В разреженном воздухе

Вернувшись в свой лагерь, я нашел Роба, Каролину Маккензи и врача из команды Скотта Фишера Ингрид Хант за напряженными радиопереговорами с кем-то, находящимся выше на горе. Раньше, в этот же день, спускаясь из второго лагеря в базовый, Фишер наткнулся на одного из своих шерпов, Нгаванга Топче, сидящего на леднике на высоте 6400 метров. Тридцативосьмилетний ветеран альпинизма из долины Ролвалинг, беззубый, с приятным характером мужчина, Нгаванг три дня был занят перетаскиванием грузов и выполнением других обязанностей в верхних лагерях, но его товарищи-шерпы жаловались, что он много времени сидит сиднем и не выполняет свою долю работы.

Когда Фишер спросил об этом Нгаванга, тот признался, что чувствует себя плохо, с трудом держится на ногах и уже больше двух дней ему тяжело дышать, поэтому Фишер немедленно приказал ему спускаться к базовому лагерю. Но в культуре шерпов присутствует элемент «мачизма», поэтому многие мужчины с крайней неохотой признаются в плохом самочувствии. Считается, что шерпы не подвержены горной болезни, особенно выходцы из Ролвалинга, региона, знаменитого своими мужественными альпинистами. Те из них, кто заболел и, сверх того, откровенно в этом признался, зачастую попадают в черный список, и в дальнейшем их не нанимают для работы в экспедициях. Поэтому случилось так, что Нгаванг проигнорировал распоряжение Фишера и, вместо того чтобы идти вниз, пошел вверх, во второй лагерь, намереваясь провести там ночь.

Когда Нгаванг к вечеру добрел до палаток, он был в бредовом состоянии, спотыкался, словно пьяный, кашлял розовой, со сгустками крови пеной; все эти симптомы указывали на отек легких — таинственное заболевание, обычно со смертельным исходом, начинающееся, как правило, при подъеме на слишком большую высоту и в слишком быстром темпе, когда легкие наполняются жидкостью[35]. Единственной действенной помощью при высокогорном отеке легких является быстрый спуск вниз; если жертва слишком долго остается на большой высоте, смертельный исход почти неизбежен.

В отличие от Холла, который настаивал на том, чтобы наша группа держалась вместе, под пристальным присмотром проводников, пока мы находимся выше базового лагеря, Фишер позволял своим клиентам во время периода акклиматизации ходить вверх-вниз по горе независимо друг от друга. В результате, когда стало понятно, что Нгаванг серьезно заболел, во втором лагере находились только четыре клиента Фишера: Дейл Круз, Пит Шенинг, Клев Шенинг и Тим Мэдсен — и ни одного проводника. Таким образом, ответственность за организацию спасения Нгаванга легла на плечи Клева Шенинга и Мэдсена — последний был тридцатитрехлетним лыжным патрульным из Эспена, штат Колорадо; он никогда не поднимался выше 4300 метров, и его уговорила присоединиться к этой экспедиции его подруга, ветеран Гималаев Шарлотта Фокс.

Когда я вошел в палатку-столовую Холла, доктор Маккензи говорила по радио с кем-то из второго лагеря: «Дай Нгавангу ацетазоламид, дексаметазон и десять миллиграммов нифедипина под язык… Да, я знаю, что рискую. Все равно дай… Сколько тебе говорить: он скорее умрет от отека легких, прежде чем мы сможем спустить его вниз, чем от того, что нифедипин понизит его давление до опасного уровня. Пожалуйста, доверься мне! И дай ему лекарства! Быстро!»

Но, видимо, не помогли ни лекарства, ни дополнительный кислород, ни помещение Нгаванга внутрь специальной надувной пластиковой камеры размером с гроб, в которой создавалось повышенное атмосферное давление — как на более низких высотах. Становилось темно, и поэтому Шенинг и Мэдсен начали осторожно спускать Нгаванга с горы, используя сдутую пластиковую камеру в качестве тобоггана[36], в то время как проводник Нил Бейдлман и команда шерпов поднимались с максимально возможной скоростью навстречу им из базового лагеря.

Бейдлман встретил Шенинга и Мэдсена с Нгавангом перед самым закатом солнца, близ вершины ледопада, и взял на себя операцию по спасению, разрешив Шенингу и Мэдсену вернуться во второй лагерь для акклиматизации. В легких у больного шерпа было так много жидкости, рассказывал Бейдлман, что «когда он дышал, звук был такой, словно кто-то потягивал через соломинку остатки молочного коктейля со дна стакана. На полпути вниз по ледопаду Нгаванг снял свою кислородную маску и вывернул ее, чтобы очистить от слизи впускной клапан. Когда он вытащил руки и я посветил фонарем на его перчатки, они были совершенно красными от крови, которую он откашлял в маску. Тогда я направил свет на его лицо — оно тоже было все в крови. Нгаванг поймал мой взгляд, и я увидел, как он был напуган, — продолжал Бейдлман. — Быстро сообразив, я сказал ему, чтобы он не волновался — дескать, кровь текла из его порезанной губы. Это его немного успокоило, и мы продолжили спуск».

Чтобы предохранить Нгаванга от перенапряжения, которое могло растревожить его больные легкие, во время спуска Бейдлман иногда поднимал больного шерпа и нес его на спине. Они прибыли в базовый лагерь после полуночи. Поддерживаемый кислородом и под внимательным присмотром доктора Хант, к утру Нгаванг почувствовал себя немного лучше. Фишер, Хант и большинство врачей, которых они позвали, были уверены в том, что состояние шерпа продолжало улучшаться теперь, когда он был на 1130 метров ниже, чем во втором лагере; обычно бывает достаточно спуститься хотя бы на 600 метров, чтобы наступило почти полное выздоровление. По этой причине, объясняет Хант, «не было никаких разговоров о вертолете» для эвакуации Нгаванга из базового лагеря в Катманду, что стоило бы 5 тысяч долларов.

«К сожалению, — рассказывает Хант, — состояние Нгаванга не улучшалось. Даже наоборот, утром оно снова ухудшилось». Когда Хант пришла к выводу, что ему необходима эвакуация, небо затянуло облаками, что делало полет вертолета невозможным. Она предложила шерпу Нгиме Кале, сирдару базового лагеря в команде Фишера, собрать отряд шерпов, который понесет Нгаванга вниз в долину. Однако Нгима воспротивился этой затее. По словам Хант, сирдар уверял, что у Нгаванга нет ни высокогорного отека легких, ни какой-то другой горной болезни, «скорее всего, он страдает от желудка» (так непальцы говорят о болях в животе) и эвакуация тут не нужна.

Хант уговорила Нгиму разрешить двум шерпам помочь ей в сопровождении Нгаванга на меньшую высоту. Однако пораженный болезнью мужчина двигался так медленно и с таким трудом, что после преодоления менее четверти мили стало очевидно, что он не сможет продвигаться своим ходом и что ей нужна гораздо большая помощь. Поэтому Хант развернулась и привела Нгаванга назад, в лагерь команды «Горного безумия», чтобы, как она говорит, «еще раз обдумать все варианты».

Состояние Нгаванга продолжало ухудшаться на протяжении этого длинного дня. Когда Хант попыталась снова поместить его в барокамеру, Нгаванг отказался, уверяя, как до этого Нгима, что у него нет отека легких. Хант консультировалась с другими врачами из базового лагеря, которые были у нее в экспедиции, но она не имела возможности обсудить ситуацию с Фишером. К этому времени Скотт был на подходе ко второму лагерю, куда он пошел, чтобы спустить вниз Тима Мэдсена: тот перенапрягся, когда тянул Нгаванга вниз по Западному цирку, и в результате у него у самого начался высокогорный отек легких. В отсутствие Фишера шерпы не желали подчиняться доктору Хант. Ситуация с каждым часом все больше обострялась. Как объяснял один из ее младших терапевтов, «у Ингрид голова шла кругом».

Хант, которой было тогда тридцать два года, завершила процедуру оформления своего пребывания в Непале в качестве резидента только в июле прошлого года. Хотя у нее не было предварительного опыта в специализации по высокогорной медицине, Хант провела четыре месяца, работая добровольцем медицинской помощи у подножий гор Восточного Непала. Она встретилась с Фишером случайно несколько месяцев назад в Катманду, когда он заканчивал оформлять разрешение на восхождение, а потом он пригласил ее сопровождать предстоящую экспедицию на Эверест в двойной роли — командного терапевта и менеджера базового лагеря.

35

Суть проблемы, как предполагают, в совмещении двух условий: малом количестве кислорода и высоком давлении в легочных артериях, что приводит к просачиванию жидкости в легкие через стенки артерий.

36

Тобогган — бесполозые сани у индейцев Северной Америки, представляющие собой несколько досок, скрепленных поперечинами и ремнями; по бокам натянута шкура или береста. Прим. перев.