Сердце в гипсе

Мой желудок зычно заурчал — он хотел сардельку!

— Спасибо, я на диете, — отказалась я, корчась от искушения.

— Ну ты даешь! Мы же договорились, что сядем на диету одновременно. Это же я тебя надоумила. — Реня явно на меня обиделась.

Да, действительно, мы собирались начать вместе. Мое твердое решение было слегка поколеблено. Очень кстати пришлась бы сейчас рюмочка коньяка, но я была на диете.

— Выпьешь что-нибудь?

— Я пью воду, — прошипела я сдавленным голосом.

— Ты как-то неважно выглядишь. — Реня достала стаканы. — Может, тебе голову помыть? Волосы какие-то ужасно жирные.

И тут я не выдержала. Какая нелегкая принесла ко мне этот окаянный рыбий жир для наружного применения, морковь, сельдерей и подругу с сардельками! Без стресса?! Нет, выше моих сил прожить день без еды, без питья и при этом еще не нервничать!

— Ладно, налей коньяку, — процедила я сквозь зубы.

— Я не пью, — сказала Ренька, а я потеряла дар речи.

Ну так вот. Одно мне известно совершенно точно: съеденные сардельки благотворно подействовали на мой характер. Я вернулась домой в отличном настроении. В конце концов, главное то, что я немножко приободрила Реню. Она уже никого не хотела бросать. А кроме того, вся эта затея с голоданием перед праздниками действительно была глупой. Реня теперь тоже захотела жить нормально. Хотя до праздников в общем-то еще далеко.

Я больше не могу так жить. Пришел счет за свет, и я вижу, что на меня действуют деньги (те, что надо платить). Расскажу обо всем Адаму. Деваться некуда. Скучаю по нему.

Адама нет уже четвертый день. Почему я не работаю там, где посылают в командировки в Кельце? Потому что я толстая. Стою перед зеркалом и действительно не вижу ничего привлекательного. За исключением отражения Бориса — пес стоит рядом, правда, задом к зеркалу, потому что головой повернулся ко мне. Смотрела я, смотрела на себя и пришла к выводу, к которому мне следовало бы прийти давненько, если бы мои полушария работали в нужном направлении: здесь уже ничто не поможет.

Я позвонила Реньке и заявила, что все без толку. Что я не намерена ни очищать организм, ни голодать, ни тренироваться. Она была по-прежнему простужена и попросила, чтобы я немедленно к ней зашла. Я сказала в ответ, что не только не буду очищаться, тренироваться, голодать, но и ходить я никуда не стану, потому что вся наша трепотня — пустая трата времени. И бросила трубку.

Чувствовала я себя отлично, просто превосходно. Где это сказано, что я должна выглядеть на двадцать три года и иметь пятьдесят кило недовеса? Нигде! И что за чушь, будто я должна быть безупречной партнершей, которая не делает никаких глупостей?!

Через пять минут звонок в дверь. Открыла. Реня. Волосы всклокочены, платье нараспашку. В глазах безумие. Нараспашку, конечно, куртка, которую Реня набросила поверх спортивного костюмчика.

— Господи, что случилось? — причитала она.

А что могло случиться? Ничего. Просто у меня никогда ничего не получается. Борис, и тот с радостью сменил бы меня на кого-нибудь другого, только у бедняжки нет такой возможности.

Ренька была ошарашена. Не понимаю почему. Пора бы реально посмотреть на вещи.

— Одевайся скорее, — скомандовала она, — идем ко мне обедать.

Еще чего. Чтобы ее муженек поглядывал на меня и сравнивал. Пусть сама идет обедать, пусть ест, пока не лопнет. И станет такой же толстой, как я. Ренька, повесив куртку в прихожей, направилась к нам в кухню. Разрази ее гром! Пусть проваливает к своему благоверному и к своему обеду, я абсолютно не намерена выслушивать ее нравоучения. Что якобы все зависит только от меня. И что достаточно настроиться позитивно. В последнее время Ренька твердила об этом без умолку. Взбалмошная баба. К счастью, теперь я, выйдя наконец из депрессии, нахожусь в отличной форме, и у меня все в полном порядке.

В семнадцать десять позвонил Адам. Как жаль, что я не с ним. И отчего у меня такой голос? Я смело ему объявила, что приняла жизненно важное для себя решение: не стану больше худеть и ничего в этом роде.

— Так ты собиралась худеть? — Адам не мог прийти в себя от удивления. — А с чего это?

Вот так номер! Я не собиралась вдаваться в подробности, которых хоть отбавляй.

— Я-то думал, вы с Ренькой ходите куда-то там ради удовольствия, что ты просто любишь играть в теннис, ну и вообще. Ты у меня в самый раз, — сказал Адасик. А потом добавил, что он меня любит и скучает.

Приехал Адам. Мне было без него тоскливо. Я втянула живот и поздоровалась с ним. Радушно.

— Ты чего какая-то странная? — спросил он, когда я примостилась возле него на подлокотнике кресла. И сделал то, о чем я мечтала последние несколько недель. Сказал: «Иди сюда» — и посадил меня к себе на колени.

Я подпрыгнула как ошпаренная, и, прежде чем успела подумать, у меня вырвалось:

— Я буду сидеть у тебя на коленях только после того, как похудею!

— Э-э-э, — рассмеялся он. — А потом, через десять лет, скажешь мне, что уже старая. Всегда найдешь повод для переживаний.

О Боже, если бы он знал...

По-прежнему худею

Я правда собиралась с ним поговорить, но мне опять не хватило мужества. А кроме того, раз уж только мое нутро имело значение — и характер, и настроение, — а не только внешность, то я, устроившись поудобнее с крепким чаем, позволила себе погрузиться в перипетии занимательной любовной мелодрамы. Адасик не скрывал недовольства. Кто бы мог подумать: когда я была одна, меня тяготило одиночество! В телевизоре он ее любил, а она нет, а потом, когда она его, то он ее уже нет. Но затем когда наконец... то и он ее, и она его. Это был весьма поучительный фильм, который, несомненно, обогатил меня внутренне.

— Надеюсь, что твое нутро не уподобится этому. — Голубой махнул в сторону целующейся на фоне заходящего солнца пары.

Я всегда придерживалась мнения, что мужчины должны не фильмы смотреть, а заниматься полезным делом. Забить гвоздь или заменить прокладку. В общем, слово за слово — мы поругались. Он утверждал, что я лишь пускаю ему пыль в глаза с этим здоровым образом жизни и в общем-то, если разобраться, о душе я мало забочусь. То я хотела похудеть, то мечтала хорошо выглядеть, а ведь думать надо прежде всего о здоровье. И что я с собой выделываю!

Я жутко на него обиделась и немедленно позвонила специалисту по китайской медицине. Врач, правда, был русский, зато лечил по китайской методике и говорил по-польски. Никто меня не упрекнет, что я не забочусь о себе! Извольте. Вот возьму и пойду к нему и выполню все его рекомендации!

Русский специалист по китайской медицине прописал мне индийские травы, китайский жемчуг, а также диету, самую что ни на есть нам знакомую, которая, к сожалению, не снизит мой вес, а лишь снимет нагрузку с моей перенесшей желтуху печени. Диета строгая, чудовищная, невыносимая! Кашка утром, зато с зародышами пшеницы и кунжутом, ни грамма соли, рис днем, алоэ, овощи — да и то отварные, никакого чая, кофе, — из напитков — липа, женьшень с солодкой.

Я вернулась домой. Повторила рекомендации доктора Голубому, тот ухмыльнулся себе под нос и заключил:

— Я понял, это не для тебя.

Вот уж увольте, не бывать тому, чтобы какой-то мужчина диктовал, что для меня, а что нет! Ни в жизнь!

— Хотелось бы знать почему?

— Да ты и недели не выдержишь, — ответил Адасик и уткнул нос в газету.

Я хлопнула дверью и ушла в кухню. Мужчины не вправе оценивать мои возможности. Ведь я спокойно могу есть и кашку, и рис, отказаться от чая (с сахаром!), кофе я и так не пью, а значит, одной заботой меньше. Я ему покажу!

Весь день я провела, скитаясь по магазинам. Пришла навьюченная, как ишак, усталая и с тощим кошельком — не предполагала, что маленький пакетик полезного для здоровья риса стоит пятнадцать злотых!