Лэя

Непонимающе хмыкнув, постоялец сам подвязал уздечку к коновязи у крыльца, поднялся по ступенькам и распахнул дверь трактира. Внутри было пусто. Только за стойкой, испуганно сжавшись, стоял половой, в котором было трудно признать прежнего ласкового прохиндея. Женькино сердце сжалось в предчувствии чего-то нехорошего. Не говоря ни слова, он взлетел на второй этаж и увидел дверь Лэиной комнаты распахнутую настежь. Ворвавшись внутрь, он не нашел ничего, кроме смятой постели и разбросанных вещей…

***

Лэя в точности выполнила свое обещание лечь отдыхать – благо, это было не трудно. Тело, после нескольких дней походной жизни, соскучилось по простому домашнему уюту, и даже гостиничный эрзац сейчас казался верхом возможного наслаждения. Только успев пристрожить Хлюпа, чтобы он не бегал по гостинице до тех пор, пока не придет Женя, она сладко вытянулась на чистых простынях, и уже через мгновение ничего не видела и не слышала.

Разбудил ее какой-то грохот. Еще ничего не сообразив, она почувствовала, как ее схватили сильные и грубые руки, заломив запястья за спину. К ней подошел маленький сэйл с мелкими чертами лица скукоженными в высокомерно-презрительную физиономию, которая, наверно, показалась бы клоунской, если бы не удручающие обстоятельства, в которых девушка оказалась. Мысли прояснились, и она четко ощутила, что перед ней нюхач, которого она почувствовала еще в деревне.

- Это она! - весь исходя на спесь, заявил коротышка, внимательно прислушавшись к своим ощущениям. – К столбу и сжечь!

- Погоди, монах, – не очень уважительно рявкнул басом кто-то за ее левым ухом. Лэя обернулась – с другой стороны кровати стоял здоровенный сэйл, ростом с Женю-Зара, но еще шире в плечах. Такой большой, что казалось, в комнате не оставалось больше места. Сэйл спросил. – Что это у нее?

Громила протянул руку к выбившемуся из разреза сорочки кулону. Сознание Лэи, вместо того, чтобы среагировать на то, что ее собираются сжечь, глупо-стыдливо заклинилось на одной мысли: «Слава богу, что поленилась сорочку скинуть. Не хватало еще голой перед этим сборищем мужиков оказаться!» Тем временем, вокруг происходил странный разговор.

- Это же королевский герб, – уже осторожно возвращая Лэе кулон, нахмуренно сказал здоровяк. – А ну, монах, говори все, что ты знаешь, или я тебя самого на костер отправлю. Ты зачем за ней гонялся?

Девушка злорадно заметила, что с монаха мигом слетела вся спесь, и он уже заискивающим голосом начал канючить:

- Я сэйл маленький. Что мне святая инквизиция поручит, то и делаю.

- И что, сморчок монастырский, тебе поручили?

- Мне поручили ждать возможного появления очень опасной ведьмы, и немедленно ее уничтожить. И для этого у меня есть все полномочия, о чем вы прекрасно знаете из бумаги, которую я вам показал.

- А ты знал, что она из королевской семьи?

- Не-ет, – уже совсем жалобно протянул монах.

- Ясно. Засунь свои инквизиторские инструкции себе поглубже в задницу и моли бога, чтобы мы довезли тебя до Венлы целым, а не по частям, – видимо, посчитав свою солдафонскую шутку очень смешной, он загоготал как сумасшедший. Потом нахмурился и обратился к Лэе. – Прошу простить за возможный ущерб, принесенный Вашей личности, но если вы незаконным образом носите королевский амулет, то это карается смертной казнью.

Лэя, подумав, решила не скрывать ее настоящего имени и призналась тихим голосом:

- Я наследная кронпринцесса Эрианы Леолэя Алькалар.

- Разрешите представиться: капитан королевской стражи Иерон Клах, патруль тракта Рестана, У Вас есть документы, подтверждающие вашу личность?

- Нет, я путешествую по подложным документам на имя Лики Элерзан, - отвечала Лэя, пытаясь одновременно хоть что-то придумать, чтобы выбраться из этой ситуации.

- Надеюсь, Вы понимаете, что в этих обстоятельствах, я вынужден подвергнуть Вас аресту и препроводить к императорскому двору, для выяснения личности. Могу гарантирую неприкосновенность до тех пор, пока Вас не доставят во дворец, однако, если Вы самозванка, не позавидую вашей участи. И, к сожалению, вынужден ограничить свободу Ваших передвижений.

- В любом случае, ее ждет костер! – выкрикнул из угла, набравшись храбрости, плюгавый монашек.

- Это уже не нашего ума дело, – рявкнул в ответ капитан.

И тут Лэя сделала поступок, который значительно ухудшил ее положение. Она закрыла глаза и изо всех сил представила, что все вокруг не сомневаются, что она принцесса и должны с радостью отпустить ее. Девушка почувствовала, как руки, больно сжимавшие ее запястья разжались и, открыв глаза, увидела, что солдаты вместе со своим капитаном, глупо улыбаясь, пытаются неуклюже, боком выйти из комнаты, бормоча какие-то извинения, типа: «просим прощения Ваше Высочество» и «приносим глубочайшие извинения». Она встала, торжествующе смотря на вышедших солдат, и второпях накинула верхнее платье, но, видимо, на мгновение потеряла концентрацию, потому что из угла донесся вопль монаха, разрушивший все чары:

- Она заколдовала вас! Разве вы не видите, она – ведьма. Она сожгла живым монаха! – хоть нюхач и был на порядок слабее, но разрушать – не строить, и ему удалось отрезвить головы солдат.

Те с ревом ворвались обратно в комнату, и принцессу спасла только неожиданность. Хлюп, наконец, сообразив, что из комнаты хозяйки доносятся непонятные звуки, ворвался следом за солдатами и, размахивая своим кинжалом, набросился на сэйлов с криком:

- Лэя держись, я не дам тебя в обиду, однако!

Первый же солдат перехватил руку Хлюпа и недоуменно уставился на того. Малыш, сам того не ожидая, спас принцессу своим появлением.

- Лонк? – обалдело хрюкнул капитан. Все застыли в гротескных позах, не зная, то ли растерзать ведьму, то ли преклонить колени перед принцессой. Наконец военные мозги капитана со скрипом провернулись, и он уставился на монаха. – Ты, ищейка монастырская, говори, кто она? Ведьма или принцесса? И этот лонк настоящий?

Если бы монах соврал, сказав, что лонка тоже выдумала ведьма, то ей, скорее всего, было бы не жить, но, слава богу, у того тоже заклинили мозги, и он честно ответил:

- Нет, она больше не колдует, - чем, против воли, спас ей жизнь.

- Если лонк ее, значит она, и вправду, принцесса, - по уныло-озадаченному лицу капитана было легко прочитать, что он попал в немалый просак. Не оказать положенные почести принцессе, вне зависимости от обстоятельств, было равносильно подписать себе отставку, если не тюремное заключение, а, скорее всего, стоявшая перед ним молодая, ослепительно красивая женщина была принцессой. Честно признаваясь себе, он понимал, что даже по ее внешнему виду и манере вести себя становилось понятно, что она королевских кровей. Да и лонки не умеют врать, и если этот плюшевый коротышка бросился ее выручать, назвав Лэей, то все ясно. Но как ведьму доставить во дворец, если она в любой момент может просто встать и уйти, внушив им все что угодно, вплоть до желания покончить жизнь самоубийством?

Напряженную обстановку разрешил голос монаха.

- Я не дам ей колдовать. Пусть она и сильней, но чем ближе к Венле, тем мне легче будет сопротивляться. Только свяжите ей, на всякий случай, руки и ноги, чтобы не могла напасть на меня.

- Хорошо, но ответственность за пленение королевской особы ложиться на тебя, монах! – капитан, кажется, нашел для себя лазейку и уже уверенным тоном скомандовал Лэе. - Ввиду осложнившейся обстановки я, по указанию монаха инквизиции, вынужден связать Вам руки и ноги, Ваше Высочество. Про…

Договорить он не успел. Лэя превратилась в молнию, нанеся сокрушительный удар по гортани капитану. Не останавливаясь, за доли секунды, она послала еще одного сэйла в состояние полного выпадения из реальности, но вдруг встала, как вкопанная. Ее остановил крик солдата стоящего у двери: «Стой!» - она с отчаянием смотрела на нож Хлюпа, приставленный к его же горлу. По испуганным глазам вояки было видно, что он не шутил.

- Еще движение, и я режу!