Страница 16 из 142
"Пойдемте, — стали говорить тогда в стане, — пойдемте к Владимиру: враги услышат, так поневоле пойдут на бой!"
Так и решили. Рано утром на другой день войска стали сниматься. Суздальцы заметили в неприятельском стане суету и закричали: "Они бегут! бегут!" Толпы суздальцев стали сходить с горы, думая ударить новгородцам и их союзникам в тыл.
Тут ростовский князь сказал Мстиславу: Когда мы пойдем мимо них, они нас в тыл возьмут; а люди мои не дерзки на бой: разойдутся в города!
В самом деле, тогда только что прибыл из Ростова Владимир псковской и извещал, что ростовцы как увидели, что их город оставлен без ратных людей, то стали беспокоиться, чтоб неприятели не напали на них и не сожгли города. Ростовцы в отряде князя Константина роптали. Отадляться от Ростова, не одержавши победы, казалось опасно. Тогда Мстислав, выехав с князьями перед войско, громко кричал:
"Братья! гора нам не может помочь; гора и не победит нас. Воззрите на силу честнаго креста и на правду! пойдемте к ним!"
Одушевленные его словами, союзные князья поскакали по своим полкам, и устанавливали ратных в боевой порядок. Суздальцы увидели, что противники их остановились, и сами стали устанавливаться.
Стал Володимир смоленский со смольнянами с края, в средине новгородцы с Мстиславом и псковичи со своим князем, а на другом крае ростовцы с Константином. У него были славные витязи: Александр Попович со слугой своим Торо-пом, Добрыня Резанич по прозванию Золотой Пояс, да Не-федий Дикун. Напротив псковичей, на другой горе, стоял Ярослав со своими полками; в ряду их были и бежавшие новгородцы, и новоторжцы; с ними стояли муромцы, бродиики и городчане; против новгородцев в средине стояла вся Суздальская Земля, с князем владимирским, а против Константина и ростовцев — его меньшая братия.
Мстислав, проехав перед рядами новгородцев и псковичей, говорил:
"Братья! мы вошли в землю сильную; воззрим же на Бога и станем крепко; не озирайтесь назад: побежавши, не уйдем; забудем, братия, и жен, и детей, и дома свои; идите на бой — как кто хочет: кто на коне, кто пеший!"
На конях трудно было сражаться, потому что надобно было сходить в овраг, а потом лезть на гору.
— Мы на конях не поедем, — сказали новгородцы, — мы на конях не хотим умирать; мы пойдем пешие, как отцы наши бились на Колокше.
В порыве удальства они сбросили с себя и сапоги, и верхнее платье, и босые бросились с криком. Их примеру последовали и смольняне.
С противной горы первые сбежали пешком Ярослазовы люди. Смольняне прибавили шагу и опередили новгородцев; за ними прибежали новгородцы, предводитель их, Ивор Михайлович, поехал верхом, чтобы его видели ратные, но конь под ним споткнулся, Ивор упал в заросли. Новгородцы, в пылу военной охоты, опередили его, сцепились с неприятелем в овpare, начали вырывать у суздальцев из рук дубины и топоры; потом подоспели к ним смольняне; но с противной горы спустились еще свежие силы. Закипела схватка; Мстислав увидел, что молодцы зашли далеко; удалой князь закричал своим:
"Не дай Бог выдавать добрых людей!
Тогда все полки с криком дружно бросились вниз, перескочили через овраг, быстро вскочили на гору, единодушно ударили на суздальское ополчение. Суздальцы попятились, побежали и Юрий, и Ярослав, и муромские князья. Но то была хитрость. Они покинули свои коши с надеждой, что новгородцы и их союзники начнут грабить обоз, и тут можно будет оборотиться и ударить на них. Мстислав догадался, в чем дело.
"Братья! — закричал он, — не пристойте корысти, а при-стойте бою! А не то — они обратятся на нас и изомнут нас".
Рать повиновалась. Бросились вслед за врагами. Сам Мстислав трижды проехал сквозь полки Юрьевы и Яросла-вовы, поражая ратников топором, который у него висел на руке, привязанный паворозкой. Вдруг, не узнав удалого князя, налетел на него Александр Попович ростовский, силен и славен богатырь, и готовился он рассечь его мечем, но удалой князь закричал: "Я князь Мстислав!" — Князь, не дерзай, — говорит ему богатырь, — а стой, да смотри! Когда ты — голова — убит будешь, куда деться другим!". Суздальцы увидели, что хитрости их не удаются; новгородцы не останавливались над кошами и преследовали суздальцев. Главное суздальское войско побежало; обратился по следам его и Ярослав к своим кошам, и все пошло врассыпную. Тогда много пало их под ударами топоров новгородских и смоленских; много их утонуло во время побега; пятьдесят человек в плен попалось. Летописец насчитывает убитых 9.233, а новгородцев только 5 чел. Счеты баснословные, как в большей части чисел, приводимых летописцами. В Никоновской Летописи поставлено число убитых 17.200, а новгородцев и их союзников — 550. Между новгородцами погиб тогда славный богатырь Иев Попович со слугой своим Нестором; Мстислав оплакивал их. Несомненно, что суздальцы были тогда разбиты наголову. Победа эта произошла 21-го апреля в четверток второй недели после Пасхи.
Беглецы скрывались каждый в своем городе: кто бежал в Переяславль, кто в Суздаль, кто в Юрьев. Князь Юрий прибежал во Владимир, в полдень. В городе оставались, — говорит летописец, — одни попы, чернецы, женщины и дети, — все народ невоинственный: как они увидели бегущих, то сначала обрадовались, думали, что это возвращаются победители. Но как только вбежали владимирцы в свой город, тотчас закричали: "Твердите город!" И тогда вместо веселья сделался плач. Усилился этот плач ввечеру, когда сходились с несчастного побоища раненые воины, и всю ночь потом сходились они в город. На другое утро князь собрал вече.
"Братья володимирцы, — говорил он им, — затворимся в городе, станем от них отбиваться!
— С кем затворимся, княже Юрие? — возразили ему: — братья наша избита; другие в плен взяты, да и те, что прибежали с бою, без оружия; с кем станем на бой?
Я все это знаю, — сказал Юрий, — прошу вас только не выдавайте меня ни Константину, моему брату, ни Мстиславу; лучше я сам по своей поле выйду из города".
Володимирцы обещали. Союзники целый день простояли на побоище и уже на другой день отправились ко Владимиру. Они подошли к нему в воскресенье 24-го апреля и объехали его кругом.
В ночь с воскресенья на понедельник загорелся княжеский двор. Новгородцы представляли, что наступает удобный случай взять город; но Мстислав не пустил их на приступ. Во вторник ночью, часу в десятом, опять сделался пожар. Горело до рассвета. Смольняне просились идти на приступ. Князь их, Владимир, не дозволил. Летописец не говорит, что было причиной этих пожаров: были ли это случайные пожары, или зажига-тельства внутри в пользу осаждающих, или же пожар произошел от метания огня через степу. После этого последнего пожара князь Юрий прислал к союзникам с челобитьем.
"Потерпите сегодня, — завтра я выйду из города".
Утром князь Юрий вышел с сыновьями в неприятельский ланерь и, поклонившись Мстиславу и смоленскому князю, сказал:
Кланяюсь, братия! а брат мой Константин в вашей воле!"
Мстислав с товарищами рассудили так:
Князю Константину следует вступить во Владими р, а ЗОрию ведать Городец. Сейчас изготовили ладьи и посады, сели в них дружины княжеские и люди. Одна ладья ожидала Юрия с его женой. Юрий в последний раз помолилися в церкви Богородицы и плакал у отеческого гроба.
"Суди Бог, — сказал он, — брату моему Ярославу; это он довел меня до сего!"
И он сел в ладью с княгиней. Отправился с ним и владыка.
И потянулись за князьями вереница сулои с изгнанниками на новоселье. Сборы их, видно, были невелики.
Между тем, гонец бежал извещать Константина ростовского и звать его на стол. Константина ожидала торжественная встреча: священнический чин со крестами; бояре и люди должны были выказывать радость; Константин одарил их щедро. По обряду посадили его на столе, и все владимирцы целовали крест новому князю.
Упрямый и жестокий Ярослав с побоища убежал в Пере-яславль и в первом порыве досады приказал перековать всех новгородцев и смольнян, каких можно было найти в городе по торговым и другим делам, и засадил одних в погреба, других в тесные и душные избы. По известию летописца, полтораста человек задохлось: число, быть может, преувеличенное, как и число убитых. 29-го апреля союзники пошли на него в Пере-яславль. Вместе с ними отправился со своим полком и Константин. Не допуская врагов до города, Ярослав, 3-го мая, вышел сам из Переяславля и добровольно явился к брату своему Константину.