Страница 100 из 145
Курган рассмеялся — ложь была слишком явной. Но из-за отвратительного запаха, стоявшего на чердаке, даже смеяться не хотелось.
— Что-то не верится. — Молодой регент сжал рукоять кинжала. — Что ты задумал? И как ты узнал, что я приду сюда?
— Когда идешь по скользкой дорожке, не страшны никакие препятствия.
— Что это значит?
Пахло так отвратительно, будто гнило сразу несколько тел. Казалось, бактерии-трупоеды могут напасть и на живых. Лужон показал на яд-камень.
— Только ребенку приходится объяснять очевидное.
Курган не желал сдаваться без боя.
— Яд-камень тебе сказал? Невозможно. Он принадлежит мне!
— Тогда как же я узнал, что ты придешь?
— Мне не нужны объяснения. — Курган замахнулся кинжалом, а другой рукой вытащил ионный пистолет. — Я в'орнн. А ты кто такой?
— Ты ведь не собираешься выстрелить, правда, регент?
Курган рассвирепел.
— Ты — никто! Жалкий червяк, живущий в грязной дыре!
И как он раньше этого не видел?
— Когда я спросил тебя про яд-камень, то уже догадывался, что именно ты его нашел. — Лужон шагнул к Кургану. — Глупо было надеяться, что сможешь его спрятать.
— Назад, иначе прикончу!
— Яд-камень принадлежит мне! Ты должен понять это, регент!
— А понимаешь ли ты, где твое место? На грязном полу, чтобы вылизывать мне сапоги!
— Не слишком завидное место, правда?
— Да, тебе не повезло!
— В любом случае тебе яд-камень не нужен, ты даже не сможешь по-настоящему его использовать. Вместо пользы он принесет только вред. Он уже начал подчинять тебя своей воле, хотя ты пока и не чувствуешь. Впрочем, все еще можно поправить. Отдай его мне и…
— Не приближайся!
— Отдай мне яд-камень!
Курган прицелился прямо в грудь Лужона.
— Осторожнее, регент!
— Этот яд-камень — мой, Лужон. Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я отдам его тебе.
Ухмылка сараккона напоминала оскал хищника, почуявшего жертву.
— Наивно с моей стороны было предполагать, что в'орнн проявит уважение и отдаст то, что я попрошу.
— Уважать можно равного. С первых минут нашей встречи ты вел себя так, будто это ты управляешь Кундалой. Кажется, ты неправильно понимаешь свое положение.
— При всем уважении к тебе, регент, это ты не понимаешь, во что ввязался. — Лужон показал левое запястье. Оно было обмотано тускло поблескивающей кишкой, еще влажной от слизи!
— Что это ты… — промямлил Курган, делая шаг назад.
Носком сапога Лужон подтолкнул поближе к себе нечто темное. Тусклые лучи солнца осветили бледное, перепачканное кровью лицо дэйруса. Его убили совсем недавно. Отвратительный запах исходил от открытой раны, из которой Лужон вырвал кишку.
— Некромантия, регент. — Темные глаза сараккона следили за реакцией Кургана. — Вообще-то это удел соромиантов. Но мы очень быстро учимся. Правда интересно?
Курган молчал, не спуская глаз со страшного браслета на левом запястье моряка.
— Некромантия делает нас непобедимыми! — Лужон прикрыл глаза. — Сюда идут твои подруги, — объявил он, взглянув на Кургана, — совсем молодые девушки и, как ни странно… — Он наклонил голову. — Неужели это раппа тебя укусила?
Курган промолчал. Элеана! Сердца бешено забились. Регент почувствовал вкус собственной крови. Сейчас не время копаться в себе!
— Правитель, неужели это тебя интересует? — вкрадчиво спросил Лужон.
— Они близко? — хриплым шепотом спросил Курган.
— Это мой подарок тебе, регент. Теперь ты не станешь говорить, что саракконы грязные твари!
Посреди ночи Маретэн проснулась. Ей снилось, что Кин поскользнулся на опасном склоне юго-восточной цепи Дьенн Марра. Вот он покатился вниз, а она подоспела слишком поздно. Когда она протянула к нему руки, то не смогла остановить падение. Оба покатились вниз… В этот миг художница проснулась.
По спине катился холодный пот. Маретэн с наслаждением вдохнула прохладный воздух. Ночью прошел дождь, прибивший пепел и гарь к земле. Но пепелище, естественно, никуда не исчезло.
Майя спала, свернувшись в клубок, а Бассе сидел все в той же позе. Он повернулся и посмотрел на Маретэн, и во взгляде было столько злобы, что ей стало не по себе.
Молодая женщина улыбнулась, однако на хмуром лице Бассе не шевельнулся ни один мускул.
— Что с тобой?
Бассе покачал головой и отвернулся. Маретэн подошла к нему и присела на корточки.
— Это все в'орнны, — проговорил он.
Маретэн похолодела. Теперь она поняла, что сквозило в его взгляде: ненависть.
— Ты ведь знаешь меня и понимаешь, что я чувствую…
— Откуда я, кундалианин, могу знать, что ты чувствуешь.
— Бассе, мы же сражались вместе, мы же соратники!
— Мне тоже так казалось.
— И что случилось?
— Думаешь, я не вижу, как ты постепенно захватываешь власть?
— Я просто…
— Может, Майя и будет подчиняться, а на меня не рассчитывай.
— Кому я буду подчиняться?
Услышав голос Майи, Бассе и Маретэн обернулись. Они были так поглощены спором, что и не подумали, что их голоса могут ее разбудить. Майя стояла перед ними, скрестив руки на груди.
— Кому это я буду подчиняться, а ты — нет, а, Бассе?
— Она нам приказывает! Тоже мне командирша!
Майя опустилась на землю.
— С какими приказами ты не согласен? Хоть один из них можно назвать неразумным?
Бассе угрюмо молчал.
— Ну же, Бассе!
Боец демонстративно отвернулся.
— Отвечай!
— Я не обязан отвечать ни тебе, ни ей.
— Хочешь сражаться один? — спросила Майя.
— Если будет необходимо!
— А разве это необходимо? — Майя взяла его за руку. — Мы ведь отряд, Бассе. Мы стали отрядом с тех пор, как попали в засаду. Мы доверяли друг другу, вместе убивали и смотрели в лицо смерти. Что с тобой случилось?
Бассе высвободил руку.
— Посмотри по сторонам, — мрачно сказал он. — Видишь, что они с нами сделали? Ради Миины, ты разве не понимаешь, что она одна из них?
— Ты говоришь это после всего того, что Маретэн для нас сделала?
— Это война, Майя, мы просто не можем ей доверять!
— Бассе, мы должны доверять ей, слышишь, должны! — Майя притянула его лицо к себе. — Если мы забудем все, что она для нас сделала, если предадим нашу дружбу, то кто мы после этого? Дикари, какими и считают нас в'орнны. Ты этого хочешь? Неужели? Не верю…
Майя запнулась посреди предложения, по щекам катились крупные слезы.
— Я пытался рассуждать так же и все-таки не могу. Я чуть не погиб, а остальные мертвы… Почему я выжил, Майя, почему? — Бассе задрожал и разрыдался.
— Ох, Бассе, — прошептала Майя, обнимая его за плечи. Она качала его, словно младшего брата, и целовала в лоб. Затем она взглянула на Маретэн, и та грустно улыбнулась в ответ.
Через некоторое время Бассе и Майя заснули, а художнице не спалось. Она лежала, прислушиваясь к негромким звукам ночного леса, и пыталась успокоиться. Сколько раз она вспоминала Сорннна? Сколько раз пыталась представить себе его лицо? Хотя она по-прежнему тосковала по его объятиям, прежняя жизнь казалась далекой и нереальной. Маретэн с трудом вспоминала обстановку в своей мастерской, а думая об Аксис Тэре, путала улицу Предчувствий с бульваром Импульса.
Молодая женщина куталась в звуки ночного леса, словно в теплое одеяло. Она старалась не дышать, чтобы воспринять и другие, почти бесшумные шорохи. Интересно, слышит ли Бассе во сне голоса мертвых? Маретэн вспомнила о Геллеспеннне. Столько в'орннов погибло! Уничтожен целый флот! Наверное, Бассе еще больнее, чем было ей, когда она узнала о провале миссии на Геллеспеннн. Как сильно его изменило ранение? Понимает ли это Майя? Маретэн вздохнула. Если Бассе не слышит голоса мертвых, то их слышит она, Маретэн. Думая об этом, она заснула.
Следующее утро выдалось прохладным и ясным. От вчерашней бури не осталось и следа. Яркий солнечный свет озарял пепелище. Небо казалось пронзительно голубым. После легкого завтрака Бассе снова развел огонь, а Маретэн и Майя залили водой остатки жаркого. Если вчера они не смогли проглотить те кусочки, что немного подгорели, то сегодня доели все с аппетитом. Все понимали — для того, чтобы вернуться к нормальной жизни и не заболеть, необходимы силы.