Страница 79 из 83
– А ты… ты думала о том, как ты объяснишь все это Питеру?
– Да, я думала об этом. Я уже три с лишним месяца думаю об этом, и, должна тебе сказать, это не слишком приятная мысль. Но я намерена объясниться с ним в первый же день.
Мать и дочь снова посмотрели друг на друга, и теперь в их взглядах сквозила взаимная неприязнь.
– А если что-нибудь случится с ним… с Дэниелом? Что ты будешь делать, если останешься одна с ребенком на руках? Ты, кажется, забываешь, что война еще не закончилась. Вы оба потеряли голову и не соображаете, что делаете. Если его убьют, а ты уйдешь от семьи, на что ты будешь жить вместе с ребенком?
Бриджит подняла брови и взглянула на мать широко раскрытыми глазами.
– За кого ты меня принимаешь, мама? Я не какое-нибудь беспомощное существо. Я вполне способна прокормить себя и ребенка. У меня есть профессия, и я всегда могу работать. А теперь послушай меня внимательно. Что бы ни случилось, я никогда не допущу, чтобы ответственность за нашего с Дэниелом ребенка брал на себя кто-то другой. Этот ребенок наш, и Питер не имеет к нему никакого отношения. Я понимаю, в нашей семье принято сваливать ответственность за собственных детей на других. Все началось, еще когда тетя Кэти отдала свою дочь на воспитание чужим людям, а ты продолжила эту традицию, когда забеременела мною и вышла замуж за…
Тут Бриджит осеклась, поняв, что поступает слишком жестоко с матерью, напоминая ей, что она вышла замуж за Тома Малхолланда, чтобы тот взял на себя ответственность за ребенка, которого она ждала от другого мужчины.
– Продолжай, продолжай, – в голосе Кэтрин слышалась горечь. – Скажи мне, что я вышла за Тома, чтобы спасти свою репутацию. Но это не так, Бриджит. Мы с Томом любили друг друга с детства, и я бы в любом случае вышла за него замуж.
– Я не хотела говорить, что ты вышла замуж за папу только из расчета, – извиняющимся тоном сказала Бриджит. – Но сейчас речь идет обо мне, и ты спросила, что я буду делать, если… если что-то случится с Дэниелом. Могу ответить тебе лишь одно: что бы ни случилось и как бы мне ни было трудно, я никогда не позволю, чтобы отцом нашего ребенка считался Питер. Потому что отец ребенка – Дэниел Розье, и наш сын или наша дочь будут носить фамилию Розье и будут воспитаны, как и подобает отпрыскам рода Розье. Да, да, мама, это будет так, нравится тебе это или нет. В нашем доме имя Розье всегда произносилось с ненавистью и со страхом, но теперь этой ненависти наступит конец. Тебе придется смириться, мама, что твой внук или твоя внучка будут принадлежать к роду Розье. Мы могли бы жить и растить нашего ребенка в родовом поместье Дэниела, которое по праву должно перейти к его потомкам. И если мы этого не сделаем, так лишь потому, что Гринволл-Мэнор слишком близко отсюда, а мы не хотим ранить ваши чувства, в особенности чувства Питера. Впрочем, мы можем изменить наше решение и поселиться в Гринволле.
Кэтрин в упор посмотрела на дочь, с трудом сдерживая злобу.
– Ты все время забываешь о самом главном, дитя мое, – процедила она сквозь зубы. – Война продолжается, и никто не знает, что может случиться с любым из нас даже в самое ближайшее время. Я бы на твоем месте не строила пока планов на будущее.
Бриджит стояла перед окном в своей спальне, глядя ни деревья на противоположной стороне дороги. В этот теплый субботний полдень на улицах было больше людей, чем обычно. Она уже в который раз посмотрела на свои наручные часы. Дэниел обещал позвонить примерно в половине третьего. Сейчас уже было намного позже, – по всей видимости, его задержали какие-то дела. На лестнице послышались шаги, потом мать окликнула ее из-за двери:
– Бриджит?
Когда Кэтрин открыла дверь и остановилась на пороге, Бриджит заметила, что мать выглядит очень усталой.
– Мне только что позвонила миссис Пэуп с почты, – сказала Кэтрин. – Она спрашивала, смогу ли я поработать пару часов сегодня вечером. У них заболели две женщины, и они ищут замену. Я нужна им с шести до восьми, максимум до половины девятого. Ты могла бы побыть это время дома?
Бриджит ответила не сразу. То, о чем просила ее мать, нарушало ее планы. В среду они с Дэниелом условились встретиться сегодня утром в Гринволл-Мэноре, как они обычно делали по выходным. Но вчера вечером он позвонил ей и сказал, что будет занят и не знает точно, когда освободится, и обещал перезвонить сегодня после двух. Сейчас она ждала его звонка с минуты на минуту. Может, он уже был на пути в Гринволл и позвонит ей прямо оттуда. Что, если он будет ждать ее в Гринволл-Мэноре, а она не сможет уйти из дому до половины девятого? Но она не могла отказать матери, а потому сказала:
– Можешь идти, мама, я буду дома. Когда позвонит Дэниел, я попрошу его прийти сюда.
Кэтрин никак не прокомментировала это сообщение и, даже не поблагодарив дочь за то, что та согласилась остаться, повернулась к ней спиной и вышла из комнаты. Бриджит собиралась закрыть дверь за матерью, когда в зале зазвонил телефон. Она поспешно спустилась по лестнице, с трудом удерживаясь от того, чтобы не пуститься бегом и, задыхаясь от волнения, сняла трубку.
– Алло? – сказала она срывающимся голосом.
– Бриджит?
– Да.
Во время их телефонных разговоров Бриджит была вынуждена ограничиваться отрывистыми фразами и избегать нежных выражений, зная, что мать почти всегда ее слышит.
– Послушай, любовь моя, я буду ждать тебя на обычном месте около семи. Я не смогу освободиться раньше. Ты сможешь прийти в семь?
– Дэниел, я должна быть дома до половины девятого или даже до девяти. Маму неожиданно вызвали на работу, а тетю Кэти, как ты знаешь, нельзя оставлять одну. Ты мог бы прийти сюда?
Он немного помолчал, прежде чем ответить.
– Да, да, – сказал он. – Конечно, я приду. Но я хотел… я хотел, Бриджит, чтобы ты осталась сегодня на ночь в Гринволл-Мэноре.
– В Гринволл-Мэноре?
– Да. Я потом объясню тебе все подробнее, но я получил новый приказ, и в ближайшие дни – в понедельник, скорее всего – мне придется уехать. Поэтому я бы хотел провести весь уик-энд с тобой. Я захвачу с собой побольше еды. Так ты согласна?
– Да, конечно, Дэниел, – ответила она, уже думая о том, как прореагирует мать, когда она скажет ей, что собирается остаться на ночь в Гринволл-Мэноре вдвоем с Дэниелом.
– Дэниел?
– Да, любимая?
– Ты еще не знаешь, куда тебя распределят?
– Я скажу тебе обо всем, когда мы встретимся. Мне не очень удобно говорить отсюда. Но ты не волнуйся, это не очень далеко. По эту сторону океана – понимаешь?
Бриджит с облегчением вздохнула.
– Да, да, я поняла. Дэниел?
– Да, любовь моя?
– У меня тоже есть для тебя новости. – Она улыбалась. – Помнишь, о чем мы говорили в среду?
На противоположном конце провода наступило гробовое молчание.
– Ты меня слышишь, Дэниел?
– Да, я тебя слышу, Бриджит. Бриджит, неужели?..
– А сейчас мне надо идти, Дэниел.
– Любимая. Любимая. Я не дождусь, когда увижу тебя. Я постараюсь прийти как можно раньше, сразу же после семи. Ну, а пока… до встречи, любовь моя.
– До встречи, Дэниел.
Повесив трубку, Бриджит долго стояла возле телефона. Сегодня в их распоряжении будет целая ночь, а не какие-то несколько часов, она всю ночь будет лежать в его объятиях, и не надо будет никуда спешить, не надо будет вскакивать и говорить друг другу: «Ну, а теперь нам пора идти».
Сорвавшись с места, она побежала наверх, думая, что ей надо упаковать кое-какие необходимые вещи, чтобы взять с собой в Гринволл-Мэнор.
Кэтрин ушла в шесть. Уходя, она лишь сказала:
– Я пошла.
И Бриджит ответила:
– Хорошо, мама.
Она еще не говорила матери, что собирается ночевать в Гринволл-Мэноре, решив, что лучше сказать ей об этом в самую последнюю минуту, когда уже не останется времени для споров, обвинений и тому подобного.
Войдя в гостиную, она села на стул возле окна. Кэти лежала с закрытыми глазами, и Бриджит не могла понять, спит она или нет. Через некоторое время старуха позвала: