НКВД против гестапо

После ареста 20 октября 1942 г. Гуддорф выдал свои нелегальные связи в Гамбурге. В результате были арестованы около 85 человек, работавших в доках портов Северного моря. Благодаря Бернхарду Бестлейну, коммунистическому функционеру из Гамбурга, Гуддорф установил контакт с двумя советскими парашютистами, которые в мае 1942 г. приземлились в Восточной Пруссии и нашли в Гамбурге убежище у сочувствующих СССР лиц. Гуддорф уговаривал Харнака с помощью этих агентов установить прямую радиосвязь с Москвой. Харнак согласился и передал Гуддорфу план операций немецких войск на Кавказе, который следовало передать в Центр с помощью гамбургских радистов. Однако эти сведения в Москву не были переданы, поскольку гестапо успело захватить передатчики. Предполагалось доставить обоих парашютистов из Гамбурга в Берлин. Гуддорф навел в Берлине нужные справки и благодаря Харнаку и Зигу получил разрешение на поездку и продовольственные карточки. План этот провалился. Эрна Эйфлер, бывший член КПГ, и Вильгельм Генрих Феллендорф — два агента-парашютиста — в октябре 1942 г. были схвачены гестапо.

Попытка Харнака установить радиосвязь с Москвой при посредстве агентов-парашютистов соответствовала договоренности им с Эрдбергом, заключенной в 1941 г. Незадолго до нападения Германии на СССР по просьбе Эрдберга он познакомил последнего со своим другом Шульце-Бойзеном. Эрдберг придавал работе Шульце-Бойзена большое значение и усматривал в ней возможность установления постоянного радиоконтакта с Центром. Шульце-Бойзен был целиком захвачен этой идеей, поскольку она давала ему возможность наконец-то заняться реальной деятельностью, направленной против нацистов.

До самого своего ареста д-р Харнак выступал в качестве посредника, он же шифровал направляемые в Москву донесения. Материалы доставлялись ему Шульце-Бойзеном или его женой Либертас, а Харнак передавал их Гансу Коппи, радисту группы. Обязанности курьера выполнял Карл Беренс. После того как Беренса мобилизовали, его место заняла машинистка Роза Шлезингер, муж которой находился на Восточном фронте.

Когда связь Харнака с советским посольством в Германии прервалась и ему не удалось наладить прямой радиоконтакт с Москвой, он условился о пересылке своих донесений с Бернхардом Бестлейном, коммунистом из Гамбурга, передававшим материалы в советское посольство в Стокгольме. Оттуда они по радио пересылались в Москву. Содержание докладов, которые таким путем шли в Центр, было следующим:

а) создание крупной автомобильной мастерской в Иверло (Финляндия);

б) применение авиации и количество самолетов на Восточном фронте;

в) поступление боевой авиации на Восточный фронт;

г) планы относительно переправы немецких войск через Днепр.

Москва настаивала на том, чтобы Харнак расширял свою агентурную сеть. С этой целью Харнак в течение многих месяцев пытался влиять на своего племянника Вольфганга Хавемана, заседателя Потсдамского земельного суда. Затем последний был мобилизован в военно-морской флот. Хавеман знал о том, чем занимается его дядя. После своего ареста он заявил: «Теперь мне ясно, что своими разговорами с дядей и рукописными листовками, которые я от него получал, я себя только скомпрометировал». Нет никакого сомнения, что Харнак рассчитывал использовать племянника в качестве агента. В донесении Центру от 30 августа 1941 г. Харнак называет Хавемана псевдонимом «Итальянец».

28 августа 1941 г. немецкая коротковолновая радиостанция в Праге перехватила зашифрованное сообщение. Год спустя был арестован Иоганн Венцель, радист советской разведсети в Бельгии, выдавший свой шифр гитлеровцам. Поэтому им удалось прочитать перехваченное год назад донесение. В донесении предлагалось Кенту, находившемуся в Брюсселе, отыскать некую Ильзу Штебе, она же «Альта», проживающую в доме № 37 по Виланд-штрассе (Берлин-Шарлоттенбург), и потребовать, чтобы она связалась с брюссельской группой. Судя по депеше, она была важным агентом.

Ильзу Штебе арестовали в Берлине 12 сентября 1942 г. После семи недель допросов она призналась, что является советской разведчицей и что регулярно за денежное вознаграждение передавала информацию своему другу Рудольфу Гернштадту, бывшему сотруднику газеты «Берлинер Тагеблатт».

С начала до августа 1940 г., а затем с начала 1942 г. до июля того же года Ильза Штебе поддерживала контакты с немецким дипломатом Рудольфом фон Шелиа. Она получала от него всевозможную информацию, которую передавала атташе при советском посольстве. Она также сообщала ему предписания, которые получала от Гернштадта, и за выполненную им работу уплатила дипломату 3 тыс. рейхсмарок.

Фон Шелиа был арестован 29 октября 1942 г. Он признался, что является агентом советской разведки с 1937 г. — с тех пор, как Гернштадт завербовал его в Варшаве, где дипломат работал с 1930 по 1932 г. Фон Шелиа также признался, что продавал Гернштадту информацию политического характера, полученную им в немецком посольстве в Варшаве. Масштабы ущерба, нанесенного фон Шелиа Третьему рейху, трудно определить, но, без сомнения, он значителен. Он получил из Центра указание сообщать ему о немецко-польских отношениях, о результатах бесед между польским министром иностранных дел и немецким послом в Варшаве, об участии различных европейских государств в пакте трех держав и об уведомлении немецкого МИД относительно опасности английского вторжения.

По словам А. Бланка, автора книги «В сердце Третьего рейха», фон Шелиа был уверен, что его информация передается в Лондон, а не в Москву. Работа на британцев больше соответствовала намерениям отпрыска старинного дворянского рода. Он сообщал, что уже с 1938 г. планируется нападение на Польшу. По мнению немецких военных кругов, оно должно быть осуществлено не позднее чем в конце июля 1939 г. Нападение на Польшу должно было начаться с неожиданной бомбардировки Варшавы, которую следовало превратить в груды развалин. Первая волна бомбардировщиков шесть часов спустя должна была смениться второй, которой предстояло завершить разрушение польской столицы. На окончательный разгром польской армии отводилось две недели. Гитлер был уверен, что ни Англия, ни Франция в немецко-польский конфликт не вмешаются.

Дипломату удалось включить Ильзу Штебе в число сотрудников отдела печати МИД, где она по работе имела возможность официально встречаться с представителем агентства ТАСС в Берлине. До июня 1941 г. сведения, поставлявшиеся фон Шелиа, передавались Ильзой Штебе в представительство ТАСС, а оттуда — советскому торговому атташе в Берлине.

Московский Центр пошел на риск, введя фон Шелиа в организацию Шульце-Бойзена и Харнака. Помимо неустойчивого с точки зрения безопасности дипломата положения можно было подумать, что фон Шелиа по своим идеологическим взглядам, как агент с сугубо коммерческими наклонностями, мог быть чужд обеим группам.

В феврале, сентябре и октябре 1942 г. фон Шелиа ездил в Швейцарию, чтобы положить на банковский счет гонорар за сотрудничество с советской разведкой. Его услуги ценились настолько высоко, что, по подсчетам немцев, он должен был получить за них около 50 тыс. долларов. По мнению следствия, большую часть суммы он израсходовал на себя, но какая-то ее часть осела на его банковском счете в Швейцарии. Фон Шелиа и его семья жили в Берлине не по средствам.

Есть подтверждения о выплате ему двух сумм. В феврале 1938 г. он получил 6500 долларов, которые поступили на его счет в банке «Юлиус Бер и К°» на основании чека Национального банка Чейза в Нью-Йорке через банк «Лионский кредит». Вторая сумма, полученная фон Шелиа, в размере 3 тыс. рейхсмарок была передана ему Ильзой Штебе в феврале 1941 г.

Помимо вышеуказанных разведгрупп в Германии действовали другие разведывательные организации, созданные самостоятельно в рамках движения Сопротивления, но имевшие определенные контакты с Москвой. Аллен Даллес, руководитель ЦРУ и брат бывшего госсекретаря (министра иностранных дел) США в своей книге «Немецкое подполье» писал: «Когда в июне 1944 г. стало ясно, что английские и американские войска твердой ногой встали на французскую землю, граф Клаус Филипп Шенк фон Штауффенберг, глава антигитлеровского заговора 20 июля 1944 г., прилагал все силы к тому, чтобы поддержать коммунистов. Он предложил включить коммунистов в коалиционный союз. Когда его предупредили о возможных осложнениях, он стал уговаривать своих друзей социалистов установить контакт с коммунистическим подпольем, не заручившись согласием главных участников заговора.