Страница 30 из 53
XV
Выезд из дома и путешествие
По старинным понятиям русских, ходить пешком для важного человека считалось предосудительным и неприличным, и хотя бы нужно было сделать несколько шагов от двора по улице, боярин или значительный дворянин почитал необходимым для поддержания своего достоинства ехать, а не идти. Мужчины по городу ездили, летом верхом, зимою в санях. Русские седла делались из дерева и сухих жил; они были низкие, плоские, стремена короткие; седло клалось на чепрак, который накладывался на попону и покровец. Края попоны или покровца выказывались из-под чепрака и поэтому красиво убирались; чепрак украшался различно, смотря по достатку и по случаю выезда. Седла чаще всего были обиты сафьяном с золотыми узорами, иногда бархатом; луки позолачивали. Чепрак покрывался всегда другою материей. Узды делались с серебряными ухватами и с серебряными оковами на морде лошади и, сверх того, снабжались серебряными, иногда позолоченными цепочками, издававшими звуки при каждом движении лошади. Под морду лошади подвешивались ожерелья, составленные из ремней, унизанных серебряными, у богатых даже золотыми бляхами; ближе к голове лошади эти ожерелья были уже, а к концу расширялись до двух пальцев шириною; на ногах, сверх копыт, у верховой лошади привешивали маленькие колокольчики, а сзади у седла прикрепляли небольшие литавры, медные или серебряные: всадник ударял в них бичом для возбуждения охоты в лошади и для того, чтобы проходящие давали дорогу. Бичи делались из татарской жимолости (привозимой с берегов Волги); ручка их обделывалась медью или моржовой костью. Молодцы, сидя верхом, гарцевали и красовались тем, что, ударяя в литавры, заставляли лошадь делать внезапный прыжок, и при этом кольца, цепочки и колокольчики на ногах лошади издавали звуки.
Зимние мужские сани обыкновенно запрягались в одну лошадь и покрывались медвежьей шкурой, называемою медведной, а сверху закрывались полстью. Эта полсть была часто из простого войлока, а иногда суконная с образцами или нашивками из бархата и другой какой-нибудь дорогой материи; к краям полсти привешивались ремни или шнурки другого цвета, чем сама полсть, и обыкновенно одинакового с образцами. У знатных сами сани обивались атласом или адамашкою. На спинку саней, вообще не очень высокую, клали персидский или турецкий ковер; края его свешивались назад: в этом поставляли щегольство. Вообще русские сани были невелики, делались для одного только человека, редко для двух, но не более; они имели часто форму лодки с краями, загнутыми и спереди, и сзади. Кучер — обыкновенно молодой парень — сидел верхом на той же лошади, которая везла сани, опираясь на дугу, невысокую и наклоненную назад. Голова лошади убиралась цепочками, колечками, разноцветными перьями и звериными хвостами — лисьими, волчьими или собольими. Когда господин усаживался в сани, то у ног его становились на тех же санях два холопа; несколько холопов шли по бокам, а сзади бежал мальчик — казак. Царь Алексей Михайлович ездил парадно к обедне в санях, представлявших вид длинного ящика, который суживался к ногам, а в задней части сделаны были уступы, как полки в бане; сани были запряжены в одну лошадь, украшенную разными побрякушками и перьями. Два ближних боярина стояли на запятках, а два стольника по обеим сторонам царя, у его ног, на полозьях, и поддерживали полсть. По сторонам шла толпа придворных и стрельцов с ружьями. Все были без шапок, и только ближние бояре держали их в руках.
Кроме обычного старинного способа ездить в санях на одной лошади, в XVII веке начали ездить в упряжке из нескольких лошадей в каретах и зимою, и летом. В 1681 году было указано, что только бояре могут ездить на двух лошадях, а в праздники на четырех, во время же свадеб и сговоров на шести. Все прочие, не исключая и стольников, должны ездить летом непременно верхом, а зимою в санях на одной лошади. Вообще езда в санях считалась почетнее езды на колесах; в торжественных случаях сани употреблялись и летом, особливо духовными лицами. Так, патриарх иерусалимский, приезжавший в Москву для посвящения в патриархи Филарета, ехал в Успенский собор в санях, хотя это было 24 июня. Архиереи обыкновенно ездили к обедне в санях и летом, как и зимою: спереди служка нес посох; сзади шли служки.
Жены и особы женского пола семейств боярских и дворянских ездили в закрытых экипажах и летом, и зимою. Летние назывались колымаги, зимние — каптаны. Колымаги делались на высоких осях, иногда с лестницами, иногда же вовсе без ступеней, как летние, так и зимние. Внутри они обивались красным сукном или червчатым бархатом и закрывались по бокам суконными или шелковыми занавесками, иногда с дверцами в них; в эти дверцы вставлялись маленькие слюдяные окна, задернутые занавесками. Боковые занавесы пристегивались плотно к краям экипажа так, чтобы ветер никоим образом не мог распахнуть их. У некоторых знатных особ такие экипажи были чрезвычайно богаты; например, карета боярина Морозова, ограбленная народом во время бунта, снаружи была обложена золотом, внутри обита соболями высокого достоинства, колеса ее были окованы серебром.
Закрытая отовсюду знатная госпожа сидела в своей колымаге или каптане на подушке; у ног ее сидели рабыни. Такую колымагу или каптану везла обыкновенно одна лошадь; но случалось, что знатные лица ездили и на нескольких: тогда лошади припрягались одна к другой не рядом, как делается теперь, а гуськом, одна спереди другой; постромки между последнею и предпоследнею на краю поезда были вдвое длиннее, чем между предшествовавшими. Лошади обвешивались еще наряднее, чем в мужских поездах, волчьими, лисьими, собольими хвостами, кольцами, цепочками и круглыми шариками в виде львиной головки и покрывались попонами из бархата или объяри, обложенными золотою и серебряною бахромою с кистями по углам. Кучер или сидел верхом на одной из лошадей, или шел пешком; вожжей у него чаще всего не было вовсе, а иногда они привешивались; идя возле лошадей, кучер помахивал арапником из заячьей кожи с набалдашником из сайгачьего рога. По бокам шли тридцать или сорок холопов, называемых скороходами. В числе их нередко находились и такие, которым по приказанию господина поручалась обязанность быть аргусами63 госпожи и смотреть, чтобы как-нибудь ее взоры чрез приподнятую занавеску не встретились со взорами молодых людей, способных при случае на всякую наглость. Если таким образом проезжалась сама царица, то экипаж ее везли двенадцать лошадей белой масти; с нею сидели боярыни; сзади провожали ее придворные рабочие женщины и прислужницы (мастерицы и постельницы), сидя на лошадях верхом по-мужски. Обычай женщин садиться верхом на лошадь по-мужски был в старину в среднем классе народа, но стал неупотребительным в XVII веке.
Лошади в Москве были в употреблении татарские, пригоняемые во множестве из Астрахани и ее окрестностей каждогодне. Они не отличались ни красотой, ни статностью, напротив, были даже дурны собою, узкобрюхие, с тяжелой головой, с короткой шеей, зато очень крепкие, бежали скоро и сносили всякий труд. Но так как эти достоинства годились не столько для городской езды, сколько для дорожной, то у богатых были лошади персидские и арабские, очень красивые, хотя, по замечанию иностранцев, дурно выезженные. Русские щеголяли особенно белыми лошадьми. У зажиточных хозяев во дворах было всегда много лошадей разных разрядов: одни были исключительно верховые; другие запрягались в сани и назывались санники; третьи носили имя колымажных, потому что закладывались только в летние экипажи; четвертые служили для посылок и разъездов.
В дорогу отправлялись зимою в санях, женщины в закрытых каптанах; обыкновенно сани везли две лошади. Протяжения измерялись верстами: в версте считалось 1000 саженей, но в XVII веке возникла новая верста в 700 саженей, кроме того, существовала приблизительная мера днищами64, употребительная в малонаселенных краях России. Русские дорожные сани были четвероугольной формы, напоминавшие собою гроб, сзади шире, спереди уже. Их делали по большей части из древесной коры или лубья и предпочитали деревянным по легкости. Собственно мужские сани были не широки и очень длинны, так что можно было лечь в них свободно человеку, а иногда и двум рядом. Сзади их обивали рогожею, на боках кожами и закрывали сверху мехами. Отправляясь в дорогу, русский одевался как можно теплее и сверху набрасывал епанчу в предохранение от снега и дождя; на голове у него была шапка, покрытая и подбитая мехом, на руках теплые рукавицы, на ногах меховые ноговицы, а за пазухой на цепочке или на ремке скляница с вином; сверху он укрывался медведной, или медвежьей шкурой. Путешественник вылезал из своей берлоги один раз в сутки поесть. Запасы хранились в тебеньках. Женские дорожные сани были такой же формы, снабжались по сторонам жердями, постановленными перпендикулярно со всех сторон по краям; на них навешивалось сукно; сани закрывались им сверху и с боков, и только на одной стороне оставалась для выхода задернутая узкая пола. Сани женские делались гораздо шире мужских, так что в них можно было сидеть и лежать двум или трем женщинам вместе, потому что госпожа не ездила без прислужниц.
63
От имени Аргуса, многоглазого сторожа в древнегреческой мифологии.
64
Днище — день пути, дневное расстояние.