НКВД против гестапо

После этого я регулярно встречался с «Бордо», который постоянно требовал докладывать ему о железнодорожных перевозках и перемещениях немецких войск в Бельгии. Однажды он спросил, не могу я устроить одного из его людей на работу на завод Геверт [завод фотопринадлежностей] в Антверпене. На этот раз я не смог ему помочь. Следующий раз он с радостным видом сообщил мне, что нашел «Профа» [Венцеля], который был экспертом-шифровальщиком. Вскоре я узнал от «Бордо», что «Проф» вместе с еще одной особой [очевидно, речь идет о Жермене Шнайдер] арестован. Весь район был оцеплен, и «Проф», который попытался уйти по крыше дома, из которого он вел радиопередачи, был схвачен. «Бордо» узнал об этом, задав несколько вопросов соседям, жившим рядом с домом, где все это произошло. Однако он не знал, удалось ли немцам захватить шифр. Шифр часто менялся, особенно в 1942 году. По-моему, «Бордо» удалось спасти резервный передатчик, который был спрятан в доме «Профа».

Летом 1942 года «Бордо» познакомил меня с одним голландцем по имени Пепер, который по соображениям безопасности должен был стать связным между ним и мной, поскольку «Бордо» намеревался связываться со мной только в случае опасности. В таких случаях я должен был стоять в полдень на углу между улицей Бергманнс и шоссе Шарлеруа. Если «Бордо» что-то было нужно от меня, то, после того, как он меня заметит, мы должны были встретиться час спустя в соответствии с договоренностью. Однажды «Бордо» потребовал от меня новый документ. Для этого я отправился к Матье, который мне его достал. Я знаю, как это произошло. Он направил письменный запрос касательно разрушенных зданий в местную администрацию, чтобы выяснить, известно ли что-то об определенном лице, проживавшем по определенному адресу. Администрация ответила, что соответствующие документы сгорели и ответить на запрос не представляется возможным, за исключением того, что такой адрес существовал. На этом основании спустя несколько дней и был выписан паспорт. «Бордо» отправился в административное управление района Сен-Хосе Тон Нооде, чтобы забрать документ. Не сказав ему ничего, я пошел за ним следом, чтобы убедиться, что все в порядке. Я увидел, как он вышел из здания, держа в руках пачку бумаг, похожих на продовольственные карточки. Оттуда он направился в сторону Северного вокзала. Несколько минут я шел за ним, но решил, что ничего подозрительного нет. Я не заметил, как он дошел до улицы Руаяль. Во второй половине этого же дня я должен был встретиться с «Бордо», чтобы убедиться, что никаких осложнений не произошло. Но он не появился. Это случилось в июле 1942 года. Встревоженный тем, что я его не вижу, несколько дней я не появлялся в тех местах, где обычно встречал его. Затем я встретил Пепера, который также искал его. Пепера я видел впервые после того, как нас познакомил «Бордо». Три или четыре недели спустя совершенно случайно я столкнулся с Гроссфогелем. Он сказал, что у него не осталось больше денег и это плохо сказывается на делах организации. Он также спросил меня, не слышал ли я что-нибудь о «Бордо». За несколько дней у себя в почтовом ящике я нашел письмо примерно такого содержания:

«Дорогой друг, я должен был поехать в Люттих, чтобы выполнить одно сложное задание. Я задержусь, но через несколько дней вернусь в Брюссель. Подпись: «Бордо».

Я очень испугался, потому что это было не похоже на манеру «Бордо» вести дела. Я рассказал о происшедшем Гроссфогелю, но тот не нашел тут ничего необычного. [Немцы заставили Ефремова написать это письмо, чтобы скрыть его арест от остальных агентов сети.] Гроссфогель попросил меня обеспечить его кое-какими документами. По его словам, они предназначались для некоторых важных агентов [в их числе была Жермена Шнайдер]. Он сказал, что фотографию около полудня мне передаст «Боб», затем ушел, оставив немного денег на мои нужды. На следующий день я отправился за фотографиями на условленное место, но «Боб» не появился. Через несколько дней я должен был встретиться с Гроссфогелем. Чтобы не терять времени, я отыскал Матье и попросил его изготовить два фальшивых паспорта, фотографии для которых я принесу позднее. Спустя несколько дней я встретил Гроссфогеля и сказал ему, что не видел «Боба». Гроссфогель обещал во второй половине дня принести две другие фотографии. Он вручил мне фотографии для паспорта, вложенные в пачку от сигарет. Несколько позднее в центральной части города я передал эту пачку Матье. При этом я попросил его не вынимать фотографии до тех пор, пока не понадобится наклеивать их на документы. Два дня спустя я снова встретился с Гроссфогелем, который хотел получить документы на следующий день. Я обещал дать ему ответ во второй половине дня и договорился о соответствующей встрече. Затем позвонил Матье, который мне обещал, что документы будут готовы на следующий день. Об этом я и должен был доложить Гроссфогелю при встрече. На этот раз Гроссфогель дал мне календарь, чтобы я положил туда документы.

2 сентября 1942 года вместе с Матье мы пришли в кафе «Изи» на авеню де-ла-Порт-де-Э в Брюсселе. Он передал мне обещанные документы. Я спрятал их в календарь Гроссфогеля. Затем решил в целях безопасности отдать их Мальвине, чтобы та вручила их Гроссфогелю. Последний находился на авеню Альбер недалеко от Полицейского леса. Перекусив у себя дома, я пошел пешком по шоссе Ватерлоо, с целью убедиться, что за мной никто не следит. У Барьер Сен-Жиль я сел на трамвай № 14, чтобы добраться до дома № 1 на авеню Флерон, где жила Мальвина, передать ей документ и сообщить о новом задании. После пересадки на площади Вилеманс Купоне я вышел на площади Сен-Дени. Затем пошел пешком к дому Мальвины, но в этот момент рядом со мной остановился полицейский автомобиль, и меня запихали в него. В автомобиле сидели немецкие полицейские в штатском. Они привезли меня на авеню Луиз и там обыскали. При этом нашли календарь и вложенные в него документы. Меня тотчас спросили, где и кому я должен передать эти документы. Я ответил, что должен их вручить на углу шоссе Ватерлоо в заведении под названием «Моя подруга» в шесть часов вечера одному еврею, с которым я познакомился в кафе «Метрополь» и который обещал дать мне крупную сумму, после того как я доставлю ему эти документы. На авеню Луиз меня держали до шести часов, затем появился полковник Вольф, который мне заявил, что я солгал. В тот же вечер меня отвезли в форт Бреендонк. Сразу же меня отвели в комнату, где подвергли жесткому допросу. Допрашивали меня полковник Вольф, Берг и еще один человек, которого они называли «доктором». Все они были в штатском. Они пытались узнать у меня место встречи и имя лица, которому я должен передать документы. Меня допрашивали трое суток без перерыва. Они старались изо всех сил выбить из меня показания, и я не выдержал. Три дня спустя я им сказал, что встреча должна была состояться в Брюсселе на авеню Альбер. У немцев не было возможности встретиться с Гроссфогелем, с которым мы условились, что если я не появлюсь, то снова приду на следующий день в то же место и в то же время. При этом я подчеркивал, что должен встретиться с дамой, а не с мужчиной. Немцы наблюдали за указанной местностью, но, очевидно, безрезультатно. Они разозлились и сообщили мне, что я должен встретиться не с дамой, а с мужчиной по имени «Леопольд». Я признался, что это так, но объяснил, что настоящее имя «Леопольда» мне не известно. Они стали утверждать, что я лгу и знаю, что его зовут Гроссфогель и что он один из директоров фирмы «Каучуковый король». Два дня спустя меня доставили в Брюссель в управление гестапо на авеню Луиз. Оттуда меня повезли в Порт-де-Э, в районе Сен-Жиль, где мы остановились. Машина была припаркована таким образом, чтобы видеть каждого, кто входил или выходил из кафе. Немцы заставили меня обращать внимание на всех, кто входил в кафе «Изи» или выходил из него, а о тех, кого я знаю, докладывать. Немного погодя я увидел, как появился инспектор Матье, который вошел в кафе. Поскольку я сделал вид, что не узнаю его, немцы меня толкнули в бок и спросили: «Вы не узнаете инспектора?» Я сказал, что близорук и издали никого не могу разглядеть. Спустя несколько минут в кафе вошла и Мальвина. Произошел тот же разговор, поскольку немцы ее знали. Часа через полтора Матье вышел.