и идеи.

— Нет, нет, нет! — отчаянно закричал Пнин, о чем тут же пожалел. Голова заболела еще сильнее. — Традиционное мышление — наша мудрость, она сложилась миллиарды лет назад и стала залогом и гарантом достоинства. Неужели ты не понимаешь, Меннус! Кем мы станем без чести?

— Мой милый адмирал, ты должен понять, что твоя честь, о которой ты так печешься, — настоящая помеха на пути всего нового. Новый опыт — ключ к новым знаниям и открытиям, к которым всегда стремились кхагггуны. А то, что ты назвал мудростью, делает нас слабыми и робкими. И я этого не потерплю!