Вечерняя песня

Однако, Алина не спешила сообщать Джеймсу радостную новость, желая окончательно убедиться в своих подозрениях. Она буквально грезила ребенком, представляя, какой он будет хорошенький и на кого похож. Однако, прошло еще некоторое время, прежде, чем Алина поняла — как раз беременность и может спасти ее. Если она признается, что ждет ребенка и поэтому не может отправиться в путешествие, Джеймс, возможно, не станет просить о поездке в Лондон. Он едва ли захочет подвергать опасности ее саму и своего наследника, к тому же, если ей придется остаться до рождения ребенка в Бофорт Плейсе, то Джеймс без нее тоже не поедет. Особенно, если она попросит его остаться.

Безмятежная жизнь продолжалась еще несколько дней. Но однажды вечером, когда они с Гвендолин направлялись в главную залу ужинать, мать Джеймса весело сказала:

— Просто замечательно! Сегодня за ужином нас ждет развлечение, после обеда в замок забрели артисты. Они замечательно выступают. Я наблюдала из окна, как они тренировались во дворе. Среди них есть человек, метающий ножи в какую-то девушку. Страшно подумать, как близко они вонзаются, но все же не касаются ее.

Чувствуя, как сжимается сердце, Алина переступила порог залы. Повернув голову, она постаралась окинуть присутствующих невозмутимым взглядом. Возле большого очага стояла группа людей в пестрых костюмах артистов. Среди них был карлик, в котором Алина сразу узнала Беорна, незнакомые мужчина и женщина, стройная, хорошенькая Сигни. А рядом спиной к входу стоял метатель ножей Джирт.

Алина резко подалась назад. У нее вдруг закружилась голова, она пошатнулась. Гвендолин, озабоченно нахмурившись, поддержала невестку.

— В чем дело, дорогая? Вы так побледнели.

— Ничего страшного, — попыталась улыбнуться Алина. — Мне стало немного нехорошо. Это пройдет, я уверена.

Что делать? Алина застыла от ужаса. Джирт, конечно же, будет смотреть в сторону главного стола, откуда полетят монеты, и увидит ее. Без всякого сомнения, в своей изысканной одежде и красивой белой шляпке она мало похожа на прежнюю Алину, но это не имеет значения. Джирт узнает ее еще до того, как завершит выступление.

Алина поняла, что остается только одно. Судорожно вздохнув, она отступила еще на шаг. Ей не пришлось прилагать слишком много усилий, чтобы притвориться больной. Ее и в самом деле тошнило, кровь отхлынула от лица, делая его мертвенно бледным.

— Кларисса? — Джеймс в мгновение ока оказался рядом с женой, и та благодарно прильнула к нему, спрятав лицо у него на груди. — В чем дело? Мама? Что случилось?

— Не знаю. Кларисса вдруг страшно побледнела и едва не упала, — Гвендолин выглядела взволнованной, и Алине стало стыдно, что она так ее напугала.

— Со мной все в порядке. Просто немного нехорошо. Вот здесь… — она прижала ладонь к животу.

— Я отнесу тебя в комнату, — легко подняв жену на руки, Джеймс повернулся к матери.

— Пошли за Джеммой.

Джеймс пронес жену через залу и стал подниматься по лестнице. Алина спрятала лицо на его груди, чтобы никто из артистов не смог ее узнать. Через несколько минут супруги оказались у себя в комнате, и Джеймс осторожно положил жену на кровать.

— В чем дело? Почему тебе стало плохо? — озабоченно нахмурившись, он пощупал лоб Алины.

— Не знаю. Но ничего страшного, все пройдет.

Алина поняла, что настал подходящий момент, и она может признаться мужу в своей беременности. Отличный предлог, чтобы, сославшись на недомогание, оставаться в постели до тех пор, пока из замка не уйдет труппа. Джеймс вот-вот возобновит разговор о поездке в Лондон, но, узнав о будущем ребенке, вполне может отказаться от этой затеи.

Однако, как ни старалась, Алина не могла заставить себя произнести нужные слова. Она про сто лежала и слабо улыбалась Джеймсу.

Пришла Джемма, и они с Алиной убедили Джеймса вернуться в залу. Как только он вышел, Джемма присела на край постели.

— Значит, ты видела их?

— Да. Но почему ты меня не предупредила? Я вошла в залу и едва не лишилась чувств.

— Я сама увидела их всего несколько минут назад. Почти весь день мы с Малькольмом провели в лесу, а когда возвращались в замок, то едва не столкнулись с нашей труппой нос к носу. Слава Богу, я увидела их первая и быстро спряталась за бочку с водой, но когда смогла незаметно выбраться оттуда, ты уже спустилась к ужину, — Джемма облегченно вздохнула. — Нас спасла Пресвятая Богородица, Я уж думала, мы погибли.

— И я тоже.

— Пойду и принесу каких-нибудь трав, чтобы твое недомогание показалось всем более правдоподобным.

Джемма отправилась за корзинкой, в которой они хранили травы, и Алина осталась наедине со своими мыслями. Она могла сделать так, что Джирт и остальные артисты не увидят ее. Труппа пробудет в замке дня два, не больше, и ей лишь остается продолжать притворяться больной и не выходить из спальни. А Джемма будет помогать.

Но подобная уловка сойдет только на этот раз. Она совсем запуталась во лжи, и когда-нибудь Джеймс разоблачит ее. Ее могут узнать другие артисты, или герцог через своих людей распустит слухи. В конце концов, обман все равно раскроется. И чем дольше она будет лгать, тем хуже для нее самой и Джеймса. Алина понимала, что не может больше откладывать признание.

Она должна рассказать Джеймсу правду.

Но при одной только мысли, чем это обернется для ее родителей, становилось страшно. Тан-форд не пощадит их, может быть, даже убьет. Она не должна этого допустить. Возможно, поехав с Джеймсом в Лондон, ей удастся как-нибудь вытащить мать и отца из дома герцога. А потом расскажет всю правду, не рискуя при этом их жизнями. Алина решила, что должна хотя бы попытаться это сделать. Если же не удастся вызволить родителей, она будет вынуждена во всем признаться Джеймсу и молить Бога, чтобы Танфорд не осуществил угроз в отношении Гарольда и Беры.

Алина поняла, что пока не может рассказать Джеймсу о своей беременности. В этом случае, он может отказаться ехать в Лондон, и тогда она не спасет родителей. А значит, остается делать вид, что ничего не произошло, и отправиться в Лондон. И уже там рассказать Джеймсу правду.

Глава 20

Поскольку предполагалось, что Алина впервые едет в Лондон, она изо всех сил старалась изобразить восторг и возбуждение по этому поводу, но, и практически, ничего из этого не вышло. В голове шумело, к горлу подкатывала тошнота и, в довершение ко всему, в паланкине было нестерпимо душно. Джеймс, озабоченный тем, что Алина едва не лишилась чувств в тот злополучный вечер, настоял, чтобы она ехала с комфортом, а не верхом. Алина понимала, что ради нее муж пошел на большие и жертвы, ведь он терпеть не мог передвигаться так медленно. Сама она предпочла бы поездку верхом, но согласилась с предложением Джеймса из-за того, что все больше убеждалась в своей беременности и опасалась, как бы верховая езда не повредила ребенку.

Алине казалось, что путешествие никогда не кончится.

Хотя со всех сторон ее обложили подушками, и она могла в любой момент потянуться и изменить позу, от постоянного покачивания ее тошнило. А так как шторки были опущены для защиты! от пыли, в паланкине царила страшная духота. Но самой мучительной, пожалуй, была скука. Алина не могла в любой момент поговорить с Джеймсом, задернутые шторки мешали даже смотреть на мужа. Иногда, правда, он подъезжал, чтобы спросить, как она себя чувствует, но это было не то.

Когда впереди показались окрестности Лондона, Алина высунулась в окно, но шум и запахи быстро загнали ее назад. Свободно вздохнуть она смогла только, когда они добрались до городского дома Норвенов, и паланкин опустили на землю. Джеймс помог ей выбраться и повел в дом. Это был красивый дом, правда, не такой большой и величественный, как у Танфорда, но элегантный и расположенный в хорошем месте. Но лучше всего, пожалуй, то, что дом был в идеальном порядке.