Страница 7 из 31
Друзья вручили подарки. Машка пришла в восторг и от тигра, и от фотоальбома, а одноразовые телефонные карточки тут же пошли гулять по рукам. До сих пор все видели их только на картинке в журнале «YES!», и никто ни разу ими не пользовался.
Ромка сразу же подсел к Сашке Ведерникову.
— Скажи мне, пожалуйста, ты знаком с голубятником, который живет рядом с нами, недалеко от холма?
Приятель с невозмутимым видом дернул плечом:
— Конечно, мы тут всех знаем. Скажи, Колян? Тощий белобрысый Коля усердно закивал:
— Ага. Мы у Михаила Васильевича сто раз были. У него птички — что надо, глаз не оторвешь. Если б я жил здесь постоянно, то тоже бы построил себе голубятню. Когда-нибудь так и сделаю.
— А здесь что за голуби? — Ромка ткнул пальцем в окно, откуда была видна верхушка одной из башен дома-верблюда.
— Дом этот недавно построили, и мы там еще не были, — ответил Сашка. — Знаем только, что живет в нем какой-то скульптор.
— А сводите нас завтра к вашему Михаилу Васильевичу?
Колян с готовностью согласился:
— Дык пожалуйста, нам не жалко. Договорившись встретиться утром у подножия
холма, Ромка принялся за еду. Он, собственно, и рвался на этот день рождения исключительно из-за возможности вкусно поесть, будто Нина Сергеевна его плохо кормила. Справедливости ради надо сказать, что салаты и пироги на Машкином столе были отменными. И когда все вышли из-за стола, Ромка остался, раздумывая, что бы еще ему слопать.
Время прошло быстро и весело. Правда, Лешка периодически вспоминала о Катьке, и сразу ее пронизывала мучительная тоска. И Машка, и ее подружки были неплохими девчонками, но с ее Катькой, веселой, умной, красивой, все они, конечно же, не шли ни в какое сравнение.
Когда друзья вернулись домой, их родители уже укатили в Москву.
— Завтра с утра сходим к голубятнику, а потом поедем на Чистое озеро с ночевкой, — сказал Ромка. — Надеюсь, не забыли?
— Нет, конечно, — ответила Лешка, садясь за компьютер писать Катьке письмо и думая о том, что на озере она еще больше будет тосковать по своей любимой подруге.
Наутро, встретившись в условленном месте с Сашкой и Коляном, друзья отправились знакомиться с живущим по соседству голубеводом.
Михаил Васильевич Березкин жил в небольшом двухэтажном домике. У калитки подростков радостным лаем встретили огромный рыжий пес неопределенной породы и две пятнистые, с торчащими вверх обрубками-хвостами небольшие собачки. Они задрали вверх прямоугольные бородатые мордочки, тявкнули по разу и вовсю завиляли остатками хвостиков. Фокстерьеры, определила
Лешка. А еще она подумала, что раз им снова встретились добрые собаки, то, значит, и хозяин их окажется хорошим человеком.
Владелец голубятни разговаривал с каким-то парнем и одновременно что-то копал, а потому не сразу заметил ребят. А когда увидел, улыбнулся и быстро пошел к калитке, отряхивая от земли руки. Его лицо обрамляли небольшая бородка и густые черные, подернутые сединой волосы, а темно-карие живые глаза весело смотрели на гостей.
— Здравствуйте, Михаил Васильевич, — в один голос сказали Сашка с Коляном и первыми вошли во двор. Вокруг них радостно запрыгали собаки.
— Кыш! — строго прикрикнул на них Колян и удивился: — Зачем вам такие охранники? При них любой может к вам зайти и стырить все, что ему надо.
Хозяин дома потрепал по голове большого пса.
— Не скажи! Как-то раз ко мне пытался кто-то влезть и без штанов остался. Султан знает, кто друг, а кто враг. Вор всегда трусит, и пес это непременно учует. А фокстерьеры у меня не для охраны, они голубей от крыс и кошек охраняют.
— А покажите нам, пожалуйста, вашу голубятню. Вернее, им, — Сашка Ведерников указал на трех друзей. — Это Оля, Рома и Артем, и они у вас еще ни разу не были.
Голубевод приветливо улыбнулся:
— Рад познакомиться, ребята. Проходите, пожалуйста.
Михаил Васильевич приглашал всех, но так как Сашка с Коляном были у него много раз, то, убедившись, что знакомство состоялось, они сочли свою миссию выполненной и поспешили отчалить.
А трое друзей зашли за дом и, к своему удивлению, увидели, что там стоит не один, а два высоких зеленых домика. Второй стоял за первым и поэтому был незаметен с улицы.
— Зачем вам две голубятни? — удивился Ромка.
— Одна для летных голубей, другая — для декоративных, — пояснил Михаил Васильевич. — Идите за мной, сейчас сами все увидите.
Друзья поднялись по узкой лестнице на второй этаж первого строения и зашли внутрь. Лешка посмотрела на насесты и ахнула. Сидящие на них птицы были непередаваемо хороши. Изумрудные, бронзовокрылые, желто-красные, с хохолками, бантами, пушистыми ногами… Каких только не было. Особенно ей понравились голуби, как бы одетые в черные пелерины с роскошными воротниками-капюшонами, полностью прикрывающими их шеи. Из черных пушистых перьев выглядывали белоснежные головки.
— Кто это? Как они называются? — указала она на невиданных прежде красавцев. Один из них спрыгнул вниз и, словно демонстрируя свой великолепный наряд, с необыкновенным изяществом принялся расхаживать по полу.
— Это «якобины». Названы так в честь якобинских монахов, — объяснил хозяин.
— Из-за черных капюшонов?
— Ну да. Их также называют английскими париковыми голубями, потому что их украшения из перьев напоминают парик.
Ой, а это кто? Похожи на павлинов, — указала Лешка на птиц с веерообразными хвостами. Голуби выпячивали грудь и, откидывая назад головки, касались надхвостья шейками, прямо как
Катька, когда изгибалась назад, делая свой мостик.
— А это и есть «павлины», павлиньи голуби, — улыбнулся Михаил Васильевич.
— А как же они летают? С такими-то хвостами? — спросил Артем.
— Они не летают. Их разводят исключительно в декоративных целях. Кстати, мои «якобины» на последней выставке заняли первое место, — с нескрываемой гордостью произнес голубевод.
— Эх! — вздохнул Ромка. — Жили бы мы в Медовке круглый год, я бы тоже себе таких птичек завел, а то ж у меня один только Попка и есть.
— Неправда, у нас и голубь есть, голубка, вернее, — поправила брата Лешка, а сама подумала, что, несмотря на свой необыкновенный синий цвет и стать, спасенная ими птичка явно блекнет перед этими кудрявыми, разноцветными красавцами.
— Что за голубка? — без всякого интереса спросил Михаил Васильевич.
— Сама синяя, крылья серебристые, а глаза рубиновые. Мы нашли ее в одном месте с раненым крылом и привезли сюда.
— Кого привезли? — послышался низкий мужской голос. Лешка оглянулась. К ним поднимался собеседник Михаила Васильевича, высокий и тощий темноволосый парень, про каких говорят: «В чем только душа держится». Лицо у него было худым-прехудым, из тонкой шеи выпирал острый кадык. Парень был облачен в очень узкие джинсы, но штанины болтались на его ногах, как на спичках.
— Голубку, — повторила Лешка. Она описала свою птичку и рассказала, чем они ее кормят и как лечат, а от намерения предложить ее голубеводу после всего увиденного отказалась. Зачем она ему, беспородная, раз он занимается племенной работой? Тем более что Березкин сразу же спросил:
— А кольцо у нее есть?
— Нету, — с сожалением ответила девочка.
— А как вы узнали, что это самка?
— Ромка ее за клюв потянул, и она его не отдернула.
Михаил Васильевич улыбнулся:
— Это неверный метод. Пол голубей определяют по их поведению в стае. А впрочем, если вам хочется так думать… — он пожал плечами: дескать, какая разница, кого они там подобрали на улице. — Можно, конечно, на нее посмотреть, но у меня, как видите, все голуби окольцованы. А определить с ходу породу голубя тоже очень трудно, в мире их больше восьмисот.
Когда, налюбовавшись чудо-птицами, вся компания спустилась вниз, костлявый парень со всеми распрощался и направился к калитке.
— Заходи почаще, Илья! — крикнул ему вслед Михаил Васильевич и пригласил трех друзей на вторую голубятню. После он зазвал их к себе в дом, завел в одну из комнат, где целую стену занимали книжные стеллажи, и снял с верхней полки огромную толстую книгу, на обложке которой был нарисован голубь породы «якобин».