Страница 4 из 53
Сейчас, в марте 1967 года, мы движемся на юг, а сюда вернемся позднее. У нас теперь одна забота: быстрее наладить оборудование, испытать снаряжение и людей. Кроме того, необходимо проверить надежность разработанных мною методов.
Мы будем применять самую современную технику и при этом, следуя старым традициям, отдавать все силы, не щадить себя, как испокон веку было принято на флоте.
И еще — не рисковать напрасно. Так издавна заведено на "Калипсо". Для этого нужно, чтобы каждый знал свое дело назубок. Более того, необходимо совершенствовать свое мастерство, постоянно учиться. Ведь аквалангистов на каждом шагу подстерегают неожиданности, от обычной опасности до риска. Само море тоже опасно. Экспедиция "Калипсо" — плавание не обычное. Мы изучаем морских млекопитающих, исследуем большие глубины и, прежде чем начать погружения, должны отыскивать место для якорной стоянки. Нередко пловцам приходится спускаться под воду в весьма неблагоприятных условиях. К тому же, и на самой поверхности моря, и под водой случается гораздо больше событий, чем об этом могут догадаться пассажиры обычного теплохода. И каждый, кто находится на борту нашего судна, хотя и занят своим делом, внимательно следит за происходящим вокруг, не дожидаясь особого распоряжения. Тридцать обитателей "Калипсо" всегда начеку, всегда готовы действовать по обстановке.
Зачастую мы ставим рискованные опыты с животными. Приходится приближаться к ним чуть не вплотную, хотя чаще всего невозможно предвидеть, какой будет их реакция. Мы привыкли к встречам с акулами (они для нас старые знакомые), а также с самыми крупными млекопитающими — китообразными. Предполагаем заняться изучением кашалотов, а также косаток, известных своей кровожадностью. Мы впервые собираемся вести систематические наблюдения за ними.
Предстоит также в любую погоду спускать на воду моторные лодки, чтобы обеспечивать работу аппаратов типа "ныряющее блюдце". При этом необходимо помнить о коралловых рифах, острые края которых могут порвать надувные лодки и ранить аквалангистов. А у них и без того будет достаточно опасных встреч с обитателями тропических морей, умеющими колоть и пускать в ход яд, — актиниями, огненными кораллами, медузами, сифонофорами…
Я горжусь своим экипажем: какая понадобилась подготовка, сколько надо опыта, физической силы и сноровки, чтобы сохранять активность в таких условиях…
Мастера на все руки
В этом рассказе речь пойдет прежде всего о людях. Несмотря на все научные и технические достоинства "Калипсо", для меня важнее всего люди, их дела. Я реже вспоминаю, что именно мы делали, и чаще, с чьей помощью это было сделано. Достижения наши являются результатом совместных трудов, сопряженных с риском, которому мы все подвергались изо дня в день.
Вместе с Фредериком Дюма, моим сыном Филиппом и Альбером Фалько по прозвищу Бебер, марсельским Тарзаном, который пришел к нам 16-летним подростком, мы производили свои первые наблюдения за акулами. Во время нынешней экспедиции нам предстоит работать снова сообща.
Не могу забыть такую сцену: коренастая фигура Бебера в воде, долговязый Филипп и акулы; они кружат рядом, привлеченные запахом мяса, кусок которого прикреплен к концу палки, находящейся в руках Каноэ Кьензи, одного из самых отважных наших аквалангистов.
Хотелось бы рассказать о всех событиях в жизни экипажа нашего судна, хотя и понимаю, что это едва ли возможно. Каждодневный, почти всегда изнурительный труд, погружения в любую погоду, независимо от состояния моря и степени утомления каждого из нас — на такое годятся лишь люди, увлеченные подводным миром и целиком преданные нашему делу. Все это оказалось бы нам не под силу, если бы на борту "Калипсо" не царила особая атмосфера. Редко встретишь экипаж настолько дружный и умелый; в сущности, это мастера на все руки. Каждый член экипажа, по крайней мере в начале плавания, делал все, выполнял любые обязанности, и на палубе судна, и под водой.
Команда "Калипсо" всегда была чрезвычайно разношерстной. По-моему, другую такую вряд ли где еще сыщешь. Пловцы, кинематографисты, писатели, инженеры и ученые-биологи, зоологи, геологи — кого тут только нет. Все ученые, жившие на борту "Калипсо", и французы, и иностранцы, научились выполнять несложные судовые работы. По словам Фредерика Дюма, для них это были "практические занятия", Так случилось с Гарольдом Эджертоном, профессором Массачусетского технологического института, профессором Сорбоннского университета Пьером Драшем, профессором Шарбонье и многими другими. Они драили палубу, выполняли швартовые операции и даже ремонтировали радиолокационную установку.
Судна с более живописным экипажем, пожалуй, найти невозможно. Среди нас множество бородачей, а наш старый знакомец оригинал Андре Лабан ежедневно бреет голову. На корабле каждый пользуется неограниченной свободой. Существует лишь одно правило: на борту "Калипсо" все, от командира до матроса, непрестанно учатся. Главное заключается в том, чтобы пытаться понять непонятное, внедрять новое, изобретать способы разрешения задач, возникающих при исследовании моря.
Каждая тема исследования, которая одновременно представляет собой сюжет фильма, является как бы отдельной главой, новой загадкой; чтобы ее разгадать, необходимы знания, необходимы физические усилия, а то и создание нового оборудования. Это относится к изучению акул и морских ежей, китов и морских звезд. В результате — бесконечное разнообразие методов, каждый день новый вид работы. В этом-то и прелесть нашей экспедиции.
Финансовые и материальные проблемы
Может возникнуть вопрос, каким же образом финансируется наша научно-исследовательская организация. Многие полагают, будто мы получаем значительные субсидии от официальных властей или частных лиц. Ничего подобного. "Калипсо" находится под эгидой основанного мною в 1950 году учреждения "Французские океанографические экспедиции". Учреждение это существует лишь за счет моих авторских гонораров, получаемых за книги и демонстрацию моих фильмов по телевидению, за счет промышленных и научных контрактов.
Океанографический музей в Монако, учрежденный принцем Альбертом I (директором этого музея являюсь я), не в состоянии субсидировать экспедиции на "Калипсо", но он обеспечивает научное руководство нашими исследованиями. Таким образом, мы можем рассчитывать на помощь всех ученых, работающих под эгидой Монакского музея. Поворотом в своей карьере — назначением на пост директора Океанографического музея, первой финансовой поддержкой "Калипсо" и его экипажа я обязан своему учителю профессору Луи Фажу, память о котором я глубоко чту. Вдохновителем биологических исследований является профессор Раймон Вессьер, заместитель директора Монакского музея и профессор факультета естественных наук университета в Ницце. Он был одним из океанавтов, участников программы "Преконтинент-II", и первым ученым, прожившим месяц под водой, чтобы вести научные наблюдения в Красном море. Благодаря этому обстоятельству он приобрел обширный опыт в использовании подводных аппаратов для биологических исследований.
Геологическими и геофизическими работами руководил профессор Буркар, а затем нам помогал геолог доктор Гюнтер Гирманн, немец, много лет работающий в Монакском музее. В настоящее время он помощник директора Межправительственной океанографической комиссии при ЮНЕСКО. Доктор Оливье Леенхардт под руководством капитана 3 ранга Алина осуществлял все сейсмологические наблюдения, которые позволили нам получить представление о структуре осадков в различных океанических бассейнах, а также о характере глубоководных участков, и о местах выхода на поверхность дна скальных пород.
Океанографический институт управляется двумя органами: административным советом и квалификационным комитетом, который состоит наполовину из французских, наполовину из иностранных ученых. В этот комитет входят крупнейшие океанографы: французские, американские, итальянские, немецкие, норвежские, шведские и даже советские ученые. Так, в нем, в частности, сотрудничал Лев Зенкевич (Лев Александрович Зенкевич (1889–1970), академик, зоолог и океанолог. Крупнейший специалист по гидробиологии и зоологии беспозвоночных. — Прим. ред. ), профессор Института океанологии Академии наук СССР, специалист по бентосу.