Салка Валка

Что-то в выразительных голосах певцов напомнило девочке об удивительной родине Арнальдура, и она унеслась за облака, в иной мир, где душа забывает пронизывающие резкие ветры ранней весны и снеговые ураганы.

Но не успели уши девочки вдоволь насытиться пением, как началась молитва. Ей казалось, что капитан говорит на чужом языке. Понять его речь, сплошь пересыпанную датскими словами, было выше ее возможностей, поэтому девочка довольствовалась тем, что рассматривала блестящие пуговицы на его форме. Вслед за капитаном выступил один из кадетов и двое рядовых. После каждого выступления исполнялась коротенькая песнь. Наконец пришла очередь Тоды-Колоды. Днем она чистила рыбу и особенно не стеснялась в выражениях, к вечеру же превращалась в просветленного ангела и говорила высокопарно и торжественно. Тода была весьма красноречивым оратором, мало кого из слушателей не трогали ее слова. Если уж что-либо могло внушить Салке Валке истинный страх перед богом, так это речи Тоды-Колоды. Они наполняли девочку ужасом и жалостью к доброму Иисусу. Ведь за его доброту и милосердие его повели на казнь, безжалостно пригвоздили к кресту, а потом содрали с него кожу. Девочка невольно стала думать о бойне, где скотину убивают и ошпаривают в огромных котлах.

— Единственное, что еще связывает тебя сегодня, это твои товарищи по работе у кадок с рыбой, или твои сестры и братья, или твоя кровать со всем, что есть на ней и под ней, или мать и отец твои, или муж, или любовник, или другие узы, которыми дьявол крепко опутал тебя, чтобы держать во грехе.

После этого словесного извержения пришел черед выступать Салкиной матери, жалкому существу в цветастом платье, и всем было ясно, что в силках, которые коварный дьявол сплел и крепко привязал к ее шее, сидел не кто иной, как Стейнтор. Но в тот момент, когда Салка Валка увидела свою мать, пробирающуюся к краю помоста, бедную, жалкую, грешную, в ее душе поднялась такая волна сочувствия и любви, что она тут же торжественно поклялась не только безропотно чистить рыбу, но и никогда не обмолвиться ни единым словом, не подать и виду, что обиделась на мать за то, что та, не спросившись, истратила ее заработок. В этот момент из груди девочки исторгся вздох, вознесшийся прямо к божьему престолу и умоляющий его любить эту женщину и простить все ее грехи. Но вот заговорила мать… Она подняла глаза к небесам, к нашему творцу, которому мы обязаны всеми нашими земными благами. Быть может, неясное, неосознанное чувство, что ей лично не так уж много их досталось, мешало женщине говорить с ликованием, как было принято здесь. Она говорила тихо, от страха и слабости голос ее каждую минуту прерывался, а порой у нее совсем перехватывало дыхание, язык заплетался и она бормотала что-то невнятное. Мужчины похотливо оглядывали ее фигуру и отпускали грубые остроты.

— Я знаю, я очень грешная женщина, страшно грешная, я постараюсь рассказать все, как оно есть, пусть весь мир узнает, сколь недостойна я благословенной милости Христа. Я всегда стремилась стать другим человеком, но это нелегко тому, у кого тяжелая жизнь, кому никогда не доводилось учиться. В своем невежестве я думала, что смогу стать лучше, если заработаю побольше, потому что не знала я Иисуса, моего спасителя, хотя и знала, что он существует. Я навсегда покинула свой родной край и отправилась на Юг. Я не познала его, хотя и знала о нем, потому что, еще когда я воспитывалась за счет прихода, одна старушка научила меня обращаться к нему в тяжелые минуты жизни, когда валишься с ног от усталости или после очередной порки. Я сильно уставала, и меня нередко били, потому что люди, среди которых я росла, были суровы, они сами тяжко трудились. Старушка говорила мне, что Иисус друг тех, кто трудится в поте лица своего, у кого нет достаточно пищи и кто летом постоянно болеет простудой, потому что, не имея башмаков, ходит босиком по росистым полям. Больше всего, говорила она, он любит тех невинных, которых бьют и наказывают ни за что. Но я росла, набиралась сил, и мне легче становилось работать день и ночь, спать в холоде и голоде. Вскоре меня перестали колотить, иногда даже выпадал кусочек получше, и я забыла своего Христа.

Шло время и через несколько лет, признаюсь в этом не без сожаления и раскаяния, я совсем позабыла святую кровь моего Иисуса, смывающую грех. Я слишком мучилась своим грехом и тем, что он принес мне, я не видела другого выхода… Правда, живут же слабые и маленькие своей жизнью, хотя люди проходят мимо них. Но для себя я не видела иного выхода из разочарования, охватившего меня, из моего греха и его последствия, и поэтому я очень испугалась этой зимой, когда один почтенный человек сказал мне неожиданно: в твоем лице я вижу твоего старого возлюбленного. Я носила смерть в своем сердце неделями, месяцами, годами. Однажды я даже выбрала место и решила, что брошусь в море, как только начнется прилив. Но тут бог послал мне своего ангела-хранителя, и тот шепнул мне на ухо: это правда, Лина, ты плохая женщина, ты долго жила греховной жизнью, и удивительно, что до сих пор ты осталась ненаказанной; но сейчас ты носишь под сердцем ребенка, и хотя он зачат в грехе с женатым человеком, все же это новая, чистая жизнь, дарованная богом, и если ты уничтожишь ее, то в глазах бога заслужишь еще большего наказания. Ты не имеешь права лишать себя жизни, раз ты носишь в себе новую, невинную жизнь. Когда появилась на свет моя дорогая Салка, мне казалось, будто это я сама родилась заново. Я забыла о том страшном грехе, который собиралась совершить, я поклялась, что пожертвую всем, но буду к ней добрее, чем был мир ко мне когда-то, когда я была маленькая. Я по-прежнему была бедна и одинока. Я бродила с места на место в поисках работы, всюду платили плохо, и все смотрели на моего ребенка, как на приблудного щенка. Единственно, от чего мне удалось оградить мою девочку, — это от страшных побоев, которые достались на мою долю в детстве.

Но если ты бедная, одинокая женщина с ребенком на руках, то все смотрят на тебя как на падшую и любой мужчина считает, что может делать с тобой все, что ему вздумается. Искушение подстерегает тебя на каждом шагу, и приходится без конца бороться против греха, заложенного в тебе самой природой, — хотя ты и испил чашу наказания до дна. Я хочу поблагодарить бога за то, что много лет я стойко держалась против новых искушений и не впала в новый грех. За это я еще должна благодарить свою Салку. Я старалась обучить ее молитвам, которые знала сама, хотя должна признаться, что делала это не всегда с такой искренней верой, какой достоин он, мой благословенный спаситель, сошедший на землю в своей благословенной плоти, чтобы жить и умереть за меня.

Я как та бедная грешница, о которой где-то говорится в библии, и поэтому сейчас, у ног святого отца, я ничего не скрою, я чистосердечно покаюсь во всех своих грехах и буду молить Иисуса о прощении. Я несчастная женщина, повидавшая и перенесшая много зла на своем веку, в течение многих лет старалась вести добродетельную жизнь. И вдруг меня однажды попутал сатана. Он подкрался ко мне сзади в образе моего хозяина и заманил меня поздней ночью на чердак, где он спал в то время. Жена его, моя добрая хозяйка, болела после родов. Только тот, кому суждено читать в наших сердцах, знает, какие душевные муки и угрызения совести я испытывала перед этой женщиной, пока она не поправилась. Я уже не была чиста перед ней. Я признаюсь во всем этом открыто и чистосердечно, и пусть все, кто слушает меня, бросают в меня каменья, ибо я заслужила это, я не блюла добродетель. И опять смерть поселилась в моем сердце как неизбежное следствие греха, избавиться от которого невозможно без милости божией. Когда прошлой зимой, под рождество, я вновь собиралась лишить себя жизни, милостивый, мудрый господь бог помог прозреть этой женщине, и она, обнаружив мой грех, тотчас прогнала меня с места.