Страница 7 из 82
Они похитили ее, связали, завязали глаза, заперли в какой-то фантастической тюремной камере, они умирали дюжинами, чтобы спасти ее от чудовищ, они старались обходиться с ней со всей возможной почтительностью. Какая-то шизофрения. Вся их почтительность означает: им требуется от нее нечто, чем она в силах располагать. Целительная магия? Разумеется. От нее потребуют жертв. Чтобы она поглощала боль и смерть. И этот так глубоко упрятанный кошмар начнется снова.
А может, им и еще что-нибудь нужно. Что-нибудь такое, с чем она расстанется еще более неохотно.
Ясно, что эти существа не могут быть ей друзьями. Значит, враги и надо узнать побольше, чтобы понять, что это за враги.
Лорин снилось, что она у себя в доме и где-то за горизонтом грохочет гром. Во сне она выглянула в окно и увидела, как черные грозовые облака несутся над широкой золотистой равниной, совсем не похожей на пейзаж, который она обычно видела наяву. Тучи летели очень низко, резкий ветер гнал перед ними облака пыли, обрывки бумаги, всякий мусор. В самом начале сон был беззвучным, слышались только раскаты грома, но вот появилась первая молния, зеленая и мерцающая, как неоновый знак. И как только разряд ударил в землю, Лорин услышала завывание ветра.
Потом из туч родился первый смерч. Словно питон с низкой ветки, ринулась вниз темная точка, пронеслась по земле и двинулась в сторону Лорин, вертясь и петляя. За первым смерчем родился второй, третий, еще и еще, и вот к ней летит уже целая стая. Настоящие волосы Горгоны Медузы, а сама она каменеет от ужаса, как древний воин.
Двадцать, а может, и больше смерчей неслись над землей, и все рвались к ней, к ее дому. Но вот она шевельнулась и мучительно медленно, как всегда бывает во сне, отлепилась от окна и побежала к Джейку. Но когда Лорин наконец добралась до него, деться им обоим было все равно некуда.
Затем она услышала голос Брайана, он приказывал им с Джейком бежать к зеркалу — там они будут в безопасности.
Да, да. К зеркалу.
В его глубине Лорин чувствовала отзвуки молний, но ведь смерчи принадлежат этому миру и этому времени, а зеркало предлагает спасение от здесь и сейчас. Прижав к себе Джейка, Лорин бросилась вниз, замерла перед высоким старинным зеркалом и вовсе не испугалась, что там нет ее отражения. Она положила ладонь на стекло, и оно открылось, как дверь. Лорин вбежала в темноту Зазеркалья.
Но в этой темноте было что-то неправильное. Лорин совершила ошибку, сделала ложный шаг. Брайан все еще звал ее, но она никак не могла найти его и вдруг увидела, что Джейка тоже нет. Она оставила его в доме, на который сейчас обрушатся смерчи. Она бросила его! Лорин хотела бежать назад, вернуться, но темнота держала. Не было ни прохода, ни дороги. Лорин выкрикивала имена Джейка и Брайана… и с этим проснулась.
Она села в кровати, сердце колотилось, как будто сорвалось с цепи, а в самой глубине сознания, все ближе и все страшнее, по-прежнему грохотал гром, ревели нарастающие торнадо. Лорин выглянула из окна спальни: разумеется, ни грозы, ни смерчей не было. Стоял ноябрь, синеватые отсветы полной луны поблескивали на подмороженных лужах. На бархатном фоне черного неба сияли яркие звезды. Грома не слышно. Нет и молний. Только у нее в душе.
Лорин пересекла холл, подошла к комнате Джейка и заглянула внутрь. Ребенок крепко спал в своей кроватке — уже настоящей, «как у большого». Одной рукой он обнял громадного белого кролика — пасхальный подарок Брайана в тот год, когда родился Джейк. Джейк как будто чувствовал, что этот кролик особенный, хотя он и не мог помнить Брайана. Та трагедия разбила ее сердце, ведь отец любил малыша больше самой жизни. Джейк был красавец. Глядя на него, Лорин видела Брайана. Джейк — единственное, что осталось у нее от Брайана.
Лорин закусила губу, чтобы сдержать слезы. В последнее время она научилась сдерживаться. Сперва ей казалось, что она не сможет пережить смерть Брайана, но Джейк не давал распускаться, а потом, как раз ко времени выплаты страховки за Брайана, Лорин узнала, что дом, где прошло ее детство, снова выставлен на продажу. Это знак свыше, решила она. Убраться подальше от Поупа, от всех женщин, чьи мужья по-прежнему возвращаются домой, от друзей, которые стали вдруг ощущать неловкость в присутствии вдовы, как будто вдовство — заразная болезнь и ее следует опасаться. Убраться в спокойное, знакомое место, которое что-то для нее значило до встречи с Брайаном. Увести Джейка домой, в единственное место, где в понятие «дом» не входит Брайан.
В тот момент идея показалась ей удачной.
А сейчас? Сейчас она не знает.
Слава Богу, ее кошмарный сон не был каким-то подсознательным сигналом о неблагополучии с Джейком. Убедившись, что с ним все в порядке, Лорин прикрыла дверь и вышла в холл, однако, дойдя до своей комнаты, почему-то не могла заставить себя войти. Она все еще видела эту стену торнадо в освещении зеленых, неземных молний. Хотя Лорин давно проснулась, сновидение не уходило. Ей сейчас не заснуть. Никак.
И голос Брайана все так же звучал в ее мозгу, голос, призывающий войти в зеркало.
Лорин спустилась по парадной лестнице, сама не понимая, почему это делает. Она же взрослая женщина, с чего бы ей бояться зеркала? Но с другой стороны, с чего бы ей идти к нему в три часа ночи?
Лорин поплотнее завернулась в купальный халат и на какой-то миг снова увидела женщину в платье с громадными алыми маками. Увидела застежку-молнию у нее на спине, заметила, как хорошо облегает фигуру лиф, какая широкая и пышная юбка у платья, скорее всего не обошлось без чехла. Снова удивилась ярким и живым краскам цветов. Мечта любой домохозяйки начала шестидесятых! На женщине были нейлоновые чулки. Лорин сама удивилась своей уверенности, что это именно нейлон, но в то же время знала, что права. Все те же высокие каблуки, темные волосы коротко острижены, от их тугих завитков идет слабый аромат лака.
Потом воспоминания растаяли. Лорин тряхнула головой. Так странно; она не знала, у кого было такое платье, а ведь подобный наряд наверняка должен запечатлеться в детской памяти. Эти огромные алые маки…
Лорин слабо улыбнулась. Когда переезжаешь в дом своего детства, вполне может случиться, что Духи Былых Времен явятся с визитом. И радоваться надо, что этот визит состоялся в форме крошечных обрывков воспоминаний, а не чего-нибудь более устрашающего, например, Физического Явления Прежних Возлюбленных. В Кэт-Крике наверняка осталась парочка отвергнутых ухажеров. Лорин надеялась, что все они счастливо женаты и имеют по дюжине ребятишек.
И тут она снова оказалась лицом к лицу с зеркалом. В темноте не разглядеть отражения. Мягкое лунное сияние играет на косых стеклах боковых окон у входной двери и создает такой яркий фон, что ее собственная фигура в бесформенном банном халате выглядит просто темным, размытым силуэтом, когда не видно ни лица, ни характерных черт фигуры. Зеркало отражает стекло окон, серебристый сад за входной дверью, черно-белый интерьер прихожей, весь в бликах лунного света и глубоких пятнах теней. Не разглядев себя в зеркале, Лорин снова испугалась, как будто вернулся ночной кошмар. По телу опять пробежали мурашки, но она упрямо решила: это просто от холода.
Самое обыкновенное зеркало.
Но даже сейчас, в темноте, не видя лица своего отражения, Лорин чувствовала, как за этим тонким стеклом с серебряной амальгамой продолжает бушевать шторм, привлекая ее и взывая к ее душе. Непогода всегда притягивала Лорин. Еще ребенком она выходила на крыльцо и смотрела, как мечется ветер в вершинах деревьев, радостно подставляла голые ноги дождевым струям, с наслаждением ощущала близость могучей стихии, слушала, как гремят водяные потоки на железной крыше, как грохочет над головой гром. Если молния била достаточно близко, она испытывала восторг, чувствуя, как содрогается от удара земля. Девочка жадно вбирала в легкие наэлектризованный воздух, порой настолько влажный, что в нем можно было захлебнуться. Но был он так чист, так свеж, пронизан такой живительной силой, что она представить себе не могла, чем станет дышать, когда стихия уймется. А потом ее бедная мать, которая всегда страшно боялась грозы, обнаруживала дочь во дворе, с криками выскакивала на крыльцо и силком тащила ее в дом, прочь от дикой красоты мира, танцующего у самой грани хаоса.