Вечерняя песня

Глава 3

Джеймс проснулся от страшной боли в голове. Осторожно приоткрыв один глаз, он огляделся по сторонам. Однако через несколько секунд понял, что делать этого не следовало. Боль стала и вовсе нестерпимой. Тихо простонав, он закрыл глаз и снова опустил голову на подушку. Господи, ну и отвратительно же он себя чувствует!

Дернул же черт вчера отведать знаменитого меда Кэмбрука! И так много выпить!

В дверь постучали, и Джеймс понял, что именно этот звук разбудил его.

— Войдите! — отозвался он.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и в нее просунулась белокурая голова, обладатель которой улыбнулся сэру Джеймсу.

— Слава Богу, ты жив. Там, в зале, уже стали сомневаться на этот счет.

Тяжело вздохнув, Джеймс медленно сел в постели.

— Я, кажется, уже говорил тебе убраться отсюда.

— Говорил, — весело подтвердил молодой человек, заходя в комнату и запирая дверь. — Но твой оруженосец попросил разбудить тебя. Думаю, он побоялся, что ты снова запустишь в него сапогом.

Стивен, лорд Бофорт, оперся спиной на дверь и с беззаботным видом скрестил руки на груди.

— Я прошлой ночью бросил в него сапогом? Стивен, кивнул.

— Насколько я мог понять из его объяснений, ты заорал на него, веля помочь раздеться. Исходя из того обстоятельства, которое вынудило тебя уйти из залы, это показалось мне несколько странным,

— На красивом лице молодого человека снова мелькнула усмешка. — Но, войдя в твою комнату, Эдвард не обнаружил никакой женщины, что, конечно, и объясняет твое плохое настроение.

— Заткнись, молокосос несчастный, — беззлобно проворчал сэр Джеймс, потирая лицо руками.

— Не сомневаюсь, ты уже и так предостаточно посмеялся над этим.

— Братец, дорогой, как ты можешь так говорить? — притворился обиженным Стивен.

В действительности, он и сэр Джеймс не были братьями, сестра Стивена вышла замуж за графа Норвена, единокровного брата сэра Джеймса. Однако это было достаточно близкое родство для Норвенов, о семейных узах, которых шла дурная слава. Более того, сэр Джеймс взял Стивена под свое крылышко еще три года назад, когда хрупкий, тщедушного вида юноша впервые приехал к Норкасл. До того, как Стивен и его сестра, леди Элизабет, попали под опеку графа, они жили у своего дяди, жестокого, бессердечного человека, который, не задумываясь, убил бы Стивена, заподозри он с его стороны угрозу для себя. Поэтому Элизабет и Стивену приходилось лгать, представляя юношу физически неполноценным и хилым, чему, к счастью, способствовала природная бледность лица и хрупкость фигуры.

Женившись на леди Элизабет, Норвен вверил Стивена заботам Джеймса, возложив на него ответственность за воинскую выправку юноши и командование армией, которую предоставил Стивену, чтобы отвоевать у его дяди земли, по праву Принадлежащие племяннику. Хотя многие считали Джеймса человеком хладнокровным, обычно, когда это требовалось, он всегда с любовью относился к детям, а юный и по-детски непосредственный Стивен совсем еще недавно вышел из этого возраста. Джеймс был добр к мальчику, и Стивен платил ему той же монетой, хотя и не привык к столь искренним и дружеским отношениям. За эти годы Джеймс и Стивен сильно привязались друг к другу.

Отойдя от двери, юноша подошел к Джеймсу. Голубые глаза светились лукавством.

— Конечно, — произнес он, нарочито растягивая слова, — я не могу обещать, что относительно этой женщины лорд Норвен будет так же нем, как и я.

— О Боже, — проворчал сэр Джеймс, спуская ноги с кровати и медленно вставая. — Ну конечно, ты расскажешь ему об этом, а Ричард еще долго будет вспоминать о случившемся.

Джеймс покачнулся и ухватился за столбик кровати. Он уже не в первый раз переживал последствия веселых праздников и знал, что, в конце концов, боль в голове постепенно утихнет. Но сейчас, к сожалению, поверить в это было трудно. Глаза Джеймса, казалось, вот-вот вылезут из орбит, а в желудке урчало при каждом движении. Во рту был ужасно неприятный привкус, в горле пересохло. А голова! Тупая, пульсирующая в висках боль, казалось, разорвет ее на части.

— Джеймс! — Стивен бросился к брату, чтобы поддержать его. В голосе не осталось ни капли насмешки. — С тобой все в порядке?

— Да, — раздраженно ответил Джеймс. — Но мне станет лучше, когда я чего-нибудь поем, — от этой мысли он слегка побледнел, и его затошнило. Но Джеймс знал, сейчас ему требуется именно это. Как только он впихнет в себя хоть немного еды, желудок, по крайней мере, успокоится.

С задумчивым видом Джеймс потер бедро, которое почему-то болело. Но потом вспомнил, как упал прошлой ночью, налетев на сундук. Должно быть, поранил бедро ножнами. Джеймс подумал, как, наверное, нелепо выглядел, лежа на спине. Не удивительно, что та девушка убежала. Представив себе дурацкую картину, которую являл собой, Джеймс невесело усмехнулся.

— В самом деле? — спросил Стивен, уже более беззаботным тоном и, убедившись, что с братом, все в порядке, присел на край постели. — Я ни слова не понял из того, что Эдвард сказал о той девушке. Это она так испортила тебе настроение? Она что, убежала?

— Да, — Джеймс подошел к умывальнику и, громко фыркая, вылил себе на голову кувшин холодной воды. Потом взял полотенце и вытер лицо. В голове немного прояснилось.

— Но почему? — удивленно спросил Стивен. — Судя по тому, что с тобой творилось вчера, я ожидал увидеть Танцовщицу в твоей спальне и сегодня утром.

Джеймс хмуро посмотрел на Стивена.

— Что ты хочешь сказать? Что девица меня одурачила?

— Нет, просто многие мужчины теряют головы из-за женщин. Однако ты редко бываешь таким… я бы сказал, разнузданным.

Джеймс усмехнулся.

— Да, эта женщина и в самом деле воспламенила мою кровь.

Он вспомнил, как соблазнительно танцовщица покачивала бедрами, разжигая в нем пламя страсти. Джеймс был уверен, она танцует для него одного, то, приближаясь, то, снова удаляясь, и хочет возбудить только его. И разве не скрывался за красноречивым танцем недвусмысленный намек, когда она неизменно возвращалась к нему и позволяла мечом срывать прозрачные вуали? В зале было довольно темно, но Джеймс не сомневался — удивительно красивые глаза танцовщицы, светящиеся над скрывавшей лицо вуалью, манят его.

К своему удивлению Джеймс понял, что возбуждается уже при одной мысли о ней. Проклятие! Отвернувшись, он принялся срывать с себя одежду, в которой провел ночь, будучи слишком рассерженным и пьяным, чтобы раздеться. Стивен был прав, он никогда еще так не увлекался ни одной женщиной.

— Скажи, я похож на чудовище? — резко спросил Джеймс.

— Ты? Но обычно у тебя нет отбоя от женщин. Все это знают.

Действительно, все так. Ни одну женщину не могла оставить равнодушной улыбка Джеймса и удивительно чистые, голубые глаза. Но, он никогда не гордился этим. И не придавал внешности особого значения — и внешность, и обаятельную улыбку, и свое очарование он унаследовал от отца. Все это он принимал, как само собой разумеющееся и, говоря по правде, пользовался своим преимуществом. Тогда отчего прошлой ночью женщина повела себя так странно?

— Но почему танцовщица ночью угрожала мне ножом? — спросил Джеймс.

— Что?! — Стивен вскочил с постели. — Ты шутишь? Она пыталась убить тебя? Но где она? Почему ты не задержал ее?

Джеймс покачал головой, жестом показывая молодому человеку, чтобы тот успокоился.

— Не кипятись. Девица вовсе не собиралась убивать меня. Хотя в первую минуту, когда она выхватила из-под юбки нож, я подумал, что ее подослали именно для этого.

— Ну, конечно, так оно и было, — лицо Стивена пылало от гнева. — Джеймс кивнул.

— Так-то оно так, но не совсем. Она не приблизилась ко мне ни на шаг. Просто бросилась к двери. По правде, говоря, я решил, что она испугалась.

— Тебя? Но почему?

— Я… не уверен. Но, кажется, она убежала, чтобы спасти свою девственность.

— Девственность! — презрительно фыркнул Стивен. — И это ты говоришь о танцовщице! Теперь я точно знаю, что напиток Кэмбрука явно повредил твой рассудок.