Страница 36 из 142
Ставши на вече, послы сказали: "Великий князь велел спросить Новгород: какого государства он хочет?
Вече заволновалось. — ' Мы не хотим никакого государства! — кричали новгородцы.
"Но Великий Новгород, — сказали послы, — посылал к великому князю от владыки и от всех людей Великаго Новгорода послов своих, Назара и Захара, бить челом о государстве, и послы назвали великаго князя государем".
"Вече никогда не посылало! — кричали новгородцы: — вече никогда не называло великаго князя государем! От века не было того, как и земля наша стала, чтобы какого-нибудь князя мы называли государем! Мы всякаго своего князя называли господином, а не государем. А что великому князю сказывали, будто мы посылали, так это ложь!"
Остается темным, участвовал ли Феофил в этой проделке; скорее надобно предположить, что нет, и его имя принято было против его воли. Кажется, все это сложилось само собой — от суда. Так как приходившие судиться произносили присягу, в которой именовали великого князя государем, то кружок бояр, хотевший возвыситься через угоду великому князю, заметив, что ему особенно нравится такой титул, задумал эту проделку. Новгородские послы остались в Москве; иначе им было бы худо, если б они воротились в Новгород. Великокняжеских послов попросили объяснить, какая же перемена будет, когда Новгород назовет великого князя государем, вместо господина? Те сказали: "Коли вы его назвали государем, значит — вы за него Задались, и следует быть суду его в Великом Новгороде, и по всем улицам сидеть его тиунам, и Ярославово дворище великому князю отдать, и в суды его не вступаться!"
Новгородцы пришли в негодование; ясно было, что добираются до последних прав их самобытности. Народ кричал: "Как смели ходить н Москву судиться и присягать великому князю, как государю!.. Этого от века не делалось; и в докопчаньи сказано, чтоб новгородца не судить на низу, а судить в Новгороде! Давайте сюда тех, кто ездил судиться!
31-го мая притащили па вече Василия Никифорова Пснкова и Захара Овинова.
"Переветник! — кричали новгородцы на Василия: — Ты был у великаго князя и целовал ему на нас крест!
"Я был у великаго князя, — сказал Василий, — и целовал ему крест в том, что служить мне, великому государю, правдою и добра хотеть, а не на государя моего Великий Новгород и не на вас, свою господу и братию!"
Прижали Захара; и Захар доказывал на Василия, что тот целовал крест на Новгород.
Форма присяги, употребительная в Москве, до уничтожения веча, не была известна в Новгороде. Она отзывалась большим раболепством, непривычным для вольных людей, какими считали и называли себя новгородцы. Присягнувший по-московски должен был, в случае нужды, действовать против Новгорода и доносить великому князю о всяком сопротивлении ему или недоброжелательстве.
Новгородцы убили каменьями Василия.
Не спасло и Захара более искреннее сознание. Убили и его. Убили и брата его, Кузьму. Псковская Летопись говорит, что тогда изрубили топорами в куски и Василия Ананьина; если здесь не ошибка, и имя Ананьина не поставлено случайно вместо кого-то иного, то, верно, этот пленник был освобожден Иваном с услозием присягнуть ему, как государю, и не имел духа отказаться от такой свободы. Тогда некоторые из бояр, благоприя-телей Москвы, увидели над собой беду и бежали из Новгорода. Их обласкали, наградили в Москве. Их примеру последовали другие; беглецы рассказывали, что Новгород взбунтовался, хочет опять Казимира, и подстрекали великого князя наказать войной непокорную отчину.
Великокняжеских послов продержали в Новгороде шесть недель и потом дали им такой ответ:
"Бьем челом господам своим великим князьям, а государями их не зовем; суд вашим наместникам по старине, на Городнще; а у нас суда вашего княжеского не будет, и тиунам вашим у нас не быть; дворища Ярославова не дадим нам. Как мы с вами, на Коростыне мир кончили и крест целовали, так на том доконча-нии и хотим с вами жить; а с теми, что поступали без нашего ведома, ты, государь, сам разведайся: как хочешь, гак их и казми; но и мы тоже, где котораго поймаем, там и казним; а нам, споим господам, бьем челом, чтоб держали пас по старине, по крестному целованью .
Так как лето в этот год не было такое сухое, как в 1471 году, то Иван Васильевич ожидал осени. Наконец приблизился октябрь. Великий князь созвал совет, пригласил митрополита, архиереев, братьев своих и воевод, по-прежнему, в Москву; принимал вид соболезнования, — едва от слез удерживался, и объявлял, что Великий Новгород снова отступил от крестного целования, изменяет православной вере, отдается латинскому государю. Все признали, что следует идти войной на вероломных отступников. По-прежнему великий князь, приготовляясь в поход, совершал молебствия в главных московских церквах, поклонялся мощам святителей, гробам прародителей, ездил по монастырям, раздавал милостыню, путешествовал к Троице, чтоб испросить у св. Сергия ту помощь, которую некогда чудотворец даровал Донскому; потом великий князь послал двух гонцов в подручные земли: одного в Тверь, другого во Псков; 30-го сентября отправил Новгороду складную грамоту, и 9-го октября двинулся сам из Москвы в Торжок.
Ополчение шло по Новгородской Земле, как и прежде, разными дорогами. Сам великий князь следовал из Торжка на Во-лочок; с ним шли: володимирцы. переяславцы, костромичи, суздальцы, юрьевцы, тверские полки; из Торжка на Деман пошли с князем Андреем: ростовцы, ярославцы, угличане и те бежичапс, которые волей и неволей изменяли Великому Новгороду и служили великому князю; на восток между Деманом и Яжелбицами шли полки южных частей Московского государства: калужане, серпуховцы, алексинцы, рузапе; с ними были и отпавшие от Новгорода новоторжцы и волочане. Другие отряды были распущены на все стороны по новгородской волости; от Заволочья до Наровы, — немецкой границы и до литовского рубежа рассыпались ратные люди, жгли, убивали, полонили. В строгом смысле нельзя назвать этого войной, — войска не встречали сопротивления: били безоружных, безответных, безропотных. На дороге к великому князю являлись новгородские бояре бить челом и служить против своего отечества. Так великий князь достиг Ильменя и остановился на правом берегу озера в Сытинском погосте. Здесь явился к нему владыка с новгородцами просить мира.
"Господин великий князь Иван Васильевич всея Руси! — говорил владыка: — Я, богомолец твой, и архимандриты, и игумены, и все священники седми соборов новгородских, бьем тебе челом. Меч твой ходит по Новгородской Земле; кровь христиапская льется. Смилуйся над своею отчиною: уйми меч, угаси огонь. Отпусти в Великий Новгород бояр, которых ты свел на Москву в первый твой приезд".
За владыкой, приносившим свое челобитье от духовенства, говорили о том же миряне от лица всех сословий Великого Новгорода, людей вольных, и просили, чтоб великий князь поручил своим боярам переговорить с ними.
Великий князь пригласил их обедать и назначил бояр для переговоров. И на этих переговорах новгородцы просили прекращения войны и отпуска задержанных в Москве бояр. Один из послов, Лука Федоров, предложил, чтоб великий князь ездил в Новгород только на четвертый год судить такие дела, которые не могли решить наместник с посадником, и брал бы за то тысячу рублей. Последний приезд великого князя был так тяжел, что новгородцы хотели оградить себя положительными правилами на время подобных посещений. Житые люди жаловыались, что проживающие на Городище люди великого князя (мукобряне, от слова мука и брать, т.е. получающие муку в продовольствие) позывают новгородцев на суд в Городище, и просили восстановления древнего права, чтоб тяжбы между новгородцами и княжескими людьми решались смесным судом посадника с наместиником.
Когда бояре доложили великому князю, он велел дать новгородцам такой ответ:
"Вы сами знаете, что присылали к нам, великим князьям, от нашей отчины подвойскаго Назара, да вечпаго дьяка Захара, и они назвали нас государями. По вашей присылке и челобитью, мы отправили ко владыке и ко всему Великому Новгороду своих послов, и велели спросить: какого государства вы хотите в Великом Новгороде? Вы заперлись и сказали, будто послов к нам не присылали, и на нас, великих государей, взвалили, будто мы над вами чиним насилье, и ложь положили на нас, своих государей. Много и других неисправлений чинится от вас; но мы все ждали вашего обращения, а вы явились еще лукавнейшими. За это мы более не возмогли терпеть и положили идти на вас ратью, по Господнему словеси: аще согрешит брат твой, шед, обличи его пред собою и тем едином, и аще послушает тебе, приобрел еси брата твоего; аще же не послушает тебе, пойми с собою два или трех свидетели, при устах бо дву или триех да станет всяк глагол; аще же и тех не послушает, повеждь Церкви аще и о Церкви нерадети начнет, буди ти якоже язычник и мытарь". Вот — мы так и поступили: посылали к вам, своей отчине: престаните от злоб ваших; а вы не захотели и вменились нам яко чужи. И мы, положа упование па Госиода Бога и Пречистую Его Матерь, и па снятых, и на молитвы прародителей своих, пошли на вас за ваше пеиспранление".