Если обманешь

– Раньше мне приходилось видеть это только в темноте. – Он издал какой-то урчащий звук, и его большая ладонь накрыла одну грудь. Мэдди замерла от неожиданно накатившего жара. Он дышал с присвистом.

Захочет ли ее Шотландец после того, как увидел полностью обнаженной? Она-то в любом случае не захочет его! Почему у нее такие маленькие груди? Как это унизительно! Мэдди зажмурилась.

Он нежно мял ее грудь.

– Не больше чайной чашки, – просипел Шотландец. Мэдди хотелось провалиться сквозь землю.

– Может быть, ты и умна, но не красавица. Провалиться немедленно.

Вот он переместил ладонь на ее ягодицы, и из его груди вырвался глухой стон.

– Ты просто прекрасна. – По тому, каким тоном это было произнесено, создавалось впечатление, будто это бесило его.

Украдкой приоткрыв глаза, она отметила, как напряжены его мышцы.

«Прекрасна? После того как увидел меня обнаженной при свете?»

Его рука заскользила по всему ее телу, потирая бедра, оглаживая живот и груди, как будто он не знал, на чем остановиться. Будто был ошеломлен неожиданно щедрым подарком. Прерывисто дыша, он выпалил:

– Такая прекрасная…

Хотя он был одет, в отличие от нее, и при этом разглядывал ее, Мэдди с каждым поглаживанием испытывала все большее наслаждение. «Он находит меня красивой». Эта мысль была так приятна… Она смежила веки. С каждым его прикосновением ей все больше хотелось откинуться назад и позволить ему тщательнее исследовать ее. «Что это происходит со мной?»

Она затрепетала и едва сдержала стон, когда Шотландец провел пальцами по завиткам волос на скрещении ее бедер и прохрипел:

– Эти волоски – такие светлые.

– Да, девочка, позволь мне глядеть на тебя, – прошептал Итан, как только она расслабилась под его ласками.

Он отпустил ее запястья, и она сделала глубокий вдох, будто собираясь с духом. Как ему показалось, у нее был порыв прикрыться руками, но она сдержалась, хотя покраснела и отвела взгляд.

Итан лишил ее девственности, развлекался с ней тогда, ласкал ее, но так и не смог постичь, или вкусить, насколько прелестно это тело.

Свет из комнаты освещал ее гладкие белые плечи. Длинные волосы спускались мокрыми волнистыми прядями на затвердевшие соски. Его взгляд проследил струйки воды, стекавшие с ее грудей на живот и дальше, вниз. Ему страстно захотелось проделать тот же путь языком и губами.

Итан услышал глухое урчание и удивился, обнаружив, что этот звук издает он сам.

Мэдлин была худенькой, но фигуристой и очень женственной. Выпуклости бедер при осиной талии придавали ее фигуре форму песочных часов. Ягодицы не могли быть более пышными и элегантными. А те две ямочки над ними?.. Итан едва не застонал. Ему захотелось прижать ее к себе, ощущая под пальцами эти ямочки.

Но его внимание особенно притягивали ее чувственные грудки… Хотя и небольшие, они, тем не менее, были высокими и налитыми, а соски были настолько чувствительными, что набухали от малейшего прикосновения. Насколько помнил Итан, ему всегда нравились тяжелые, полные груди, но после того, как в первый раз накрыл ладонью ее грудь, он уже не мог даже вспомнить почему.

Мэдлин была совершенной во всем, за исключением одного изъяна. Итан обратил внимание на ее шрам, который она не хотела показывать ему. Взяв за локоть, подтянул поближе к затуманенной паром лампе и поднял ее руку. Отметина покрывала около трети тыльной поверхности предплечья и выглядела как типичный шрам от ожога с переплетением белых извилистых полос в красном обрамлении.

– Ты еще и сломала ее?

У нее округлились глаза, прежде чем лицо стало непроницаемым.

– Когда?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Это произошло давно.

– Ты подняла свою руку к чему-то горевшему. И оно сломало кость.

На этот раз Мэдлин разомкнула губы:

– Откуда тебе… почему ты говоришь так?

– Я знаю шрамы. – Его губы скривились в горькой усмешке. – Как ты оказалась в огне?

Она колебалась всего секунду, а потом жизнерадостно сообщила:

– В поместье, где мы жили. Когда я была девчонкой. Один из слуг был пьян и проявил беспечность, заснув с непогасшей трубкой.

– Иначе говоря, ваша мансарда загорелась по вине пьяного постояльца.

Она вздрогнула и прошептала:

– Я не всегда была бедной, Маккаррик. Я действительно жила в большом особняке, где были слуги, и приемы, и друзья.

– Да, я знаю это. – «Я тот, кто все это отнял». – И то, что ты вряд ли дружила с Уэйлендами.

– Может быть, отпустишь мою руку?

У Итана снова засаднило в груди, что вызывало раздражение, и он повиновался.

Мэдлин опустилась в воду, повернувшись к нему спиной и жалко сгорбившись. Сквозь кожу проступали ребра, не очень отчетливо, но достаточно, чтобы понять, что она недоедала.

Проклятие. Сейчас не время для сантиментов. Он заставил себя думать о чем-нибудь другом и вспомнил, как она неоднократно оскорбляла его в этот вечер.

– А у тебя хватило самообладания высказаться по поводу моего шрама.

Она шумно втянула воздух.

Итан знал, что его подвигло сказать это именно сейчас, но был далек от того, чтобы испытывать к ней мстительное чувство, и понимал, почему ему не стоило говорить об этом.

– Встань и подойди сюда, – потребовал он. – Я хочу тебя трогать еще.

– Нет! Я и так разделась перед тобой, но уж выносить насмешки уволь.

– Выносить насмешки? – недоверчиво переспросил Итан. – Не было никаких насмешек!

– То, что ты сказал о моем шраме. И еще о том, что у меня… маленькие груди.

– Ты сегодня неоднократно оскорбляла меня, хоть я и не просил напоминать мне о том, как выгляжу.

Она бросила на него быстрый взгляд через плечо, щеки у нее ярко алели.

Испытывает ли она вину за свои оскорбления?

– А что касается твоих грудей, то, если ты не поняла это по тому, как я был возбужден, когда трогал их, или когда прямо сказал, что нахожу их прекрасными, скажу проще: я теряю разум, когда смотрю на твое хрупкое тело. Так что если хочешь увидеть теряющего голову мужчину, то подойди ко мне и позволь трогать тебя еще. – Она продолжала сидеть в воде. – Если не хочешь, чтобы мои руки касались тебя, то подойди и потрогай меня сама.

Мэдлин прикусила губу. Он посчитал это обнадеживающим знаком и начал стягивать через голову рубашку.

– Эй, погоди! Я и этого не хочу… – Изумленно вздернув брови, она смолкла, уставившись на швы на его груди. – Что с тобой произошло?

– Не беспокойся. Скоро здесь будет шрам, и у тебя появится еще один повод позубоскалить на мой счет.

Она проигнорировала его ответ:

– К тому же похудел. Об этой ране ты говорил? – Да.

– Так что же? – Не получив ответа, она изогнула бровь. – Шотландец, тебе пора прекращать напарываться на ножницы.

– Какая же ты идиотка. – Сев на табурет, он принялся стягивать сапоги. – В меня стреляли.

Ее глаза зажглись любопытством. Облокотившись о край ванны, она подперла ладонями подбородок.

– Стреляли? – Она понимающе взглянула на него. – Неудивительно, что ты испугался пистолетной пальбы.

– Ни черта я не испугался…

– Ладно, кому же понадобилось стрелять в тебя? Итан пожал плечами:

– Плохому человеку.

– Вижу, у тебя были и другие серьезные ранения. Что же у тебя за опасное занятие такое? Ты что, как бы вне закона? Или мятежник? А, знаю. Ты наемник.

Итан никогда не скрывал, чем занимался, только не говорил, на кого работал.

– Может быть, понемножку и то, и другое, и третье. Мэдлин открыла, было, рот, чтобы сказать еще что-то, но он снял штаны, и она поспешила отвернуться. Итан не преминул воспользоваться возможностью присоединиться к ней. Она ахнула и бросилась к краю, чтобы выбраться из ванны, но он схватил ее за плечи. Улегшись в воду и притянув ее к себе, он застонал, когда ее груди заскользили по его торсу.

Он напомнил себе о том, что нужно быть нежным, в то время как его ладони заскользили вниз по ее спине и легли на ягодицы. Он все еще мог легко напугать ее, но ему совсем не хотелось этого, поскольку нравилось разглядывать ее при свете.