Страница 4 из 8
– Ты знаешь о чем «шепчет» осина в безветренный день? А почему, когда с нее летом снимешь кору, осина становится кроваво-красной? А у березы этого не бывает?… Кстати, какие породы березы ты знаешь?
– Белую! – откликался Никоша.
– И только-то?
– А еще черная бывает. У нас она редко встречается. Древесина у нее тяжелая, твердая. Мы с папой нашли одну такую за болотом и обод колеса из нее сделали…
Ника любил опекать младшего брата. Он его нянчил в детстве, а когда тот подрос, мастерил ему игрушки. Никоша всегда старался воздействовать на братишку личным примером. Старшие однажды наблюдали такую сцену. Братья привезли воз соломы, начали метать ее на сеновал. Младший вдруг расхныкался. Оказалось, что Ника, бросая солому со снегом, несколько раз обдал Витю снежной пылью, и она попала ему за воротник. Старший смеется: «Поворачивайся, не будь увальнем!» А младшему обидно. Вот и расхныкался. «Да уходи ты, слабак, – покровительственно смеялся Никоша. – Смотри, я вот сам все без тебя сделаю и не заплачу. Нельзя нюни распускать, ведь ты – мужчина!»
…Как-то в конце января 1924 года в жгучее морозное утро Ника прибежал домой. Это было в тяжелые траурные дни, когда вся наша страна оплакивала смерть вождя партии и народа Владимира Ильича Ленина. Смерть Ильича так потрясла впечатлительного мальчика, что под тяжестью большого народного горя он не мог оставаться среди чужих. Нику потянуло домой. Близкие помнят, с каким чувством и волнением читал он стихи, посвященные родному Ильичу:
Осенью 1924 года отец повез Нику, успешно окончившего пятый класс, в Талицу, где в те годы была единственная в районе школа-семилетка. За деревней, когда переехали небольшой лог, отец кивнул головой на опушку темно-зеленого бора:
– Шумит!.. А могло быть иначе. Так ведь, сынок…
Иван Павлович гордился поступком своего сына, который сумел предотвратить лесной пожар.
Дело было так. В конце мая, получив свидетельство об окончании Балаирской школы, Ника возвращался домой. Уже подходя к деревне, он заметил огонь, расползавшийся у опушки леса. Зная, чем это грозит в хвойном лесу, Ника сломил молоденькую березку и начал изо всех сил прибивать огненные языки. Порывом ветра пламя перебросило к сухостойной чащобе, рядом с которой высились сосны, пихтач. Огоньки уже начали лизать окропленный смолой бронзовый ствол сосны. Обхлестанная ветка больше не прибивала пламя. Сломить другую березку, значит потерять драгоценные мгновения. Огонь красным петухом может порхнуть по стволу дерева к вершине. А потом уж его не удержать! И Никоша, сорвав с себя рубашонку, привязал ее к обгоревшей березовой палке и продолжал единоборство с огнем. Он бил пламя, топтал… Загасив огонь, Ника аккуратно скатал обгоревшую рубашку и отправился домой. Шел и боялся, что получит нагоняй. Но отец сказал: «Ты правильно поступил, сынок. Лес – народное добро, и каждый из нас за него в ответе».
…Провожая сына, Иван Павлович знал, что теперь встречи с Никой будут реже. Как-никак, за три десятка километров жить парню от Зырянки, и домой не набегаешься! Спокойно и обстоятельно давал он сыну наказы, чтобы тот не забывал учебы, не нарушал дисциплину, был честен в большом и малом.
– За правдой пойдешь – счастье найдешь, – говорил Иван Павлович. – Смелость… она ведь начинается от правды. Помни это. Смелость – не бесшабашность, не озорство.
Позже Ника не раз повторял отцовские слова и Виктору: «Смелость начинается от правды».
В Талице Нику устроили на частной квартире. Теперь забот в семье прибавилось. Нужно было платить за снятый угол, снабжать ученика продуктами питания, одеждой, обувью. А за дальностью дороги это стоило хлопот. Недаром в то время в Талице вместе с Никошей учились в семилетке только двое «приезжих» из деревни.
Талица – небольшой городок, прилепившийся возле реки Пышмы, на склоне лесистой горы. И летом и зимой здесь из земных недр бьют теплые незамерзающие ключи. В грозные дни гражданской войны Талица дала отряд добровольцев Красной гвардии, сражавшихся с бело-чехами. В незабываемом девятнадцатом в Талице находился штаб формирования 51-й дивизии Блюхера, знамена которой впоследствии были овеяны славой в боях с колчаковцами в Сибири и полчищами генерала Врангеля на Перекопе. История оставила в городке свои заметные следы.
И не удивительно, что Талица показалась Никоше Кузнецову миром широким и интересным, полным новизны. На какое-то время он забывает свои увлечения: игру в городки и бабки. Ему хочется посмотреть и знаменитый сад промышленника Поклевского, и роскошный дом миллионера, где разместился детский дом. Ника после занятий в школе ходил на гору любоваться видом реки Пышмы. Вечером, когда в погожие воскресные дни на Песках (улица, где он квартировал) у дома кого-либо из соседей собирались взрослые, он любил посидеть, послушать бывалых людей.
Уже на первых уроках Ника Кузнецов оставил о себе хорошее впечатление. Елизавета Зиновьевна Машанова, сестра заслуженной учительницы Анны Зиновьевны Снегиревой, которая заведовала Талицкой школой, вспоминает: «После Великой Отечественной войны, разбирая дневники, учебные записи сестры, я обнаружила строки, которые напомнили некоторые картины далеких лет. Как молодая, начинающая учительница, я с интересом следила за методикой работы сестры, имевшей к тому времени большой опыт преподавания. Однажды я заглянула в ее дневник, в котором она вела записи, характеризующие учащихся. Одна заметка касалась Ники Кузнецова: «Новичок – собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо; при живости характера на удивление внимателен». Я спросила сестру, зачем она ведет такие записи. Анна Зиновьевна, как бы убеждая меня в своих мыслях, проникновенно сказала: «Учитель должен постоянно вести наблюдение за воспитанниками, изучать их психику, чтобы затем можно было подвести итог своей работы: какими были и какими стали ученики. Иначе не заметить успехов и недостатков. Не исключена возможность, что среди этих ребят растут свои Ломоносовы, Пушкины…»
Через некоторое время Елизавета Зиновьевна снова спросила сестру:
– Ну, как твой новичок?
– Сидит на уроке, не сводя глаз с учителя.
– Ты, что, гипнотизируешь их?
– Нет. Никоша внимательно слушает не только меня, но и других учителей. Собранный, наблюдательный мальчик…
Ника Кузнецов был постоянным посетителем школьной библиотеки. Книги размещались в шкафу, что стоял в большом классе, класс этот служил залом для постановок спектаклей и общешкольных собраний. В огромном шкафу вместе с книгами хранились архивные документы бывшего двухклассного училища. Дотошный Ника Кузнецов не раз просил разрешения у Анны Зиновьевны Снегиревой посмотреть, какие предметы изучали в училище, какая в нем была успеваемость. Не один вечер просидел Ника у шкафа. С помощью лесенки добрался и до верхних полок.
Вместе с дружком, однофамильцем Сашей Кузнецовым, Ника стал бывать на квартире А. 3. Снегиревой. Сестра Саши – учительница. Бывая в Талице, она останавливалась у своей подруги, Анны Зиновьевны.
Ребята любили там проводить вечера. Многое рассказал Ника о себе у Снегиревых. Говорил, что в чтении книг придерживается определенной системы. Живет по распорядку, знает, в какой срок прочесть книгу, когда сходить в кино, съездить домой, поиграть с друзьями.
– Я любил играть в бабки, – говорил Ника. – В удачный год накопишь целую корчагу бабок. Весной выберешь из них крупные «панки». Просверлишь, зальешь оловом. Обдуешь. Потрясешь над ухом: тяжелые!.. Как появятся первые проталины, нагрузишь полные карманы бабками и… айда играть с ребятами! Быстро из бабок вырастает кон. Встанешь на черту, метишь-метишь… Удар! И разлетятся бабки в разные стороны. Войдешь иногда в такой азарт, что дух замирает…