Царица Хатасу

Это была большая, немного темная комната, со стенами, инкрустированными золотом и корналином. В глубине комнаты, у двери, закрытой тяжелой драпировкой, вышитой золотом, дежурили два вооруженных телохранителя. У колонны стоял чиновник, украшенный почетным ожерельем. Когда сопровождавший жрецов придворный удалился, Нейта подошла к ним и, преклонив колени, умоляюще подняла руки. Доставленные утром в храм дары от имени сестры дали многое понять жрецам. Они не сомневались, что молчаливое заклинание женщины заключало в себе просьбу о каком–нибудь облегчении для Хоремсеба. Они благословили ее, затем Рансенеб ласково спросил:

– Тебе что–нибудь нужно от нас, бедное дитя? По твоему взгляду я вижу, что твоя душа еще очень больна.

– Святые и уважаемые служители богов! – произнесла Нейта голосом, полным слез. – Если у вас есть хоть немного жалости ко мне, позвольте облегчить страдания Хоремсеба, моего супруга. Он ранен, лежит больной и лишен всякого ухода, к которому привык. Позвольте мне послать ему одежду, постель и питательную пищу!

Жрецы переглянулись.

– Хорошо, дочь моя, мы согласны, – ответил Аменофис. – Пошли узнику все, что ты пожелаешь: вино, фрукты, одежду.

– А могу я надеяться, что эти вещи верно дойдут до него? – робко спросила молодая женщина.

– Не опасайся ничего, – сказал Рансенеб. – Пошли одного из своих слуг и адресуй вещи на имя жреца Сэпы, который лечит заключенного. Я прикажу, чтобы все было передано ему.

– Если ты так добр ко мне, то позволь еще хоть на минуту повидаться с Хоремсебом.

Прорицатель покачал головой.

– Это, дитя мое, зависит не от меня, а от царицы. Если она разрешит тебе свидание с преступником, то я сам отведу тебя к нему и ты поговоришь с ним, но только в моем присутствии.

В эту минуту из соседнего кабинета раздался протяжный металлический звон.

– Царица зовет нас, – поспешно закончил Рансенеб. – Подожди здесь, Я передам твою просьбу фараону и принесу тебе ответ.

Прошло около четверти часа, которые показались Нейте вечностью, как вдруг портьера приподнялась и Рансенеб жестом позвал ее. С первого же взгляда женщина поняла, что царица была чем–то раздражена.

– Довольствуйся тем, что тебе позволено. И так уже незаслуженная милость лелеять и баловать такого преступника и неслыханного святотатца. Я не разрешаю этого свидания, так как оно бесцельно и только усилит действие пожирающего тебя яда.

Видя, что Нейта побледнела, как смерть, Хатасу прибавила мягче:

– Во всяком случае, не в таком взволнованном состоянии я позволю тебе видеться с ним. Стань спокойнее и благоразумнее, и тогда, может быть, я разрешу то, что запрещаю сегодня. А теперь, дитя, удались отсюда!

С отеческой нежностью подошел Рансенеб к Нейте и сказал, благословляя ее:

– Не приходи в отчаяние! Доброта нашего фараона так же неисчерпаема, как доброта ее отца Амона–Ра. Если ее величество смягчится, то приходи ко мне, и я отведу тебя к заключенному, Только помни, что ты должна принести мне царскую печать.

Как только Нейта вышла из кабинета, царица обратилась к жрецам:

– Нельзя ли ускорить процесс и поспешить с казнью преступника, чтобы положить конец ожиданию и сoмнениям этой несчастной жертвы? Когда все будет кончено, чары, может быть, сами собой разрушатся.

– Твое желание для нас закон, фараон, но позволь заметить, что преступник болен и что необходимо от него добиться показаний относительно ядовитого растения и его противоядия. Кроме того, мы каждый день получаем все новые заявления и, главной свидетельнице, молодой Изисе, еще нужно время, чтобы набраться сил. Наконец, сообщник Хоремсеба, презренный хетт, еще не арестован, а между тем, их очень полезно было бы свести на очную ставку.

– Разве не напали еще на след нечестивца, который был причиной всех этих несчастий? – с гневом вскричала царица, – Я хочу, слышите, я хочу, чтобы его нашли! Прикажите удвоить награду тому, кто выдаст этого злодея, осмелившегося пробраться в самое сердце царства, чтобы развратить и погубить князя Египта! Я покажу ему, как и всякому чужеземному наглецу, во что обходится подобная дерзость. Я живым сожгу его в его нечистом боге! Я придумаю ему казнь, которая заставит дрожать от ужаса самих демонов Аменти!

– Боги, без сомнения, удовлетворят твой справедливый гнев, божественная дочь Ра, и ты омоешь свое сердце в крови преступника. Долго он не может скрываться, так как, кажется, удостоверено, что он не пересекал границыЕгипта, Если таково твое желание, то мы не станем ждать ареста хетта для осуждения Хоремсеба, – почтительно сказал Рансенеб.

– Отлично, Хоремсеб заслужил смерть и получит ее, народ имеет право на такое удовлетворение. Только я не хочу, чтобы смертная казнь была совершена публично. Какое наказание вы назначаете ему?

– Он будет замурован живым в стене храма, – сурово ответил Аменофис, – Но каковы будут, о царица, твои распоряжения относительно имущества преступника?

– Я приношу его в дар бессмертным. Когда возвратишься в Мемфис, ты вступишь во владение всем, Аменофис. Что же касается проклятого дворца, я хочу, чтобы его сровняли с землей и чтобы на его месте выстроен храм Пта. Пусть присутствие бога и его служителей очистит это место, запятнанное кровью!

– Твое великодушие, фараон, равняется великодушию твоего божественного отца, – ответил очень довольный Аменофис.

Внимательно слушавший Рансенеб неожиданно спросил:

– У Хартатефа нет наследников, а после него тоже осталось солидное состояние. Каково будет его назначение?

Незаметная улыбка скользнула по губам Хатасу.

– Я считаю справедливым отдать это наследство Изисе, мужественной девушке, рисковавшей своей жизнью, чтобы раскрыть неслыханные преступления. Так как боги чудесным образом спасли ее жизнь, она имеет право на награду. Я вас не задерживаю больше, уважаемые отцы, и вполне полагаюсь на вашу мудрость в деле ведения процесса.

Царица сделала прощальный знак рукой, и жрецы удалились.

Выйдя от царицы, Нейта села в носилки и приказала идти к своему дворцу. Дома она занялась приготовлением посылки для Хоремсеба. Посылка эта состояла из мягких покрывал, одежды, духов и нескольких жареных птиц, в одну из которых она запихнула записку следующего содержания: «Каждый день я буду присылать тебе все необходимое. Я получила на это разрешение. Нейта». Но когда посланный ушел, она залилась слезами. Что будет с ней в тот день, когда эти посылки прекратятся, когда они больше уже не будут нужны? При этой мысли взгляд ее померк, и ее охватило страстное желание умереть вместе с ним.

Глава XXXII. Суд

Больше месяца прошло со времени ареста чародея, а лихорадочное волнение, будоражившее все умы, еще не улеглось. Из Мемфиса привезли идол Молоха, и все Фивы устремились в каменистую обнаженную долину на границе пустыни, где временно поставили колосс. С какой целью его привезли сюда? Этого никто не знал. С той жадностью к волнующим зрелищам, которая всегда характеризует толпу, каждый хотел взглянуть на кровожадного бога, на раскаленных коленях которого погибло столько невинных жертв, причем были погублены не только тела, но и души.

Всем было известно, что Хоремсеб поправился и что со дня на день начнется суд над ним.

В день суда печальная царица направилась в храм Амона–Ра. В обширном темном зале, освещенном опускавшимися с потолка лампами, полукругом были поставлены кресла для судей. Ввиду важности дела и общественного положения преступника, были созваны первосвященники и великие жрецы главных храмов Египта.

По большей части все это были старики. Их суровые морщинистые лица и длинные белые одежды еще более увеличивали строгость обстановки. В глубине зала, в комнате, закрытой занавесью, было поставлено кресло для Хатасу, пожелавшей присутствовать на суде.

Как только государыня заняла свое место, старейший из судей встал и приказал ввести обвиняемого. Воцарилась минута торжественного молчания. Колеблющееся пламя ламп фантастически освещало расписанные стены, на которых изображались суд Озириса и ужасы Аменти, отражалось на сияющих черепах судей и подмигивало писцам, которые, сидя на ковре, приготовились записывать ответы преступника.