Страница 10 из 59
— Вообще-то, мисс Райан, я здесь, чтобы предостеречь вас.
— Насчет чего?
Симпсон снова сменил тему разговора:
— Видите ли, я знал вашего отца.
— О чем вы говорите?
— Мы вместе учились в Кембридже.
Финн уставилась на него. Тот факт, что ее отец учился в аспирантуре Кембриджа на стипендию, предоставленную Вооруженными силами, широко не афишировался, но, с другой стороны, и государственной тайной не являлся.
— Не припоминаю, чтобы он когда-нибудь упоминал Артура Симпсона.
— А ведь мы с ним два года перетирались в Магдалене.
— Перетирались?
— Были соседями по общаге. «Перетираться» — значит жить рядом. Это тогдашний студенческий сленг. На эту тему можно было бы накропать диссертацию по семиотике, семантике или какой-нибудь еще подобной ерунде.
— А почему бы вам не перейти к делу и не оставить меня в покое поскорее?
— Да, конечно. Так вот, как я уже говорил, я знал вашего отца, и он, что важнее, знал меня. Можно сказать даже, мы были коллегами.
— Вы были археологом?
— Боже праведный, нет! Я был шпионом.
Финн подтянула простыню выше. Тот факт, что ее отец работал на ЦРУ, используя в качестве прикрытия роль полевого археолога-исследователя, безусловно, не был широкодоступной информацией.
— А какое отношение это имеет к моему отцу?
— Не скромничайте, дорогая. Это вам не идет и не служит памяти вашего отца. Вы не хуже меня знаете, чем он занимался во всех тех джунглях, которые посещал.
— Продолжайте свой рассказ, — попросила Финн.
Симпсон затушил сигарету в пепельнице, но тут же вытащил помятую пачку, со щелчком зажег битой старой зажигалкой «Ронсон» новую сигарету и заговорил вновь.
Финн ничего не оставалось, кроме как слушать.
ГЛАВА 9
Двухмоторный «сессна-караван» монотонно гудел в жарком, несмотря на раннее утро, воздухе над необозримой, покрытой рябью барханов Ливийской пустыней. Вел самолет Хилтс, тихонько насвистывая что-то себе под нос. Рядом, защитив глаза от ослепительного солнца темными очками, сидела Финн Райан, а за их спинами располагались еще два пассажира. Давешний водитель Ахмед похрапывал, откинув голову на спинку серого кожаного сиденья, закрыв глаза и открыв рот, а брат Жан-Батист Лаваль уткнулся в книгу. Монах был мужчиной лет сорока, могучего телосложения, не слишком вяжущегося с избранной им стезей; этот седеющий, коротко стриженный атлет больше походил на офицера морской пехоты, чем на специалиста по коптской эпиграфике. Однако читал он старинную, в кожаном переплете книгу с золотой надписью по корешку «Vita St. Antoni» — «Жизнь Святого Антония».
Грузовой отсек позади пассажиров был заполнен припасами и оборудованием для экспедиции.
Полет из гражданского аэропорта в районе Гизы проходил пока без происшествий. После поражающих воображение пирамид под крылом самолета не появлялось ничего, способного разнообразить монотонную равномерность Великой пустыни, с ее песчаными барханами, накатывающими столь же неумолимо, как и океанские волны. Ахмед заснул почти сразу после взлета, а монах извлек свою книгу спустя несколько секунд после того, как расстегнул ремень безопасности. По прибытии он не перемолвился с остальными и дюжиной слов, да и в дальнейшем, похоже, вступать в разговоры не собирался.
Финн бросила взгляд на Хилтса. До сих пор она не рассказала ему о ночном разговоре с таинственным мистером Симпсоном. По мнению этого толстого маленького человека, как минимум один из членов экспедиции Адамсона работал на ЦРУ, и Симпсон полагал, что эти раскопки имеют куда большее отношение к шпионажу, чем к археологии. Он считал, что доверять нельзя никому, а менее всех самому Адамсону. О котором Симпсон знал все, что было известно Хилтсу, и немало интересного сверх того.
По мнению обучавшегося в Кембридже экспатрианта, Адамсон был тайным сторонником «Десятого крестового похода», ультраправой организации, полагавшей, что в современном мире христианство подвергается опасности и его следует защищать от врагов всеми средствами, вплоть до военных действий.
Финн имела смутное представление о существовании этой маргинальной группы, которая, в отличие от большинства так называемых «военных патриотов», совершала свои сомнительные «подвиги» далеко за пределами Соединенных Штатов. Однако было известно, что в последние годы «Десятый крестовый поход», эмблемой которого являлся косой крест, он же римская цифра десять, взял на себя ответственность за ряд актов насилия, имевших место в Багдаде, Тегеране, Кабуле и Белфасте.
Обычно от имени этой организации выступал полковник Джеймс Матун Джудд, удостоенный Медали чести за боевые действия во Вьетнаме, в настоящее время младший сенатор от Колорадо. Фанатичный фундаменталист крайне правого толка, он имел репутацию помешанного и дважды получал от сената предупреждение за свои расистские, подстрекательские высказывания. Тот факт, что Адамсон имел какое-то отношение к безбашенному психу вроде сенатора Джимми Джудда по прозвищу Меч Господень, стал для Финн полным сюрпризом.
У Симпсона не было полной уверенности в том, что связь Адамсона с Джуддом имела отношение к раскопкам, но старый шпион полагал, что именно влияние Джудда в коридорах власти поспособствовало тому, что экспедиция Адамсона получила разрешение на раскопки в Ливийской пустыне. То, что Джудд был на короткой ноге с людьми, являвшимися заклятыми врагами групп вроде «Десятого крестового похода», объяснения не имело, что делало эту информацию еще более интригующей.
После того как Симпсон наконец ушел из ее комнаты, Финн провела час в темноте и в полной растерянности, пытаясь извлечь зерно смысла из всего услышанного и заодно соотнести рассказ англичанина с тем, что случилось с ней в Городе мертвых. Похоже было, что увлекательная летняя практика в экзотической стране оборачивалась чем-то мрачным, зловещим и чертовски опасным. А самое главное, Финн никак не могла сообразить, в чем кроется интерес Симпсона, ведь, за исключением давнего знакомства с ее покойным отцом, у этого странного человека не было никакой причины выискивать ее для ночного предостережения.
— Черт…
Внезапно «сессну» встряхнуло, как подхваченный ветром листок, и самолет камнем устремился вниз. Уши заполнил оглушительный рев реактивных двигателей, спустя мгновение стихнувший.
— Сукин сын! — взревел Хилтс, отчаянно оттягивая на себя штурвал.
Несколько раз самолет изрядно тряхнуло, но в конце концов пилоту удалось остановить падение и стабилизировать положение машины.
— Что это за чертовщина?
Финн пыталась вернуть желудок на место. Ахмед, сразу проснувшийся, выглядел смертельно испуганным.
Лаваль, с книгой на коленях, выглянул в слегка замутненный иллюминатор.
— По-моему, это «Су двадцать вторые», — сказал он. — Пара. Вероятно, взлетели с авиабазы Аль-Джафра. Предположительно, мы вошли в воздушное пространство Ливии, и они решили ознакомиться с нашим хвостовым регистрационным номером.
— Для монаха вы здорово разбираетесь в русских боевых самолетах, — заметил Хилтс. — Не говоря уж о ливийских воздушных базах.
— Вы забываете, мистер Хилтс, я француз, а у нас, в отличие от американцев, раздоров с полковником Каддафи не было. За последние двадцать лет я неоднократно бывал в этой стране. И не понаслышке знаю об их мерах предосторожности.
— Должно быть, вам они нравятся, — сказал Хилтс с кислой ноткой в голосе.
— А вам, должно быть, не нравится, что некоторые люди предпочитают быть гражданами мира, а не Соединенных Штатов.
Хилтс пробурчал что-то себе под нос.
— Прошу прощения, мистер Хилтс?
— А как скоро мы приземлимся? — встряла Финн.
Мысль том, что эти двое, чего доброго, подерутся на высоте в двадцать тысяч футов, ее не воодушевляла.
— Сам этого жду не дождусь, — проворчал Хилтс.