Страница 44 из 47
А РЕПОРТЕРЫ? Их просто морс! Они присели за оркестром и нацелили объективы так, чтобы начать нас фотографировать, как только поднимется занавес. Представляю себе завтрашний заголовок в «Пост»: ПРИНЦЕССА ИГРАЕТ ПРИНЦЕССУ. Или, хуже того, ПРИНЦЕССА КЛАНЯЕТСЯ.
Б-р-р,
А учитывая, какая я «везучая», они вполне могут сфотографировать, как я целуюсь с Джеем Пи, и поместить на первую страницу именно ЭТУ фотографию.
И ее увидит Майкл.
И тогда уж он точно порвет со мной окончательно.
Наверное, я ужасно поверхностный человек, если переживаю из-за того, что мой парень со мной порвет, в то время как он переживает, наверное, самый болезненный личный кризис в своей жизни, и у него совершенно точно есть дела поважнее, чем думать о тупой подружке-школьнице.
И почему я вообще переживаю на эту тему, когда мне полагается полностью сосредоточиться на представлении? Во всяком случае, если верить бабушке,
За кулисами все УЖАСНО нервничают. Амбер Чизман в углу, чтобы успокоиться, делает какие-то разминочные упражнения из хапкидо, Линг Су выполняет дыхательные упражнения, которые она выучила на занятиях йогой. Кении ходит туда-сюда и бормочет под нос: «шаг-ладонь-перемена, шаг-ладонь-перемена. Джаз-руки, джаз-руки, джаз-руки. Шаг-ладонь-перемена», Тина повторяет с Борисом его текст. Лилли просто сидит тихонечко одна, стараясь не помять платье с длинным белым шлейфом.
Даже бабушка, кажется, снова нарушила собственные правила и курит, хотя ела давным-давно.
Спокойным кажется только сеньор Эдуарде. Это потому, что он спит в кресле в первом ряду. Рядом с ним дремлет его жена, такая же древняя, как он. Они – единственные из зрителей, кого я успела узнать, до того как бабушка застукала меня подглядывающей в щелочку.
Занавес поднимут через две минуты.
Бабушка только что велела нам всем подойти к ней. Она затянулась сигаретой и сказала:
– Ну, дети, вот оно. Наступает момент истины. Начинается то, к чему вел вас ваш упорный труд в течение той недели. Ждет ли вас успех? Или вы ударите лицом в грязь и выставите себя дураками перед родителями и друзьями, не говоря уже о знаменитостях? Только вам решать. Это зависит только от вас. Я сделала для вас все, что могла. Я написала этот мюзикл, возможно, прекраснейший мюзикл всех времен и народов, так что материал винить нельзя. Отныне вините только себя. Теперь ваша очередь, дети, пришла пора вам расправить крылья и взлететь. Летите, дети, летите!
Потом она сказала в рацию, которую никто из нас до этого момента даже не замечал:
– Бога ради, уже семь часов, начинайте же увертюру!
И заиграла музыка…
10 марта, среда, представление
О боже, им НРАВИТСЯ! Серьезно! Они в восторге! Никогда не слышала, чтобы зрители хлопали так громко! Они просто с ума сходят! И ведь мы еще не дошли до финала!
Все так хорошо играют! Борис не забыл ни одной строчки, он отлично спел песню полководца вестготтов.
Чем занимаюсь я? Убийством, грабежом.
Работка эта подходяща для меня,
Люблю с друзьями пировать потом
И лучшей жизни не желаю я.
Хор:
Когда я ночью появляюсь вдруг в лесу,
В глазах людишек страх, бегут все кто куда,
И лошаденки их на всем скаку несут,
И я доволен зрелищем таким всегда.
Даже Кенни не сбился ни в одном танце. Вернее, он сбивался, по не настолько, чтобы это кто-нибудь заметил.
А когда Лилли пела песню любовницы, в зале было так тихо, что было бы слышно, как пролетает муха.
Мать ему почти за так
Меня девчонкой отдала,
то полюблю его я так,
Тогда и знать я не могла.
Он может только грабить, убивать,
Я удивляюсь, что, закончив с грабежами,
Спешит он именно меня любить, обнять,
И вспыхивает что-то между нами.
Она совершенно покорила зрителей! Ее голос звунал пронзительно и вибрировал точь-в-точь, как ее учила мадам Пуссен! И она даже не забыла поддерживать шлейф только одной рукой, когда поднималась по лестнице.
А Джей Пи спел песню кузнеца так, что ему практически устроили овацию.
Как могла такая, как она,
Полюбить парнишку бедняка?
Зачем ей любить кузнеца простого,
Когда она может выбрать любого?
Как могла она
Полюбить меня?
А песня, которую пела я прямо перед тем, как задушить Бориса – она была такая сильная!!!! Было даже слышно, как некоторые зрители, те, которые не знают историю Дженовии, ахнули, когда я запела: «Вот этой косой я тебя задушу и в аду гореть тебя отпущу». Честное слово.
Угасают краски дня
Что же завтра ждет меня?
Что готовит мне судьба?
Жду в постели я врага…
Хор:
Родина, Дженовия, мы всегда с тобой!
Родина, Дженовия, за будущее, в бой!
Надежда в груди не умирает пусть,
За смерть отца я отомстить клянусь.
Должна я петлю из косы сложить,
И тогда до утра злодею не дожить.
И когда я вместе с хором во второй раз запела припев, «Родина, Дженовия, мы всегда с тобой! Родина, Дженовия, за будущее, в бой!», я почти уверена, что бабушка, да-да, не кто-нибудь, а бабушка – шмыгнула носом!
Конечно, не исключено, что у нее просто небольшой насморк, но все равно.
Ой, сейчас будет финальная сцена! Вот оно. Пришло время большого поцелуя.
Я очень надеюсь, что Тина права, и я не нравлюсь Джею Пи в таком смысле. Потому что, что бы ни случилось, мое сердце принадлежит Майклу и всегда будет принадлежать.
Я не хочу сказать, что если я с кем-то целуюсь в пьесе, то есть в мюзикле, то это можно считать изменой Майклу. Потому что это совсем не так. То, что я и Джей Пи…
Между прочим, где Джей Пи? Нам полагается взяться за руки и вместе выбежать на сцену, изображая на лицах радость, а потом он должен меня поцеловать.
Но как я могу взять его за руку и выбежать вместе с ним на сцену, если он ИСЧЕЗ???
Бред какой-то. После последней сцены он был здесь. Куда он мог…
Ох, наконец-то он объявился!
Постойте, это не Джей Пи, это кто-то другой в его костюме. Это…
10 марта, среда, большой прием
О боже. Мне не верится, что хоть что-то из этого происходит на самом деле. Серьезно. Все это похоже на сон. Потому что когда я протянула руку, чтобы взять за руку Джея Пи и выбежать вместе с ним на сцену, то обнаружила, что держу за руку Майкла.
– Майкл? – воскликнула я, не удержавшись. Хотя нам не полагалось разговаривать за кулисами, потому что микрофоны, прикрепленные к костюмам, могли уловить наши слова, -
Что ты?..
Но Майкл приложил палец к своим губам, показал на мой микрофон и, схватив меня за руку, потащил на сцену. В точности так, как на всех репетициях делал Джей Пи.
Пока хор пел «Дженовия, Дженовия!» Майкл в костюме Джея Пи подхватил меня на руки, запрокинул меня назад и запечатлел на моих губах самый потрясающий поцелуй, какой вы только когда-нибудь видели в кино,
Никто даже не понял, что это не Джей Пи. Потом занавес закрылся, и зрители стали хлопать, вызывая нас. Мы все взялись за руки и вышли кланяться перед занавесом.
– Майкл! – снова закричала я. – Что ты здесь делаешь?
Теперь мы могли не волноваться, что микрофон разнесет наши слова по залу, потому что зрители так громко хлопали, что нас бы все равно никто не услышал.
– Что значит, что я здесь делаю? – спросил Майкл, усмехаясь, – Ты что, всерьез думала, что я буду стоять в сторонке и смотреть, как ты целуешься с другим парнем?
В этот самый момент мимо нас проходил Джей Пи.