Отдушина Мэриголд

Большая, золотисто-рыжая кошка, крупнее и ярче, чем Бутс. У нее были ярко-зеленые глаза. Она сделала круг — прошлась, высоко задрав хвост. Зеленые глаза внимательно оглядывали все вокруг. Потом кошка пошла по второму кругу, уже пошире, и когда она проходила рядом с ногой Тимми, он увидел, как ее хвост прошел сквозь джинсы. Кошка была сделана из света.

— Это голопроекция, — сказала Джейн. — И ты можешь ее никому не показывать. Пусть это будет твоим секретом. Проектор совсем небольшой, он поместится у тебя в кармане.

Кошка сделала третий круг, затем набросилась на мышь, которую Тимми не видел. Но кошка видела. Она отпустила добычу, снова догнала, поймана за хвост, а потом остановилась и села.

Тимми протянул руку и щелкнул переключателем на коробке. Кошка растворилась в воздухе. Он щелкнул еще раз, и кошка опять появилась. Пару секунд она просто сидела, а потом вновь начала ходить кругами.

Тимми дождался, пока кошка снова не сядет, и тоже присел и приблизил свое лицо к золотистой кошачьей мордочке. В глубине ее глаз — куда глубже, чем у Бутс, — было такое же доброе и безопасное место.

Доброе и безопасное место, куда никто больше не сможет попасть, потому что кошка сделана из света, а выключатель у Тимми.

— Теперь это твое, — сказала Джейн. — Как ты ее назовешь?

Тимми посмотрел на кошку, потом — на указатель, видневшийся за свисающими ветками кустарника. Указатель с названием города и красивым цветком, нарисованным от руки.

— Тимми, — мягко повторила Джейн, — как ты ее назовешь?

— Мэриголд, — сказал Тимми.

Он играл с Мэриголд каждый день. Не в пещере под кустарником, потому что теперь это было уже не его потайное место, а под кухонным крыльцом, куда можно было пролезть через сломанную решетку; в шкафу под лестницей; за длинным диваном в библиотеке, где пахло старыми книгами; на самом верху лестницы, ведущей на чердак; среди деревьев вокруг дома, где действительно обнаружился ручеек, вытекающий из большого пруда. И никогда — в подвале, где жили Бутс и котята. Теперь ему не нужна была Бутс. Мэриголд была лучше. И она никогда не мурлыкала.

Тимми часами наблюдал за ней, сотканной из золотого света, с огромными зелеными глазами. Он ходил за ней кругами и напевал ей: «Четыре мыши без одной погнались за фермеровской женой…»

Мама уехала на три дня. Когда она вернулась, ее шатало и даже стошнило на ковер в столовой. Тимми, спрятавшийся в буфете среди коробок с растворимыми супами, наблюдал, как Мэриголд ходит бесшумными кругами сквозь углы коробок.

— Бетти! — воскликнула Джейн.

— Твоя уборщица… уберет… — Голос у матери дрожал.

— Вы не хотите узнать, чем занимался ваш сын, пока вы три дня пьянствовали?

— Уверена… о нем ты позаботилась.

— Да. Позаботилась. Но вам не кажется, что это ваша задача?

— Конечно, сука. Мне кажется. Так что… даже и не думай, что ты его у меня отберешь.

Голос Джейн изменился. Теперь она была не похожа на ту добрую Джейн, которая подарила ему кошку из света.

— Вы посмотрите на себя! Какая вы мать?! Вы вообще недостойны иметь такого сына, как Тимми. Вы хоть понимаете, что вы с ним делаете? Вы бежите не для того, чтобы защитить сына от жестокого отца. Это у вас такое оправдание для жалости к себе и для того, чтобы жить за счет добрых людей, которые терпят вас исключительно из-за Тимми… — Джейн издала странный звук, и ее голос опять изменился, стал напряженным и жестким. — Прошу прощения. Это было непрофессионально с моей стороны. Но, Бэтти, вам нужна помощь. Нет, я вам помочь не смогу. Но я знаю одного человека, который помог бы вам почувствовать себя лучше. Коллега, которому я доверяю. Он действительно очень хороший…

— Правда? Он действительно… «очень хороший», Джейн? Как это мило с его стороны. Знаешь что?! Шла бы ты на хрен с твоей добротой. У нас с Тимми все замечательно. И нам не нужна ничья помощь, и уж тем более — помощь такой вот хорошей и доброй тетушки с зажатой задницей, с твоим большим домом, и плоскими сиськами, и идиотским желанием всем помогать. Знаешь, что тебя действительно напрягает, сука? То, что я не собираюсь кланяться тебе в ножки и целовать тебе задницу, как это делают остальные, которым ты так любезно помогаешь… мы уезжаем, мы с Тимми. Больше ты нас не увидишь.

— Вы не можете забрать Тимми, пока Клаудия не подготовит документы и…

— Да?! Не могу?! Тимми! Тимми, черт тебя подери, ты где?

Тимми выключил Мэриголд и спрятал коробку в карман. Он слышал крики матери, которая била посуду и переворачивала мебель в столовой. Потом она вышла в коридор, и Тимми услышал, как она открывает дверь буфета. Он попробовал забиться за ящик, однако там не хватало места. Тимми засунул наволочку в другой карман. Дверь буфета резко распахнулась, повиснув на одной петле. Мама схватила его за шиворот и вытащила наружу.

— Прячешься и подслушиваешь! — закричала она. Ее лицо было все перекошено, и от нее плохо пахло. — Видишь, сука, что мне приходится выносить?! И ты еще обвиняешь меня, как и все остальные! Прячется, и подслушивает, и шпионит за мной и нет от него никакого спасения! — Она потащила Тимми за руку к выходу. Ему было больно. Тимми попробовал освободить руку, но от этого стало еще больнее. Но он не плакал. Потому что он знал: если он сейчас заплачет, мать его ударит.

— Отпусти его! — крикнула Джейн и ударила маму по руке. Мама его отпустила. Джейн ударила маму еще раз. И еще раз. Мама расплакалась. Мама закрыла голову руками. Тимми попытался отползти в сторону и вдруг почувствовал, что в комнате есть кто-то еще, кто-то большой. Он замер на полу.

— Какого черта здесь происходит? — спросил отец. Джейн медленно поднялась с пола. Ее лицо было уродливо красным. Очки разбиты, юбка порвана.

— О Господи… Мистер Коллинз?

— Что здесь…

— Простите, пожалуйста. Ох, простите. Я Джейн Фаркхар, я вам звонила, чтобы вы приехали…

Отец ничего не ответил. Тимми взглянул на него снизу вверх и все вспомнил. Джейн сняла разбитые очки и поправила порванную юбку.

— Я очень рада, что вы приехали, мистер Коллинз. Ситуация резко ухудшилась, ваш сын крайне нуждается в вас. Бэтти просто не может… она… — Джейн запнулась.

Отец подошел к лежащей на полу матери. Ее глаза были закрыты. Лицо отца побагровело. Он свирепо взглянул на Джейн:

— Какого хрена вы с ней сотворили? Вы что, не знаете, что она больна?

Мать вашу, что с вами такое?!

Тимми закрыл глаза. Но он чувствовал, когда отец смотрел на него. Он действительно это чувствовал.

— Тимми. Ты здесь — единственный мужчина. Разве я тебе не говорил, что это твоя обязанность — заботиться о матери?

Он сидел среди деревьев, у ручейка, который он про себя называл отдушиной. Хотя на самом деле это был самый обыкновенный ручей. Он не взял с собой ни Мэриголд, ни наволочку. Он не хотел, чтобы с ними что-то случилось. Он ждал, напевая: «Рассерженный фермер обстриг им хвосты. Сказал: не со злости, а для красоты…»

Может быть, Джейн найдет его первой, но он в это не верил. Отец всегда находил его, в любом городе — так же, как он нашел его в Дансвилле, когда он выходил из класса мистера Кеннисона. Именно так все всегда и происходило. Папа их находил, а потом вроде как давал им с мамой время уехать, и они с мамой садились в машину и ехали в другой город, и мама звонила из телефонов-автоматов в какую-то организацию, и там ей говорили, куда ей ехать. Но сейчас до этого было еще далеко. Сейчас отец их нашел.

— Тимми. Ты меня очень подвел.

— Прости, папа, — сказал Тимми, хотя знал, что это не поможет. Никогда не помогало.

— У твоей матери не все в порядке с головой. Я тебе говорил. Я говорил тебе в Дансвилле, что это твоя обязанность — заботиться о матери, чтобы она не волновалась, пока я не закончу с делами и не смогу забрать вас домой. Я тебе это не раз говорил, да, Тимми?

— Да. — Тимми пытался думать о Мэриголд, о добром и безопасном месте в глубине ее глаз. Но он не видел его, не чувствовал. Он очень сильно дрожал. А чтобы туда попасть, нужно быть спокойным и тихим.