Страница 19 из 51
Почти через четыре месяца случайный прохожий привел в полицейский участок одного из районов Дублина высокого молодого человека, забрызганного кровью. Порванная цепь болталась на руках этого человека, закованного в кандалы. Одет он был в лохмотья, тело его покрывали грязь и ужасные раны, нанесенные по еще не зажившим рубцам от других ранений. У него был вид невменяемого, и сержант полицейского участка сначала подумал, что он бежал из какого-нибудь сумасшедшего дома.
«Я Стивн Хейес, — простонал человек — Позовите доктора и дайте мне поесть». Он потерял сознание. Полицейский доктор без труда установил, что Хейес был подвергнут ужасным пыткам и избиению. На его теле было более семидесяти ожогов, нанесенных, очевидно, папиросами, которыми мучители прижигали его тело.
Дублинская полиция знала, что в таких вещах немыслимо заподозрить «Ирландскую республиканскую армию». Хейеса тут же отправили в больницу, где он медленно выздоравливал. Довольно неохотно Хейес заявил полиции, что его похитили, посадили в маленькую комнатушку в подвальном этаже какого-то частного дома и почти ежедневно мучили, не веря, что он не имел никаких сделок с англичанами, а действовал по-своему убеждению.
Через некоторое время в дублинских газетах появилось короткое сообщение полиции. Дело Хейеса было представлено как результат какого-то внутреннего конфликта в «Ирландской республиканской армии» и ни слова не говорилось о связи этого прецедента с деятельностью немцев в Эйре. Хейес отказался назвать имена людей, напавших на него и передавших его в руки мучителей из гестапо. Иначе его ждала бы верная смерть за нарушение закона чести, который запрещал членам «Ирландской республиканской армии» получать постороннюю помощь во время «междоусобиц в армии». Но ренегаты из «Ирландской республиканской армии», связанные с гестапо, были схвачены благодаря проницательности одного сотрудника ирландского уголовного розыска.
Правительство Эйре приказало провести по всей стране розыск руководителей «Ирландской
республиканской армии», так как найденные документы показали, что они готовили государственный переворот, которому должны были предшествовать убийства или похищение членов кабинета де Валера. Одним из арестованных, бы Мак-Коги.
В его кармане нашли маленький старинные ключик, и сыщик, присутствовавший при допросе, вспомнил вдруг о кандалах, которыми был скован Хейес; их принесли, ключ подошел. Уличенному таким образом, Мак-Коги пришлось признать свою связь с делом Хейеса. Военный трибунал признал его виновным и приговорил к смерти за похищение и попытку убить Хейеса. Имена людей, от которых Мак-Коги получал приказания, на суде не упоминались. Смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Кстати, Хейес тоже был приговорен к длительному тюремному заключению, являвшемуся фактически мерой охраны его жизни.
Английская Секретная служба имела все основания с большим интересом наблюдать за междоусобицей среди членов «Ирландской республиканской армии». В Северной Ирландии их деятельность была не менее заметной и даже более опасной. Лишенная важных южноирландских портов, Англия до конца использовала Белфаст. Этот город с его судостроительными верфями, военными заводами и тайными складами вооружения был чрезвычайно уязвимым местом, в котором могли успешно действовать диверсанты противника. Сэр Чарлз Уикхэм, главный инспектор ольстерской королевской полиции, немало бессонных ночей провел в своем кабинете на Уэринг-стрит, подолгу совещаясь с сотрудниками Особого отдела Скотланд Ярда и штаба военной разведки.
Перед английской Секретной службой стояла громадная задача — расправиться с прекрасно законспирированной немецкой шпионской организацией в Эйре, щупальца которой выходили за пределы Ольстера. Мы довольно ясно представляли себе эту организацию. Немцы начали создавать ее задолго до войны. Официальным центром было немецкое посольство, находившееся в Дублине на улице Нортумберленд-роуд, 58. Были, конечно, и другие центры, менее заметные, но не менее важные.
Посол доктор Эдуард Хемпель, лысый человечек маленького роста, играл очень незначительную роль в немецкой разведывательной иерархии. Главным представителем немецкой разведки в посольстве был майор войск СС Хеннинг Томсен — один из самых блестящих молодых сотрудников адмирала Канариса, отличившийся на шпионской работе в Америке. Правой рукой его был Карл Петерсен, на двери кабинета которого висела дощечка с надписью: «Пресс-атташе». Он устанавливал связи с дублинской интеллигенцией, настроенной против англичан, и вербовал из нее потенциальных помощников для немецкого шпионского аппарата.
Господин Петерсен не подозревал, что на его веселых вечерах с шампанским, которые он обычно устраивал в роскошной квартире на Мэрион-сквер, среди гостей всегда находился по крайней мере один представитель английской Секретной службы. Мне рассказывали об этих вечерах. Нередко они заканчивались прямо-таки нероновскими пьяными оргиями. Прежде чем стать выдающейся фигурой нацистской партии, господин Петерсен был саксофонистом в одном из гамбургских ресторанчиков. В разгар вечеров Петерсен обычно брал аккордеон и наигрывал совершенно пьяным гостям печальные ирландские мелодии. Хорошенькая жена Петерсена Кей Линч, на которой он женился в Дублине по специальному разрешению и благословению фюрера, была восхитительной хозяйкой на сборищах этой богемной публики. Среди гостей — пресыщенных жизнью и кичащихся своей славой членов дублинского артистического кружка — находились обычно известный ирландский романист Фрэнсис Стюарт и его жена поэтесса Изольда Гонне, или, как их называли немецкие друзья, Тристан и Изольда.
За весельем, царящим в салоне на Мэрион-сквер, и яркими огнями Дублина скрывались молчаливые тени союзных конвоев, доставлявших через Атлантический океан важнейшие грузы. Трудно сказать, сколько судов было обнаружено рыскающими по морям подводными лодками благодаря сведениям, переданным за стаканом вина в каком-нибудь комфортабельном уголке роскошно обставленной квартиры Петерсена. Общее число потопленных судов было огромно. Антианглийские экстремисты и искатели наживы, посещавшие этот дом, провозглашали тосты за успехи в этой области и желали дальнейших удач.
Отдавая справедливость правительству Эйре, которое, несомненно, приложило немало усилий, чтобы остаться нейтральным не только на словах, но и на деле, нужно сказать, что власти, кажется, не знали о происходящем.
Однажды сотрудники аппарата английского верховного комиссара в Дублине посетили господина де Валера и рассказали ему о странных происшествиях в Гэлуэе, где с самолетов спустилось на парашютах несколько немцев, которых привели в Дублин ирландские «помощники». Эти люди ожидали их в заранее назначенное время на заранее условленном месте. Они рассказали господину де Валера и о не менее странных событиях в знаменитом дублинском кафе Бартоломео Берни на О'Коннел-стрит. Господин де Валера был потрясен этими открытиями и обещал немедленно принять меры.
Первый след вел к красивой, в современном стиле, вилле Изольды Тонне. Крестный Изольды — потомок одного из самых знаменитых и богатых семейств Эйре майор Мак-Брайд — был повешен англичанами. Изольда Гонне имела огромное влияние на дублинские литературные и общественные круги. Она посмеялась над четырьмя обескураженными сыщиками из дублинского уголовного розыска, прибывшими на виллу с ордером на обыск.
«Господа, что вы собираетесь искать здесь? — спросила их оживленная, как всегда, Изольда. — Здесь очень много книг… если вы интересуетесь чтением» — прибавила она, когда полицейские потребовали показать им библиотеку.
Да, книг было очень много, и оказалось очень нелегко найти тоненький в черном переплете томик, в котором находился шифр, используемый Изольдой для посылки со своей виллы радиограмм о выходе судов из английских портов в Америку.
Но намеки, данные английской Секретной службой, оказались вполне точными. Поэтому сыщики довольно быстро вытащили из одного великолепного гардероба, сделанного для мисс Гонне знаменитым мастером, два тщательно сложенных немецких парашюта, спрятанных под норковой шубой, мехами и ворохом изысканных платьев.