Сердце в гипсе

...Полнейшая расслабуха. Никаких мыслей о деньгах, шефах, долгах и мошенниках. С неба струится зной, тот самый, который в городе отвратителен. Воздух полон жужжания, потому что вокруг мельтешит всяческая летающая живность. Правда, у нас она тоже снует, по как-то потише и поскромнее. Очевидно, оттого, что у нас нет пасеки. В саду висит гамак, и если вести себя осторожно с тем, что летает и жужжит, то им можно воспользоваться. В холодном подвале отличная простокваша. Выпив такую, не заразишься коровьим бешенством. А еще ее можно просто резать ножом, есть или смазывать кожу в случае ожогов.

Дорогая редакция!

Я слышала, что в домашних условиях ожоги можно вылечить, если смазать кожу простоквашей, но я в это не верю и моя подруга тоже, она смеется надо мной, и что же мне делать...

Загорать я не могла (ну как это вдруг обнажиться?), хотя это и входило в мои планы. Несомненно, Адам и Кшисик остались дома — работать-то кому-то нужно, — но хозяин следил за мной, как черт. Минуту назад принес компот из спелой вишни и поинтересовался, почему это я загораю в одежде. Мужчины не перестают меня удивлять. Как же нам оголиться — мне и моему лишнему весу?

Вечером нас покусали комары, а в общем все было чудесно. Почему Адасик не поехал с нами? Мне, признаться, одиноко. А кроме того, чем он там занимается?

Теперешний Йолин супруг тоже уезжал. И вот пожалуйста, чем это кончилось? Я не могла заснуть.

«Если ты не можешь прожить спокойно и дня без своего партнера...»

На следующий день приехала приятельница нашего хозяина из Швеции. С мужем-поляком и троицей малышей. Мелюзга вмиг исчезла из поля зрения, разбежавшись кто в лес, кто в овин, кто в поле, — я и разглядеть их не успела, так быстро это произошло. Шведка ослепительно улыбнулась, поприветствовала всех и скрылась в доме. Минуту спустя появилась раздетая. Вернее, в купальнике, а поверх платок или что-то в этом роде. В руках — два ножа и ведерко картошки. Подошла ко мне и спросила: не почистим ли мы вместе? Отчего же, с удовольствием! Что может быть приятнее, чем чистить шесть килограммов картошки в саду! И когда корнеплод весело забулькал на огне, я была полностью очарована шведкой. Что за прелестная женщина! Сколько в ней обаяния! Сколько шарма! Какое чувство юмора! До чего хороша!

Ребятня то и дело ненадолго появлялась, дети щебетали что-то, как стайка птичек, и уносились в леса и поля.

Гамак осиротел, потому что с корзинами и стремянкой мы отправились к яблонькам и нарвали яблок, уже пошли ранние, и хозяева их продают на рынке. Хоть какая-то польза будет от нас. Потом мы сложили поленницу из дров, которые наколол хозяин. Потом отдраили крыльцо и деревянный стол, ведь нельзя допустить, чтобы хозяйка умаялась из-за гостей до смерти.

Вечером, разумеется, нас заели комары у костра, на котором мы жарили колбасу и хлеб. На следующий день, в полдень, я стянула джинсы и надела купальник. Шведская мелюзга укатила с хозяевами на рынок продавать яблоки, а мы остались втроем. Шведка потчевала нас рассказами о Швеции и о том, какой у нее чудесный муж и какие замечательные дети, и что она очень рада, и что мы тоже ну просто супер. Словом, когда небо пылало жаром, мы пошли собирать вишню и черешню, чтобы ягода не пропала, потому что с утра скворцов налетела туча. Мы рвали ягоды, слушая болтовню шведки, которая то и дело разражалась смехом, ей-богу, воздух аж звенел. Я смотрела на эту женщину и не могла надивиться, как это у нее получается, что мир вокруг становится краше. Ничего удивительного, что и я похорошела.

Через три дня мы подружились навеки, и Уля, и я получили приглашение в Швецию, как только у нас появятся время, охота да и вообще. Это же надо — ведь Тося как раз поехала в Швецию на велосипеде!

На четвертый день приехал Адам, потому что соскучился. Только на выходные чуточку отдохнуть. Он попросил мою маму, чтобы та присмотрела за Борисом и кошками. Мама ответила, что с удовольствием отдохнет в деревне. Возможно, отец тоже приедет, потому что и он не прочь отдохнуть в деревне. Адам уже через полчаса не мог отвести глаз от шведки, хохотал вместе с ней, будто они знакомы лет сто, и если бы не тот факт, что муж для нее был самым обаятельным мужчиной, меня бы просто скрючило. Ну и вся эта мелочь в виде двух мальчишек и одной девочки также делала шведку не столь опасной. Адам заметил:

— Ты сожгла себе нос. — И поверьте, в этом было столько нежности!

Адам собирался немножко отдохнуть, но утром пришлось встать ни свет ни заря и попрятать оставшиеся дрова, потому что выяснилось, что собирается дождь. Адасик с хозяином нервно стали возводить что-то наподобие навеса, а мы с Улей и шведкой кидали сено в овин, чтобы не намокло. В четыре часа начал моросить дождик — навес был готов, а сено лежало в укрытии. У меня отнимались руки, спина и ноги. Мы съели легкий обед, и я перемыла десять глубоких тарелок, десять мелких, шестнадцать кружек от простокваши, шесть кастрюль, пару сковородок, бессчетное количество ложек и вилок и подмела пол на кухне. Отдых надо заработать. В шесть вечера прибыл сосед наших хозяев с известием, что у него корова телится и нужна помощь. Я поехала с хозяином — такое не каждый день случается. Корова разрешилась от бремени в четыре часа утра. Я помогла теленочку встать. Какое замечательное событие!

Мы возвращались домой. Рассвет едва забрезжил, на лугах искрилась трава, а я чувствовала, что живу. Поспав часа два, я проснулась от того, что меня грубо растолкали — мол, пора идти за грибами. Хозяйка напомнила, что я хотела насобирать лисичек на яичницу к завтраку. Что может быть лучше яичницы с этими грибами, Голубой обожает это блюдо! Ну что же, в любом партнерском союзе имеются свои изъяны.

А поскольку шведка своей улыбкой озарила весь дом, возвестив: «Wonderful, mushrooms!»13— то и я сползла с кровати, чтобы такое приятное утро не пропало зря.

Лисички — это такие небольшие желтые грибочки, которых мы не нашли. Мы вернулись только к обеду, потому что шведке захотелось увидеть, что находится за березовой рощей. За березами был сосновый лес. Ей захотелось также узнать, что за ним. И так далее и так далее. Мы вернулись около двух. Детвора играла с собаками, вид у которых был в общем-то грозный. Шведка согнала детей к столу, муж, завидев ее, засиял, как солнышко, а я почувствовала ни на чем не основанную зависть, ведь и Голубой мог бы изобразить радость, — как-никак я помогла появиться на свет теленку, ходила за грибами и вернулась целехонька и невредима.

В полдень мы решили немного отдохнуть и выползли на солнце. Шведка была в купальнике, мелкие — Бог знает в чем, потому что мигом исчезли, я, разумеется, в длинном платье, правда, индийском, легком хлопковом. Хозяин поставил перед нами два ящика гороха в стручках, предназначенного для лущения, — не сидеть же нам праздно.

— Ты чего так оделась? — поинтересовался Адам, сверкая своим оголенным, слегка загоревшим за время стрижки газонов торсом.

— Не стану я раздеваться в присутствии шведки и так вижу, что ты не сводишь с нее глаз, — вздохнула я с завистью.

— Да ведь она как две ты, — изумился Адасик и окинул меня критическим взглядом, — и, как видишь, не комплексует. Это в ней самое привлекательное.

Я взглянула на шведку. И обнаружила то, чего не замечала, работая не покладая рук в последние дни. Она и впрямь была толстой! И сколько шарма, сколько в ней обаяния! До чего хороша! От избытка чувств я поцеловала Голубого и натянула купальник. Комплексы лишали меня радости бытия. И все из-за Реньки! Это у нее тараканы в голове, хотя она красива и рыжеволоса, а мне, как закомплексованной ученице, они передаются, даже когда я от нее в ста километрах! А кроме того, важна не фигура, а характер! А характер у меня наверняка во много раз лучше. Да и вообще я — женщина, не зависимая от мужчины!

13.

Отлично, грибы! (англ.)