Любовь грешника

Он ужасно разозлился на нее за то, что она вообще сюда пришла, не говоря уж об одежде. Однако, увидев ее в таком наряде, Себастьян тут же пришел в неописуемое возбуждение. Он решил – однажды ночью он заставит ее надеть эти сапоги и возьмет ее.

Внешне Кэдрин казалась очень веселой и все время улыбалась, но в ней чувствовалось напряжение. Ее откровенный наряд не оставлял сомнений в том, каким образом она попытается забрать у колумбийца кольцо. Неудивительно, что Мист сегодня была такой разговорчивой.

Когда ему удалось отвести от Кэдрин взгляд, он увидел, что все мужчины вокруг пялятся на ее лицо или шарят глазами по ее телу. Себастьян сжал кулаки. Кого бы убить первым?

– Да ты лучше сядь, – услышал он голос за спиной. Обернувшись, Себастьян увидел двух нимф. – Кэдрин сегодня будет не до тебя.

Он снова нашел глазами Кэдрин как раз в тот момент, когда рядом с ней оказался мужчина. Он обнял ее за плечи, чуть не касаясь ее груди. Впервые в жизни Себастьян ощутил настоятельную потребность убить.

Первая нимфа взяла Себастьяна под руку.

– Мы могли бы хорошо провести время. Забудь о валькирии, вампир. Для нас ты тоже запретный плод, если именно это тебя возбуждает.

Себастьян едва слышал ее – так стучала кровь в ушах.

– Она с этим колумбийцем? – прорычал он.

– Да, это он.

Мерзавец нагнулся и провел рукой по ногам Кэдрин, задевая подол юбки. Себастьян пришел в ярость. Наверное, это симптом «жажды крови»? Никогда еще не доводилось ему испытывать такую безумную ярость. Никогда.

«Он лапает то, что принадлежит мне».

Глава 29

Себастьян двинулся к ней, его глаза наливались злобной чернотой. Люди испуганно расходились, уступая ему дорогу. Кэдрин вскочила и бросилась к танцплощадке, пока он не устроил сцену.

Схватив за руку, он потащил ее в темный угол возле черной стены.

– Господи Иисусе, что ты делаешь? – закричал он. – Ты позволила ему прикасаться к себе!

– А ты что делаешь? – закричала она в ответ. Она знала – попади Себастьян в клуб, его явно не порадует происходящее. Но лучше уж объясниться, прежде чем он ее изобьет. Можно подумать, застал ее в постели с хоккейной командой!

Сначала его безумный вид и едва сдерживаемая ярость поставили ее в тупик. Но потом, когда он попытался телепортироваться вместе с ней из клуба, она тоже рассвирепела.

– Пусти меня! – Она вырвала у него руку. – Ты отлично мне поможешь, если колумбиец сейчас уедет без меня.

– Так ты собиралась уехать с ним? – взревел Себастьян, хватая ее за плечи, чтобы снова попытаться телепортироваться. Она вырывалась, и он огляделся вокруг – нет ли где укромного местечка. Втащил ее в маленькую комнатку с двумя креслами и телефоном на полке и захлопнул за собой дверь. Стало тише, но стены содрогались от грохота музыки.

– Как ты могла задумать такое – уехать с ним?

– То, что я делаю, тебя не касается, – прошипела она сквозь зубы.

– Нет, очень даже касается. Он тискал тебя повсюду – а ты не возражала!

– Если я стану тебе отвечать, тем самым признаю твое право спрашивать. А у тебя нет такого права.

– Я заберу перстень у колумбийца, – быстро предложил Себастьян. – Телепортируюсь за ним, возьму опал и сбегу.

– Это запрещено. Ты знаешь, откуда берутся мифы?

Так как он молчал, она сказала:

– Миф – это свидетельство беспечности кого-нибудь из Закона. Каждый миф знаменует собой чей-то провал. За такую проделку Риора не просто дисквалифицирует, она сурово тебя накажет.

– Ну и что? Ты сказала, что собиралась уехать с другим мужчиной. И я уже видел, как он тебя оглаживал.

Казалось, он сейчас вцепится ей в глотку.

Кэдрин вскинула подбородок, и его глаза сощурились.

– Может быть, к тебе вернулись чувства, но ты по-прежнему холодная женщина, Кэдрин Бессердечная!

Он схватил ее за волосы на затылке, привлекая к себе. По какой-то загадочной причине оба тяжело дышали, и это было отчетливо слышно, несмотря на громкую музыку. Не успела она и пальцем пошевелить, как Себастьян поднял ее и задрал подол ее юбки. Зарычал, когда обнаружил, что под ней нет белья.

– Ты собиралась с ним спать? – Его лицо превратилось в маску ярости. Сжав ее голову в ладонях, он прошептал поверх волос: – Хочешь посмотреть, как я схожу с ума? Может, мне его убить? Неужели ты думаешь, что я оставлю в живых смертного, который спал с тобой?

И он грубо, словно в наказание, поцеловал ее, обхватив ладонями ее бедра. Тело Кэдрин напряглось, а затем она начала ему отвечать – медленно, против собственной воли, против доводов собственного рассудка.

– Не надо, – прошептала она задыхаясь.

Дрожа от гнева и возбуждения, Себастьян провел пальцами вверх по ее бедрам. Странно, но прикосновение вышло мягким, почти нежным.

– Хочешь, чтобы я тебя ласкал, Кэдрин? Хочешь почувствовать?

Этого нельзя допустить – не сейчас, не здесь. Черт, этого вообще нельзя допускать!

Она приказала себе вспомнить, зачем она здесь. И против воли отвечала на ласку.

Кипя от гнева, Себастьян чувствовал, как заострились его клыки, и ему нестерпимо захотелось поставить отметину на ее коже, вроде как закрепить свои притязания на эту женщину. В нем снова проснулась «живая кровь».

Клыки жаждали впиться в ее шею. Он знал, что не сможет долго сопротивляться. Еще немного – и он растерзает эту нежную плоть.

Зачем противиться? «Если она хочет уехать с другим, придется ей нести на себе мою печать».

Он начал с того, что поцеловал ее возле тонких ключиц, затем провел губами дорожку вверх по ее шее. Руки скользнули по бедрам, отыскали вход и принялись дразнить ее влажную плоть – снова и снова. Ощутив его пальцы внутри себя, Кэдрин вскрикнула, вцепившись в его плечи, царапая кожу когтями. Она исступленно терлась о его пальцы.

Его терпение лопнуло.

Себастьян впился клыками в ее шею, чуть не обезумев от невероятного наслаждения. Он растворился в жаркой крови Кэдрин, густой и сладкой, неповторимой на вкус. Какой упругой была плоть, в которой нежились его ноющие клыки! И тут он почувствовал, как она содрогается в оргазме, оседлав его пальцы.

Неужели его укус так подействовал на нее?

Он едва успел зажать ей рот, чтобы заглушить крики.

Ее мышцы сокращались, сжимая его руку, и он, зарычав, стал жадно сосать кровь. Пить кровь – как приятно! Он подчинился природе, сделав то, чего нельзя было избежать, и природа вознаградила его за послушание.

И все-таки он был вынужден остановиться. Позже, когда она окажется в его постели, он утолит желание – и тела, и крови.

Он медленно убрал клыки, зализывая следы укуса на шее. Убрал пальцы. Она задрожала, словно в тоске от потери, и тут Себастьян понял – укус, которого он сам страшился, сделал Кэдрин его собственностью – хотя бы ненадолго.

Ее глаза были широко распахнуты, рот полуоткрыт. Подушечками пальцев она ощупала отметины его зубов. Она была потрясена. Отлично.

Потом Кэдрин начала приходить в себя. Отодвинулась подальше от Себастьяна. Поспешно закрыла шею волосами, дернула вниз юбку.

Подняла на него глаза и стала внимательно изучать его лицо, как если бы видела впервые. По выражению ее лица Себастьян понял – он ей отвратителен.

– Мне плевать, обратишься ты или нет. Ты не имел права брать мою кровь.

– Ах, Кэдрин! Кажется, ты была не против.

– Благодарю, – тихо сказала она.

Он недоуменно нахмурился:

– За что?

Тихо и серьезно Кэдрин ответила:

– За то, что упростил решение. Ради чего мне любить вампира? Очарование исчезло, и я вижу – в тебе нет ничего привлекательного.

– Ты хотела знать, почему я жаждал смерти? – возмутился он. – Потому что я казался себе таким, каким ты видишь меня сейчас. Ты ненавидишь меня за то, что я бессилен изменить. По тем же причинам и я себя ненавидел. Но сейчас, видя твое ко мне отношение, я начинаю понимать, что ошибался. Ты по крайней мере примирила меня с собой.