Красавица и герцог

– Вы начали о чем-то рассказывать, мисс Эверсли?

Грейс действительно едва не принялась болтать с мистером Одли как со старым приятелем. Это выглядело бы нелепо, ведь они почти не знали друг друга, к тому же вряд ли этого джентльмена интересовали скучные мелочи из жизни обитателей Белгрейва. Если даже он в конце концов и станет герцогом – при мысли об этом у Грейс свело желудок, – то, совсем как Томас, вряд ли сумеет отличить одну горничную от другой. Ведь если Уиндема спросить, какую из служанок не жалует его бабушка, он ответит: «Всех без исключения». И будет совершенно прав, криво усмехнулась про себя Грейс.

– Вы улыбаетесь, мисс Эверсли? – заметил мистер Одли, бросая на Грейс загадочный взгляд. – Скажите мне, что вас рассмешило.

– О, сущая ерунда. Уверена, вам это неинтересно. – Она указала на лестницу в дальнем конце коридора: – Сюда, спальни в том крыле.

– И все же вы улыбнулись, – не уступал мистер Одли, шагая рядом.

Его настойчивость заставила Грейс улыбнуться снова.

– Я этого не отрицала.

– Леди, которой чуждо притворство, – одобрительно заключил мистер Одли. – С каждой минутой вы нравитесь мне все больше.

Грейс поджала губы, оглянувшись на него через плечо.

– Похоже, вы не слишком высокого мнения о женщинах.

– Приношу свои извинения. Мне следовало сказать «особа, которой чуждо притворство». – Он лукаво улыбнулся, отчего Грейс бросило в дрожь. – Я никогда не утверждал, что мужчины и женщины одинаковы, слава Богу, это не так, но правдонравием не блещут оба пола.

Грейс удивленно посмотрела на него.

– «Правдонравие»? Не думаю, что есть такое слово. Я даже уверена, что нет.

– Нет? – Мистер Одли отвел глаза. Всего на мгновение, на какую-то долю секунды, однако Грейс успела засомневаться, уж не смутился ли он. Впрочем, такое трудно было себе представить. Мистер Одли держался на удивление легко и непринужденно в любых обстоятельствах. Достаточно было одного дня знакомства, чтобы это понять. И в самом деле, на губах его тотчас заиграла самодовольная кривая улыбка, а глаза весело блеснули. – Что ж, пожалуй, так и есть.

– Вы часто выдумываете слова?

Он скромно пожал плечами:

– Я пытаюсь себя сдерживать.

Грейс недоверчиво прищурилась.

– Правда-правда, – возмутился мистер Одли. Он прижал руку к груди, словно его только что ранили в самое сердце, но глаза его смеялись. – Почему мне никто не верит, когда я называю себя честным, добропорядочным джентльменом, готовым неукоснительно соблюдать все существующие правила морали?

– Возможно, потому что при знакомстве вы приказали этим милым людям выйти из кареты, угрожая пистолетом?

– Не исключено, – признал мистер Одли. – Но это придает отношениям живость и остроту, разве нет?

В его изумрудных глазах плясали насмешливые искры, и Грейс почувствовала, как губам вдруг стало щекотно. Ей захотелось рассмеяться. Совсем как в те времена, когда родители были еще живы, а она сама, свободная, счастливая и беспечная, не знавшая, что такое горечь утраты, зависимость и унижение, любила выискивать комичное в самых обыденных вещах и потешаться над несуразностями жизни.

Грейс показалось, что в ней пробуждается та юная девушка. Это было чудесно, восхитительно. Ей захотелось поблагодарить мистера Одли, но она понимала, что будет выглядеть на редкость глупо. Поэтому Грейс нашла другой выход.

Она извинилась.

– Простите, – произнесла она, остановившись у подножия лестницы.

Мистер Одли недоуменно поднял брови:

– Вы просите прощения?

– Да. За… сегодняшнее.

– А, за похищение. – Он снисходительно усмехнулся, казалось, разговор его забавляет.

– Я не хотела, – с горячностью заявила Грейс.

– Но вы были в карете, – возразил мистер Одли. – Уверен, любой суд признал бы вас соучастницей преступления.

Нет, это уж слишком, решила Грейс.

– Полагаю, этот же самый суд еще утром отправил бы вас на виселицу за то, что вы наставили заряженный пистолет на герцогиню.

– Тс-с, я же говорил вам, что за это не вешают.

– Нет? – отозвалась Грейс, удачно копируя тон мистера Одли. – А следовало бы.

– Вы так думаете?

– Если существует слово «правдонравие», то тому, кто приставил пистолет к груди герцогини, полагается виселица.

– Быстро же вы нашлись, – восхищенно улыбнулся мистер Одли.

– Спасибо, я давно не упражнялась в пикировке, – призналась Грейс.

– Да. – Разбойник бросил взгляд в сторону гостиной, где, наверное, по-прежнему восседала на софе герцогиня. – Она превратила вас в молчунью, верно?

– Говорливость – неподходящее качество для служанки.

– Так вот кем вы себя считаете? – Мистер Одли посмотрел Грейс в глаза так пристально, что она невольно отступила на шаг. – Служанкой?

Грейс повернулась к лестнице. Что бы ни прочел по ее лицу мистер Одли, она вовсе не была уверена, что хочет об этом знать.

– Нам не стоит задерживаться. – Грейс поднялась на ступеньку, знаком приглашая его последовать за ней. – Синяя шелковая спальня очень красива и удобна. Она особенно хороша в утреннем освещении. Внутреннее убранство просто великолепно. Уверена, вам понравится.

Грейс несла сущую чушь, но мистер Одли любезно воздержался от насмешек.

– Не сомневаюсь, что эта комната намного лучше моих нынешних апартаментов.

Она удивленно покосилась на него.

– О, а я думала… – Грейс смущенно осеклась. Выходило, что она считает мистера Одли бездомным бродягой.

– Приходится жить в почтовых гостиницах и ночевать под открытым небом. – Джек притворно вздохнул. – Такова разбойничья доля.

– И вам это нравится? – живо отозвалась Грейс, поражаясь собственной смелости и жгучему любопытству.

Мистер Одли добродушно усмехнулся:

– Грабить кареты?

Грейс кивнула.

– Это зависит от того, кто сидит в карете, – мягко пояснил он. – Я получил огромное удовольствие, не ограбив вас.

– Не ограбив меня? – Грейс резко обернулась. Лед, уже давший трещину, был окончательно сломлен.

– Я ведь ничего не взял у вас, разве нет? – заметил мистер Одли, изображая полнейшую невинность.

– Вы украли у меня поцелуй.

– Неправда. – Он наклонился вперед и добавил с беспримерным нахальством: – Вы мне его подарили.

– Мистер Одли…

– Я бы хотел, чтобы вы звали меня Джеком.

– Мистер Одли, – повторила Грейс, – я не… – Она торопливо огляделась и понизила голос до чуть слышного шепота: – Я не… делала того, о чем вы сказали.

Он лениво улыбнулся:

– С каких это пор «поцелуй» считается таким опасным словом?

Грейс плотно сжала губы, понимая, что у нее нет ни единого шанса взять верх в разговоре.

– Ладно, – неожиданно покладисто согласился мистер Одли. – Я больше не стану вас мучить. – Грейс сочла бы этот жест великодушным и благородным, если бы он тут же не добавил: – Сегодня.

И даже после этого Грейс улыбнулась. В присутствии мистера Одли невозможно было не улыбаться.

Они перешли в холл верхнего этажа, и Грейс повернула в сторону хозяйских покоев, где располагалась синяя спальня. Теперь они двигались молча, и у Грейс было достаточно времени, чтобы поразмышлять о джентльмене, шедшем рядом.

Она не видела ничего ужасного в том, что мистер Одли так и не окончил университет. Он производил впечатление человека умного и образованного, с великолепной речью и редкостным обаянием. Наверняка при желании он нашел бы себе какое-нибудь доходное место. Грейс не смела спросить, почему он стал грабителем, хотя ей страстно хотелось это знать. Однако непродолжительное знакомство с мистером Одли не позволяло задавать ему столь личные вопросы.

Положение показалось Грейс комичным. Кто бы мог подумать, что она станет тщательно следить за манерами и заботиться о приличиях, имея дело с вором?

– Сюда. – Она указала на левый коридор, прежде чем свернуть.

– А кто спит там? – поинтересовался мистер Одли, вглядываясь в противоположный конец холла.

– Его светлость.