Скорость

Могло такое произойти или нет, он уселся за обеденный стол с заготовкой и инструментами.

Продолжил вырезать веточку и листочки. Резец скрипел по дереву, словно по кости.

В десять минут одиннадцатого, менее чем за два часа до крайнего срока, он вдруг решил, что поедет к шерифу.

Его дом находился вне территориальных границ любого города. На него распространялась юрисдикция шерифа. Таверна располагалась в Виноградных Холмах, но городок был слишком маленький, чтобы иметь свой полицейский участок. Управление шерифа Палмера поддерживало порядок и там.

Билли сдернул ключ с гвоздика, открыл дверь, вышел на заднее крыльцо… и остановился.

«Если ты обратишься в полицию, я убью молодую мать двоих детей».

Он не хотел выбирать. Не хотел, чтобы кто-либо умер.

В округе Напа могли быть десятки молодых матерей с двумя детьми. Может, и сотня, две сотни, может, больше.

Даже за пять часов полиция не смогла бы составить список и предупредить всех потенциальных жертв. Пришлось бы обратиться к прессе, чтобы предупредить общественность. На это, возможно, понадобились бы дни.

А теперь, когда до крайнего срока оставалось менее двух часов, они вообще бы ничего не сделали. На допрос Билли ушло бы больше времени.

И молодая мать, очевидно выбранная киллером заранее, погибла бы.

А если бы дети проснулись, киллер убрал бы и их, как ненужных свидетелей.

Безумец не обещал убить одну лишь мать.

Влажный ночной воздух нес к крыльцу ароматы леса.

Билли вернулся на кухню и закрыл дверь.

Позже, вырезая один из листьев, уколол большой палец. Пластыря у него не нашлось. Впрочем, ранка была маленькая, Билли не сомневался, что она затянется сама.

Царапнув костяшку пальца, он не стал прерываться, продолжая резать дерево. Так увлекся работой, что потом не мог вспомнить, когда поранил руку в третий раз.

Будь здесь сторонний наблюдатель, он мог бы подумать, что Билли хотел пустить себе кровь.

Поскольку кисти пребывали в постоянном движении, на ранках не могла образоваться корочка свернувшейся крови. Поэтому белое дерево меняло цвет на красный.

В какой-то момент Билли заметил, что заготовка безнадежно испорчена. Прекратил работу, отложил резец.

Посидел, тяжело дыша, безо всякой на то причины. Наконец кровотечение прекратилось и не началось вновь, когда он вымыл руки над раковиной.

В 11:45, вытерев руки посудным полотенцем, он достал из холодильника бутылку «Гиннесса» и выпил из горла. Очень быстро.

Еще через пять минут открыл вторую бутылку. На этот раз налил пиво в стакан, чтобы пить его маленькими глоточками, потянуть время.

Встал со стаканом перед настенными часами.

Одиннадцать пятьдесят. Десять минут до контрольного срока.

И как бы ни хотелось Билли солгать себе, от правды он никуда уйти не мог. Он сделал выбор, все так. «Выбор за тобой». Бездействие и есть выбор.

Мать двоих детей не умрет в эту ночь, если маньяк-убийца сдержит слово, мать проспит эту ночь и увидит завтрашний рассвет.

Билли стал пособником. Он мог это отрицать, мог убежать, мог не поднимать жалюзи на окнах до конца своих дней и превратиться из затворника в отшельника, но все это не изменило бы главного: он стал пособником.

Убийца предложил ему партнерство. Он не хотел в этом участвовать. Но, как теперь выяснилось, их отношения укладывались в рамки того, что на языке экономических разделов газет называлось «недружественным поглощением».

Вторую бутылку «Гиннесса» Билли допил в полночь. Ему хотелось сразу же выпить третью. А потом и четвертую.

Он говорил себе, что ему нужна ясная голова. Спрашивал себя, а зачем, но не мог дать внятного ответа.

Свою часть работы на эту ночь он уже закончил. Сделал выбор. Теперь за дело предстояло браться безумцу.

Здесь же в эту ночь более ничего не могло случиться, разве что Билли не смог бы заснуть без пива. Может, опять взялся бы за резьбу по дереву.

Руки болели. Не от трех крошечных порезов. Просто он слишком крепко сжимал инструменты. А дубовую заготовку держал мертвой хваткой.

Не выспавшись, он не сумел бы подготовиться к следующему дню. Утром, когда придут новости о еще одном трупе, он узнает, кого обрек на смерть.

Билли поставил стакан в раковину. Необходимость в нем отпала, потому что теперь не имело значения, быстро он опорожнит очередную бутылку или медленно. Пожалуй, быстрый вариант его больше устраивал. Хотелось как можно скорее отключиться.

С третьей бутылкой Билли прошел в гостиную, сел в кресло. Выпил ее в темноте.

Эмоциональная усталость может истощать так же, как физическая. Силы покинули его.

В 1:44 его разбудил телефон. С кресла он вскочил, словно подброшенный катапультой. Пустая бутылка покатилась по полу.

Надеясь услышать Лэнни, он сорвал трубку с настенного телефонного аппарата в кухне на четвертом звонке. На его «алло» ответа не последовало.

То есть звонил этот выродок. Убийца.

Билли уже знал по собственному опыту, что молчанием он ничего не добьется.

— Чего ты хочешь от меня? Почему я?

Ему не ответили.

— Я не собираюсь играть в твою игру, — продолжил Билли, но оба знали, что это ложь, поскольку он в нее уже играл.

Он бы порадовался, если бы убийца пренебрежительно рассмеялся, но ничего не услышал.

— Ты болен, ты свихнулся. — Не получив ответа, добавил: — Ты — шваль.

Он и сам понимал, что такими словами убийцу не пронять.

И действительно, выродок отвечать не стал. Просто оборвал связь.

Билли повесил трубку и осознал, что у него трясутся руки. Ладони стали влажными от пота, он вытер их о рубашку.

И тут его осенило: мысль эта должна была прийти ему в голову еще прошлой ночью, но не пришла. Он вернулся к телефонному аппарату, снял трубку, какое-то время послушал длинный гудок, потом набрал «*69», включив режим «Ответный звонок».

На другом конце провода телефон звонил, звонил, звонил, но никто не снимал трубку.

Однако на дисплее высветился знакомый Билли номер: Лэнни.

Глава 10

Залитая звездным светом, в окружении дубов, церковь стояла рядом с автострадой, в четверти мили от поворота к дому Лэнни Олсена.

Билли проехал в юго-западный угол автостоянки. Там, под кроной громадного дуба, выключил фары и заглушил двигатель.

Мощные оштукатуренные стены с декоративными башнями поднимались к оранжевой черепичной крыше. В нише колокольни стояла статуя Девы Марии с распростертыми руками, приглашая в церковь страждущее человечество.

Здесь каждый крестившийся ребенок был потенциальным святым. Здесь каждое венчание обещало счастье на всю жизнь, независимо от характера жениха и невесты.

У Билли, разумеется, было оружие.

Пусть и старое, не из недавних покупок, но надежное. Билли регулярно его чистил и хранил как положено.

Компанию револьверу составляла коробка патронов калибра 0,38 дюйма. И на патронах не было следов коррозии.

Когда Билли доставал револьвер из металлического ящика, в котором тот хранился, ему показалось, что оружие стало тяжелее. И теперь, беря револьвер с пассажирского сиденья, он мог бы сказать то же самое.

Этот конкретный «смит-и-вессон» весил всего лишь тридцать шесть унций, так что, возможно, веса револьверу добавляла его история.

Билли вышел из «Эксплорера» и запер дверцы.

По трассе проехал одинокий автомобиль. Фары осветили автостоянку в каких-то тридцати ярдах от Билли.

Дом священника находился по другую сторону церкви. Даже если бы священник страдал бессонницей, он бы не увидел и не услышал въехавшего на стоянку внедорожника.

На дорогу Билли возвращаться не стал, вышел на луг. Трава доходила до колен.

Весной здесь росло столько маков, что луг становился оранжево-красным. Теперь все они засохли под ярким солнцем.

Билли постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к безлунной темноте.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.