Вечерняя песня

— Хорошо.

Джеймс протянул руку. Алина приняла ее, и супруги стали подниматься вверх по лестнице. Девушка надеялась, что муж не почувствует, как сильно дрожит ее рука. Какое-то время они поднимались молча.

Потом Джеймс осторожно начал:

— Я хотел поговорить с вами, сказать… Я не приходил навестить вас, потому что мне было стыдно.

Алина, едва не споткнувшись, изумленно взглянула на него:

— Кому? Вам?!

Повернувшись к жене, Джеймс едва заметно улыбнулся.

— Я знаю, какого вы обо мне мнения. Вы думаете, у меня не может быть никакого стыда, что у меня для этого слишком черствая душа. Разве я не прав?

Алина отвела взгляд.

— Нет… Я…

— Не стоит лгать. Это написано на вашем лице. Вы видите во мне злодея. И это вовсе не удивительно, ведь вы выросли в семье Танфордов. Едва ли вы слышали обо мне что-то хорошее, — Джеймс помолчал. К тому времени они уже поднялись на верхний этаж и свернули в коридор. — Но я не настолько дьявол, чтобы заставлять женщину ехать верхом до тех пор, пока она не заболеет. Когда я понял, что натворил, меня стала мучить совесть, и я не мог заставить себя предстать перед вашим взором. Вы имеете все основания ненавидеть меня.

— И вы боялись увидеть меня в гневе? — скептически поинтересовалась Алина.

— Нет. Я боялся взглянуть на вас и увидеть бледной и слабой, ведь вы заболели по моей вине. Я боялся, что загляну в ваши глаза и увижу в них ненависть. Меня учили никогда не обижать женщин, и уж тем более, своих. Мы женаты всего несколько дней, а я успел нарушить свое обещание всегда и везде защищать вас. Если бы я раньше догадался о том, что вы больны, то никогда… о, проклятие! Я должен быть с вами откровенным. В меня словно вселился дьявол. Со мной это редко бывает, — Джеймс криво усмехнулся. — И значительная вина в этом — ваша, миледи.

— Вы хотите сказать, что именно я превращаю вас в зверя?

К удивлению Алины, Джеймса рассмешило ее замечание.

— Да, миледи, вы… И единственным оправданием с моей стороны может служить только то, что ваша красота сводит меня с ума.

Теперь настал черед усмехнуться Алине.

— Нет, сэр, мне кажется, дело вовсе не в моей красоте.

— Да, не совсем, — признался Джеймс. — Вносит свою лепту и ваш язычок, острый, как лезвие ножа.

— Это я уже слышала. И все же, вы, похоже, не слишком то боитесь этого.

Джеймс посмотрел на жену и улыбнулся.

— Я не боюсь вас. Вы превращаете меня в разъяренного зверя, но одновременно вы так прекрасны, что пробуждаете во мне безумное желание.

От этих слов девушку вдруг бросило в жар, словно он прикоснулся к ней. В этот момент они подошли к двери в комнату Алины и остановились. Протянув руку, Джеймс легко коснулся щеки жены. Алине показалось, будто ее обожгло огнем.

— Сэр Джеймс, прошу вас, — прошептала она, отворачиваясь.

Джеймс осторожно, но настойчиво повернул ее к себе. Алина замерла на месте, испуганно глядя на мужа, а он нежными прикосновениями ласкал ее лицо, не отводя глаз. Хотя Джеймс не держал жену, та стояла не в силах пошевелиться, даже когда он нагнулся и поцеловал ее.

Глава 10

Алина хорошо помнила, как Джеймс, разгорячившись, поцеловал ее по дороге в Норкасл. То был поцелуй неистового, исполненного желанием собственника. Теперь его губы необычайно нежно ласкали Алину осторожными прикосновениями. Но в том, как поцелуй этого мужчины действовал на девушку, мало что изменилось. Она все так же чувствовала, что ее ноги вот-вот могут подогнуться, и потому невольно прильнула к мужу, подняв руки к его груди. Пальцы Алины судорожно вцепились в тунику Джеймса, и от этого он еще крепче обнял и прижал к себе жену. Поцелуй Джеймса становился все более настойчивым, жаркий язык раздвинул ее губы и скользнул в бархатистое тепло рта. Алина вся дрожала от столь интимного вторжения и вопреки своему желанию стала отвечать Джеймсу.

Она чувствовала дрожь, сотрясавшую сильное тело мужчины, и поняла, что успела совершить ошибку. Губы Джеймса становились все более страстными, а рука нетерпеливым жестом сорвала с Алины шляпку, растрепала шелковистую волну волос и опустилась к бедрам. Он все крепче обнимал жену, и даже сквозь толщу тяжелой зимней одежды она чувствовала, как рвется ей навстречу его плоть. Джеймс оторвался от ее рта только на миг, чтобы снова жадно припасть к нему. Он прижимал Алину к двери в комнату своим сильным, мускулистым телом. Голова кружилась и, опасаясь в любую минуту упасть, Алина обвила руками шею Джеймса, доверчиво прильнув к нему. Девушка не могла в эту минуту рассуждать, ей и дышалось-то с трудом, она вся буквально растворялась в Джеймсе, поглощалась им, но это нисколько не пугало, а, напротив, радовало и приятно возбуждало.

Рука мужчины, страстно и исступленно ласкающая бедра, скользнула выше, к талии, и еще выше, пока, наконец, не добралась до мягкой упругости груди. Длинные пальцы Джеймса осторожно сжали грудь Алины, и та тихонько вскрикнула, чувствуя, как напрягается под прикосновениями ее сосок. Дыхание Джеймса становилось частым и прерывистым, он негромко прошептал ее имя.

Но ведь это вовсе не ее имя. Это имя той, другой, за которую он принимал Алину, и именно звук чужого имени вывел девушку из состояния опьянения, в которое ее повергли ласки Джеймса. Только сейчас она поняла, что, происходит, и насколько это опасно. Быстро повернув голову и сторону, Алина попыталась вырваться. Джеймс, не упуская представившейся возможности, принялся покрывать жадными поцелуями нежную, молочно-белую шею жены, вызывая в ее теле еще более сильную дрожь.

— Нет! — слабо вскрикнула Алина и, упершись ладонями в грудь Джеймса, попыталась вырваться. — Нет! Не надо!

Однако, Джеймс был крепким и сильным и, охваченная паникой, девушка поняла, что не сможет вырваться из его объятий.

— Джеймс, прошу вас! — придя в отчаяние от своей беспомощности, она все же продолжала отталкивать его.

Но вдруг совершенно неожиданно для Алины, Джеймс отпустил ее. Бессильно прислонившись к двери, девушка ухватилась за ручку, а Джеймс недоуменно смотрел на нее, сгорая от нетерпения.

— В чем дело? — спросил он, тяжело дыша. — Что-то не так?

— Я не могу! — ответила Алина, чуть не плача. Во всем теле она ощущала странный, но приятный жар, ее так и подмывало прильнуть к мужу. Больше всего хотелось снова почувствовать себя в его объятиях. И все же Алина не решилась. Она была не той женщиной, за которую принимал ее Джеймс, в порыве страсти у него вырвалось имя Клариссы, а, узнав правду, он будет презирать Алину. Она не имеет права пойти на поводу желания, которое овладело ею.

— Ну же, любимая, — Джеймс протянул руку, чтобы погладить жену по голове, и его голос был мягким и нежным. — Не бойся. Я не обижу тебя. Ты боишься, что в первый раз я причиню тебе боль. Я буду очень осторожен. Обещаю.

Говоря, Джеймс продолжал гладить жену по волосам, и Алина вдруг поняла, что он успокаивает ее почти так же, как испуганную лошадь.

— Идем, — продолжал Джеймс, не сводя с девушки глаз и легонько поглаживая кончиками пальцев нежную кожу щеки. — Я не сделаю тебе больно.

Глаза Алины сузились. Она была уверена, что Джеймс уже говорил эти слова и таким же ласковым голосом тем испуганным или нерешительным женщинам, которые были у него раньше. Он уже привык соблазнять и успокаивать девичьи страхи нежной улыбкой и блеском голубых глаз. Злость придала девушке сил, и она сбросила с себя руку Джеймса.

— Прекратите! Не прикасайтесь ко мне! Я не какая-нибудь дурочка, которая, открыв рот, будет слушать ваши елейные речи, — Алина стремительно вбежала в комнату, захлопнула дверь и закрыла ее на засов.

— Кларисса!

— Нет! Убирайтесь!

Выругавшись, Джеймс изо всех сил ударил по двери кулаком, отчего та затряслась.

— Черт побери, женщина, ты — моя жена!

— Но мое сердце отказывается смириться с этим! — закричала в ответ Алина.