Шут

– Старые добрые времена не вернутся, Жан. – Я покачал головой. – Когда Болдуин узнает, что здесь произошло, он придет в ярость. Сюда нагрянет целая армия. Город сровняют с землей.

– Ты предлагаешь нам выступить на Трейль, – заговорила Жослин, жена кожевника. – Но где мы возьмем лошадей? Оружие? Посмотри на нас – мы же просто крестьяне да вдовы.

– Нет, теперь вы – солдаты. И таких, как мы, много в каждом городке. Таких, кто работал всю жизнь не покладая рук и отдавал заработанное по первому требованию сеньора.

– Думаешь, они нас поддержат? – фыркнула Жослин. – Те, другие? Или только посмеются и перекрестятся, глядя нам вслед?

– Хью прав, – перебил ее Одо. – Болдуин никогда нам не простит. Сдерет три шкуры. Как и обещал бейлиф. Отступать поздно, значит, надо идти вперед.

– После всего, что здесь случилось, он наверняка отберет у меня землю, – простонал Жан.

– У Хью к-копье, – сказал Альфонс. – Оно с-сильнее всех с-стрел Трейля.

Кто-то сейчас громогласно поддержал его, кто-то шумно запротестовал, но большинство все же боялись. Это было видно по их лицам. Они словно говорили: "Я солдат? Я буду воевать? Если мы выступим против Трейля, пойдет ли кто-нибудь за нами?"

Неожиданно снаружи послышались тяжелые шаги. Споры моментально стихли. Люди посмотрели на дверь. Это кто-то чужой – свои все здесь.

Дверь открылась, и трое незнакомых мужчин переступили порог. Просто одетые, серьезные. Они опустились на колени и перекрестились.

– Нам нужен Хью, – сказал высокий плотный парень, снимая шапку. – Тот, с копьем.

– Я – Хью.

Парень подмигнул своим товарищам и облегченно, как мне показалось, вздохнул.

– Рад, что ты на самом деле есть. А то такое рассказывают... Я Алоис, дровосек. Мы пришли из Морриссе.

Из Морриссе? Морриссе находился на полпути между нами и Трейлем.

– Слышали про ваше сражение, – сказал другой. – Говорят, простые крестьяне дрались как черти. Против нашего сеньора. Все хотят знать, так ли все было.

– Оглянитесь. Вот ваши черти. – Я указал на копье. – А это их вилы.

Алоис даже рот открыл.

– Священное копье. Говорят, оно помогает. Это знак. Если намечается драчка, мы не собираемся сидеть и ковырять в носу.

У меня будто камень с души упал.

– Отличная новость, Алоис. Сколько вас?

Я надеялся, что он назовет число больше трех.

– Нас шестьдесят два, – с гордостью ответил дровосек. – Шестьдесят шесть, если чертовы масоны не пойдут на попятную.

Я обвел взглядом собравшихся.

– Идите и скажите своим, что нас теперь сто десять. Сто четырнадцать, если чертовы масоны не пойдут на попятную.

Парень из Морриссе снова с ухмылкой поглядел на своих спутников. Потом повернулся ко мне.

– Слишком поздно.

Он распахнул дверь, и я увидел, что площадь запружена народом. Все наши повскакали с мест. Дровосеки с топорами, крестьяне с мотыгами и лопатами, женщины с тележками, в которых гоготали гуси и квохтали куры.

Алоис улыбнулся.

– Мы уже привели их.

Глава 102

Вот так все началось.

Сто с небольшим человек, крестьяне и портные, пастухи и плотники, с самодельным оружием, запасом продуктов и прочими припасами. Мы двинулись по дороге в Трейль.

Но уже к следующему городку нас стало две сотни. Люди склонялись перед священным копьем и, собрав пожитки, присоединялись к нам. На подходе к Сюр-ле-Гавр армия насчитывала уже триста человек, а у перекрестка ждала еще сотня с дубинками, мотыгами и деревянными щитами.

Я шел впереди, неся копье. Мне все еще плохо верилось, что люди готовы следовать за человеком в шутовском костюме, однако же на каждой остановке наша армия получала подкрепление.

Все они опускались на колени перед копьем, целовали его и Христову кровь, возносили благодарность Богу и клялись, что никогда больше не склонятся перед сеньорами. Самые отчаянные рвали знамена с фиолетовыми и белыми львами Трейля.

Иногда казалось, что мы повторяем поход Пустынника. Как и тогда, два года назад, меня вели надежда и обещание. Простые люди объединились, чтобы добиться свободы, отстоять право на лучшую жизнь. Они поверили, что время пришло. Поверили, что если поднимутся все вместе, то добьются своего вопреки любым трудностям.

– Не надоело хлебать дерьмо? – спрашивал кто-нибудь стоящего у дороги пастуха.

– Хлебаю его всю жизнь. Наелся досыта.

– Готов рискнуть? Ради свободы? – кричал другой.

– А что мне терять?

– Тогда присоединяйся.

Люди стекались к нам отовсюду. Выходили из леса на дорогу и ждали. "Идем за копьем". "За копьем шута".

У Сен-Феликса наши силы возросли до семисот человек. К Монтре мы потеряли счет. Прокормить такую армию становилось все труднее. Я понимал, что долгую осаду мы не выдержим, но люди продолжали прибывать.

Возле Мулен-Вье ко мне подошел Одо. К этому времени за мной двигалась колонна в тысячу человек.

– У тебя ведь есть план, Хью? – настороженно спросил он.

– Конечно, у меня есть план. А ты думал, что я собрал столько народу ради прогулки по лесу?

– Хорошо. – Он вздохнул и замедлил шаг. – Я и не сомневался.

Сделав несколько шагов, я услышал, как он шепчет Жоржу, мельнику:

– Конечно, у Хью есть план.

От Мулен-Вье до Трейля оставалось два дня пути. В тот вечер я засиделся у костра с Эмили. Вокруг горели сотни таких же костров. Я перебирал пряди ее волос. Она прижималась ко мне, стараясь согреться.

– Я говорила, что все это не случайно. Я говорила, что если ты встанешь во главе, они последуют за тобой.

– Да, говорила. Но для меня настоящее чудо не они, а ты. То, что ты пошла со мной.

– У меня не было выбора. – Она поймала губами кисточку моего колпака. – Мне всегда нравились мужчины в форме.

Я рассмеялся.

– Но теперь мне потребуется настоящее чудо. До Трейля два дня пути. У меня тысяча человек и только пятьдесят мечей.

– Слышала, у тебя есть план.

– Только наметки, – признался я. – Отец Лео говорит, что мы должны составить список требований: немедленное снижение податей и наказание всех, кто участвовал в грабежах и разбоях.

– Посмотри, сколько нас! Болдуину ничего не останется, как пойти на мировую. Не может же он драться с такой армией.

– Ему и не нужно драться. – Я покачал головой. – По крайней мере, сразу. Он понимает, что для долгой осады нам не хватит продовольствия. Болдуин возьмет нас измором. В конце концов песни стихнут, еда кончится, люди начнут терять терпение и расходиться по домам. Вот тогда он откроет ворота и выпустит своих псов. Они перебьют всех и не остановятся, пока не доведут дело до конца. В округе не останется ничего, кроме выжженной земли, так что даже стервятникам будет нечем поживиться. Нет, Болдуин не пойдет на переговоры.

– Ты ведь знал это с самого начала, да? Что герцог не уступит? Это не давало тебе покоя в Вилль-дю-Пер?

Я кивнул.

– Но если так, то что же дальше, Хью? Посмотри вокруг. Столько людей поверили в тебя. Неужели все их надежды растают как дым?

– Если Болдуин не захочет вести переговоры... – я устроился поудобнее, положив голову ей на колени, – значит, придется взять его.

– Взять его? – Эмили приподнялась. – Но чтобы взять Болдуина, придется взять и его замок.

– Да. – Я зевнул. – Обычно это так и делается.

Она схватила меня за плечи.

– Не шути со мной так, Хью. Для штурма необходимо оружие. Где его добыть? Или у тебя все предусмотрено?

– Более или менее. Я же тебе говорил. План почти готов, не хватает самой малости. – Я снова приткнулся к ее теплому боку. – К счастью, ты в таких делах мастер.

– В каких делах, Хью?

Эмили ткнула меня кулачком в плечо.

– Ты мастер на выдумки.

Я подмигнул ей и закрыл глаза.

Глава 103

Даниель Ги спешил к своему господину. Он стал новым кастеляном герцога совсем недавно, заняв место, освободившееся после смерти Норкросса.