Тайна сбежавшего троглодита

Брови Терреано поползи вверх.

— Ты ее читал?

— Да она попалась мне в библиотеке. Книга замечательная, но очень страшная. Если человеку все время надо сражаться с другим человеком, и если он всегда…

— Несчастен, да? — подхватил Терреано. — Наше стремление к насилию врожденное. Это одна из наших отличительных черт, наряду с большим мозгом и способностью ходить на двух ногах.

— Ну, нет! — возразил Брэндон. — Людям изначально не присуща жестокость. Ты неверно трактуешь факты.

— Неужели? — Тереанно огляделся. — Рассмотрим, если хочешь, Абрахама Спайсера. Спайсер хотел помочь человечеству. Он основал этот фонд. Благородно, не правда ли? Н разве он не убийца? Разве он охотник?

Терреано махнул рукой. Над камином висела голова какого— то симпатичного рогатого животного, уставившись мертвым взглядом в окно. На стене над книжными шкафами висели еще головы — тигра, пумы, огромного водяного буйвола. Шкуры медведей, львов и леопардов лежали на полу.

— Если ты убиваешь вместо человека дикое животное, — продолжал Терреано, — ты приносишь тушу домой и делаешь из нее чучело. А когда— то проламывали череп врагу и съедали его мозг.

— Ты совершенно не прав! — крикнул Брэндон.

— А ты ужасно злишься всякий раз, когда мы спорим на эту тему, — заметил Терреано, — что лишь подтверждает мою точку зрения.

В эту минуту в комнату вбежал маленький лысый мужчина.

— Опять обсуждаете костный мозг? — спросил он. — Слышать не желаю про мозги, пока не позавтракаю.

Элеонор представила доктора Хоффера.

— Доктор Хоффер — иммунолог, — пояснила она мальчикам. — У него много белых мышей, и они все ужасно милые. Могу я показать ваших мышей Юпитеру и его друзьям?

— Можешь, но обещайте ничего не трогать в лаборатории, — разрешил Хоффер.

— Конечно, нет, — пообещала Элеонор.

Мальчики пошли за ней по длинному коридору.

— Здесь все рабочие комнаты и лаборатории, — сказала Элеонор. — И лаборатория доктора Хоффера тоже.

Она открыла одну из дверей, и они оказались в маленькой умывальной комнате. Элеонор достала четыре хирургические маски.

— Вот, — сказала она. — Наденьте.

Сама же она, кроме маски, взяла пару плотных резиновых перчаток.

Потом она открыла дверь в огромную, залитую солнечным светом комнату. Все стены тут были заставлены застекленными клетками, и в каждой бегали и метались меленькие животные.

— Не подходите очень близко и ничего не трогайте, — предупредила Элеонор.

Она стала кормить мышей, медленно переходя от клетки к клетке.

— Эти мыши особенные, — пояснила она. — У них частично нет иммунитета, поэтому надо следить, чтобы они не подхватили простуду или еще что— нибудь. Вот почему маски. Многие совсем не защищены от болезней.

— Маски вряд ли тут эффективны, — заявил Боб. — Если они не могут бороться с болезнями, то они все равно умрут, правильно?

— Некоторые, наверное, умрут, — ответила Элеонор. — Но доктор Хоффер считает, что иногда мы болеем как раз из— за иммунитета! Наш организм вырабатывает особые клетки, которые пожирают вирусы и бактерии, но иногда они же причиняют нам страдания. Может быть, в них причина артритов, язвы желудка и некоторых видов психических заболеваний.

— Ого! — испуганно воскликнул Пит.

— Но без иммунитета мы можем заболеть оспой, — сказал Боб, — и… и корью… и…

— Конечно, — согласилась Элеонор. — Но доктор Хоффер хочет найти способ взять под контроль иммунные клетки, чтобы они не причиняли нам вреда.

— Великолепно! — сказал Юпитер. — А доктор Терреано пишет новую книгу.

— Доктор Брэндон тоже пишет книгу, — сказала Элеонора. — Она будет про человека, запертого в шкафу в его комнате.

— Человека? — удивился Боб. — Запертого в шкафу?

— Это ископаемый человек, — улыбнулась Элеонор. — Доктор Брэндон нашел в Африке кости и привез их сюда, а теперь хочет собрать из них целый скелет. Измеряет кости, зарисовывает их и все записывает в тетрадь.

— То же самое он хотел сделать с костями из здешней пещеры?

— Да, — погрустнела Элеонор. — Но мой дядя ему не позволит.

Она закончила кормить мышей, и мальчики следом за ней покинули комнату. Сняв маску и перчатки, она бросила их в контейнер около раковины. Мальчики тоже побросали в него свои маски, и все вместе они вышли в коридор.

— Теперь пойдемте к шимпанзе! — предложила Элеонор.

Лаборатория, в которой работал доктор Биркенштейн, находилась в конце коридора и оказалась больше лаборатории Хоффера. Жившие там два шимпанзе занимали клетку у окна. В ней валялись разные игрушки, мячики, а еще была маленькая доска, на которой шимпанзе могли рисовать цветными мелками.

Животные закричали от радости, увидев Элеонор, и большой шимпанзе протянул к ней лапы.

— Привет! — сказала Элеонор, открывая дверь клетки.

Большой шимпанзе неторопливо вышел и взял ее за руку.

— Ну, как? — спросила она. — Хорошо спал ночью?

Шимпанзе мигнул и склонил голову набок. Потом он показал на висевшие, на стене часы и пальцем начертил в воздухе круг.

— Ты долго спал? — переспросила Элеонор.

Шимпанзе подпрыгнул на месте и хлопнул в ладоши.

Второй шимпанзе тоже вышел из клетки и вскочил на один из лабораторных столов.

— Осторожней! — предупредила Элеонор.

Животное уставился на полку, где рядами расположились банки с разными веществами.

— Нет, нет! Не трогай! — сказала Элеонор. — Она повернулась к мальчикам и рассмеялась. — Шимпанзе очень похожи на детей. Такие же шалуны. Все хватают, до чего дотянутся.

Отвернувшись от полки, шимпанзе взял со стола пустую мензурку и, спрыгнул на пол, стал катать ее из стороны в сторону.

Тем временем Элеонор достала фрукты и молоко из холодильника, а из шкафчика — миски и коробку с кукурузными хлопьями.

— Они все понимают, правда? — спросил Юпитер, пока она раскладывала хлопья по мискам.

— Да. И с помощью знаков они могут поддерживать разговор на довольно сложные темы. Доктор Биркенштейн утверждал, что они объясняются не хуже, чем большинство детей в детском саду. Я плохо знаю язык жестов, поэтому не мне судить, но они забавные и сообразительные, и я всегда понимаю, чего они хотят.

— Что теперь с ними будет? — спросил Боб.

Элеонор вздохнула.

— Не знаю. Правление соберется в следующем месяце и будет, наверное, решать, что делать с животными. Фонд покупал их для доктора Биркенштейна. И этих, и многих других. Правда, большинство уже умерло.

Элеонор поставила миски с хлопьями и тарелки с фруктами на маленький столик, и шимпанзе, усевшись на стульчики, принялись за еду. Когда они насытились, Элеонор уговорила их вернуться в клетку. Шимпанзе протестующе кричали и старались удержать ее.

— Все в порядке, — утешала она их. — Я скоро вернусь. Не надо так расстраиваться.

Мальчики наблюдали за ней, и Юпитеру пришло в голову, что он в первый раз видит Элеонор уверенной в себе и точно знающей, что надо делать. Определенно, здесь она была счастливее, чем в обветшавшем доме Макафи.

— Они скучают по доктору Биркенштейну, — сказала она. — Я тоже по нему скучаю. Он был такой хороший, даже когда чувствовал себя неважно.

— Он болел? — спросил Юпитер. — Почему— то мне показалось, что в Роки— Бич он внезапно почувствовал себя плохо.

— Правильно, — подтвердила Элеонор. — Но и до этого с ним уже бывали разные неприятности. Например, он засыпал прямо в кресле. Несколько раз задремывал, когда шимпанзе были не в клетке. Они бегали везде и все ломали. Я поехала с ним в тот день, когда… когда он умер… Я подумала, что он не сможет долго вести машину.

— А зачем он поехал в Роки— Бич? — спросил Юпитер.

Он задал свой вопрос без всякой задней мысли, просто чтобы поддержать разговор. Но Элеонор внезапно покраснела.

— Он поехал… поехал… Я не знаю.

Она отвернулась и неожиданно выбежала из комнаты.

— В чем дело? — тихо спросил Пит. — Ты сказал что— то лишнее?

Юпитер нахмурился.