Красавица и герцог

Но военная служба давно осталась в прошлом, и теперь Джек впервые после похорон Артура возвращался в Ирландию. Вполне возможно, его ожидал герцогский титул, а это означало, что до конца жизни ему предстоит иметь дело с книгами, бумагой и перьями.

И смертной тоской.

Джек повернул голову и увидел на носу корабля Томаса и Амелию. Уиндем показывал на что-то за бортом. Должно быть, на птицу, во всяком случае, Джек не заметил в той стороне больше ничего интересного. Амелия улыбалась, пожалуй, не слишком широко, но, кажется, искренне, и Джек слегка воспрянул духом: он все еще чувствовал себя виноватым после тягостной сцены в Белгрейве, когда отказался жениться на дочери графа. Впрочем, ему не оставили другого выбора. Чего ждали Кроуленд с Уиндемом? Что он всплеснет руками и скажет: «О да, дайте мне хоть кого-нибудь в жены! Я тотчас брошусь к алтарю и буду безмерно вам благодарен»?

В сущности, Джек не находил в леди Амелии никаких особенных изъянов. Люди нередко срываются и выходят из себя, когда их пытаются насильно женить. И если бы Джек не встретил Грейс…

Возможно, он не стал бы так яростно сопротивляться браку с леди Уиллоби.

Джек услышал приближающиеся шаги и, обернувшись, увидел, что Грейс все-таки пришла, как будто почувствовала его мысли. Она не надела шляпку, и ее темные волосы трепетали от легкого ветерка.

– Здесь, на палубе, довольно приятно, – сказала она, встав у фальшборта рядом с Джеком.

Джек кивнул. Во время путешествия они почти не виделись. Герцогиня предпочитала оставаться в каюте, а Грейс приходилось составлять ей компанию. Конечно, она не жаловалась. Грейс никогда не жаловалась, и, сказать по правде, обижаться было бы нелепо. В конце концов, в том и заключалась ее работа – быть рядом с герцогиней. И все же Джек не мог себе представить более неприятной обязанности. Будь он на месте Грейс, точно сбежал бы в первый же день службы.

«Скоро, – подумал он. – Скоро ты будешь свободна». Очень скоро Грейс станет его женой, и ей никогда больше не придется встречаться с герцогиней, если, конечно, она сама не захочет видеть старуху. Джеку было решительно все равно, что злобная карга приходилась ему бабушкой. Он не собирался терпеть общество этой самовлюбленной ведьмы. Как только с делами будет покончено, он распрощается с ней навсегда. Если он станет герцогом, то купит дом на Гебридских островах и отправит старуху собирать вещи. А если нет – возьмет Грейс за руку и они уйдут прочь из Белгрейва, даже не оглянувшись.

Честно говоря, Джеку нравилось мечтать об этом.

Грейс опустила голову, вглядываясь в пенные волны.

– Как странно, – задумчиво протянула она, – теперь мы плывем намного быстрее.

Джек взглянул вверх, на паруса.

– Попутный ветер.

– Ну да, конечно, этим все и объясняется. – Грейс посмотрела вверх и улыбнулась. – Просто я никогда раньше не плавала на корабле.

– Никогда? – В это трудно было поверить.

Грейс покачала головой:

– Не на таком огромном. Родители как-то катали меня на лодке по озеру, просто для забавы. – Она снова принялась наблюдать за волнами. – Я никогда не видела, чтобы судно так стремительно неслось вперед. Как бы мне хотелось наклониться, опустить руку в воду и пошевелить пальцами.

– Море слишком холодное.

– Да, конечно. – Грейс перегнулась через борт и подставила лицо ветру. – И все равно мне ужасно хочется коснуться воды.

Джек пожал плечами. Ему бы следовало быть разговорчивее, особенно с Грейс, но он лишь пристально вглядывался в даль, ища глазами землю на горизонте, пока его желудок выделывал акробатические трюки.

– Вы хорошо себя чувствуете? – обеспокоенно спросила Грейс.

– Превосходно.

– У вас лицо позеленело. Должно быть, это морская болезнь.

Если бы… Джек никогда не страдал морской болезнью. Скорее, это была «болезнь суши». Ему не хотелось возвращаться в Ирландию. Ночью он проснулся, покрытый липким холодным потом, и в ужасе вскочил на узкой корабельной койке.

Он знал, что должен переломить себя. Но какая-то часть его существа не могла побороть страх перед возвращением.

Джек услышал, как у Грейс перехватило дыхание, и поднял глаза. Девушка указывала на горизонт, ее лицо светилось восторгом.

Казалось, никогда в жизни она не видела ничего прекраснее.

– Это Дублин? – восхищенно спросила она. – Там, вдалеке?

Джек кивнул:

– Порт. Сам город немного дальше.

Она нетерпеливо вытянула шею, что показалось бы Джеку забавным, не будь он в таком отвратительном настроении. Едва ли можно было что-то разглядеть с такого расстояния.

– Я слышала, это очаровательный город.

– О да, там найдется немало развлечений.

– Жаль, но, боюсь, мы там не задержимся.

– Верно. Герцогине не терпится поскорее добраться до церковных книг.

– А вам?

Джек со вздохом потер глаза. Он устал, его мучила тревога, предчувствие надвигающегося поражения.

– Нет. Сказать по правде, я с радостью остался бы здесь, на палубе, до конца своих дней.

Грейс бросила на него взгляд, полный горечи.

– С вами, – мягко добавил Джек. – Здесь, на палубе, с вами.

Он посмотрел вдаль. Дублинский порт, бывший еще недавно едва заметным пятнышком на горизонте, постепенно приближался. Скоро можно будет разглядеть дома и корабли, подумал Джек. Слева от него оживленно переговаривались Томас с Амелией, указывая в сторону берега. Скоро, совсем скоро судно войдет в гавань.

Джек мучительно сглотнул. Узел в желудке затягивался все туже. Боже милостивый, это выглядело почти забавно. Вот он снова в Ирландии и вынужден предстать перед своей семьей, которую покинул много лет назад. Семьей, чьи надежды он так жестоко обманул. Вдобавок очень скоро ему, возможно, предстояло сменить имя и превратиться в герцога Уиндема, к чему он совершенно не был готов. Да и какой из него герцог?

Наконец, в довершение всех бед, ему приходилось выносить общество герцогини, отчего ожидавшие его испытания казались еще мучительнее.

Джеку захотелось рассмеяться. Ну не комично ли? А что ему еще оставалось? Схватиться за голову и разрыдаться?

Но засмеяться никак не удавалось. Джек посмотрел на смутно видневшийся вдалеке Дублин.

Смеяться было слишком поздно.

Несколько часов спустя, в гостинице «Герб королевы», Дублин

– Еще совсем не поздно!

– Мадам, – проговорила Грейс, стараясь придать голосу спокойствие и мягкость, – уже восьмой час. Мы все устали и проголодались, сейчас слишком темно, чтобы ехать по незнакомым дорогам.

– Он отлично знает местность, – отрезала герцогиня, кивнув в сторону Джека.

– Я устал и проголодался, – огрызнулся Джек. – Вдобавок по вашей милости я больше не разъезжаю по дорогам в ночное время при свете луны.

Грейс закусила губу. Шел четвертый день путешествия, чем ближе были они к цели, тем беспокойнее становился Джек. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не взорваться. С каждой милей его все больше охватывало нетерпение, он стал молчаливым и замкнутым, совсем непохожим на прежнего Джека.

Путешественники достигли дублинского порта лишь к вечеру, а пока выгрузили вещи и добрались до города, настало время ужина. Во время плавания Грейс почти не ела и, ступив наконец на твердую землю, которая не вздыбливалась и не качалась под ногами, почувствовала, что умирает от голода. Меньше всего на свете ей хотелось бы сейчас снова отправляться в дорогу, чтобы искать в потемках маленькую деревушку Батлерсбридж в графстве Каван, где Джек родился и вырос.

Но герцогиня с присущим ей своенравием пожелала продолжить путь, и теперь все шестеро путешественников стояли в главном зале гостиницы, пока капризная старуха пыталась навязать остальным свою волю.

– Разве ты не хочешь уладить это дело раз и навсегда? – обратилась она к Джеку.

– Не особенно, – пренебрежительно бросил Джек. – Куда больше мне бы хотелось сейчас съесть кусок пастушьего пирога, запив его кружкой эля. – Он повернулся спиной к герцогине, и Грейс невольно вздрогнула, заметив выражение его глаз. Джека грызла тревога, но Грейс никак не могла понять почему.