Зона риска

— Мы с вами знакомы? — спросил он. И тут же извинился: — Простите за нелепый вопрос...

— Ведь вы Роман Жарков? — Девушка говорила так, будто они были действительно раньше, в какой-то прежней жизни, знакомы, встретились после нескольких лет разлуки и теперь заново узнают друг друга.

— Да. Значит, вы меня знаете?

— Не воображайте, что вы знаменитость. Все проще. — Девушка показала программку соревнований. — Средний вес, ПТУ при автозаводе... Только что вас гоняли по рингу.

— Спасибо, что не даете забыть эти волнующие минуты. Но вас я не могу вспомнить, — признался Роман. Его теперь не очень занимали соревнования, тем более что очередная пара сражалась как-то канительно, гулко обменивалась безвредными ударами, один из боксеров явно уступал своему противнику, и на него жалко было смотреть.

— Это потому, что вы меня видите первый раз, — объяснила девушка, ничуть не смущаясь. — Цените, я сама напросилась на знакомство.

— Но у меня такое ощущение, будто мы уже виделись.

— А вдруг и в самом деле... Вы бывали на теннисном корте? Я занимаюсь теннисом...

— Нет, — покачал головой Роман.

— Тогда не гадайте — наши пути не пересекались, — уверенно сказала девушка. — Меня зовут Инесса, проще — Инна.

— Очень приятно. Как меня зовут — вы знаете.

— Я видела вас и раньше. Бываю на соревнованиях по боксу. Признаюсь, нравится смотреть, как представители сильной половины рода человеческого ни за что ни про что лупят друг друга. Как-то сама собой напрашивается мысль о духовном превосходстве женщин над мужчинами.

— Всегда так было — аристократы играли в теннис, кажется, его называли еще лаун-теннисом, благородные девы слушали на балкончиках серенады, а трудовой люд предпочитал поработать кулаками, — меланхолично заметил Роман.

— Вы, оказывается, философ, — оживленно удивилась Инна, — кто бы мог подумать!

Бой на ринге закончился, трибуны кричали, шумели, и Роман подождал, пока схлынет волна звуков.

— Я слесарь, — не без гордости возразил он.

— А почему вы об этом объявляете таким колючим тоном? — Инна смешно округлила глаза.

Она разговаривала с Романом легко и непринужденно. Неловкость, едва заметная в самом начале, исчезла, со стороны они казались добрыми знакомыми,

— Предпочитаю сразу расставлять все знаки препинания. Таким, как вы, ведь нравятся журналисты, кинорежиссеры, писатели, в крайнем случае перспективные научные сотрудники.

— Ого! — сказала Инна. — Откуда вы знаете, кто и что мне нравится?

— Вижу.

Девушка привлекала и раздражала одновременно. Тоненькая, гибкая, какая-то вся уверенная в себе, она слишком свободно затеяла разговор, бросалась словами, почти не задумываясь над ними. Таких свойских девчонок Роман видел на стометровке, они чем-то напоминали вечерних бабочек — яркие и пестрые, их манили огни ресторана «Арктика», они были, как сказал бы профессор Стариков, не слишком щепетильны в выборе знакомых.

Роман обычно избегал бойких и шумных девчонок, считал их пустышками, только и умеющими щебетать о модах. Инна чем-то их напоминала, но в то же время была другой, не такой, как они. Манера разговора не казалась вызывающей, косметики на лице — в меру, держалась уверенно, но без развязности. Роман, конечно, понятия не имел о том, что это целое искусство — уметь преподнести себя, «обаять» с первых минут знакомства. Но он не мог не видеть, что девушка действительно красива. Он наконец сообразил, почему ему показалось, что где-то уже видел Инну.

— Вы похожи на Мирей Матье!

— А вы способны на комплименты, — лукаво улыбнулась Инна. — Если, конечно, это комплимент...

— Я люблю песни Мирей Матье, — серьезно объяснил Роман.

— Тогда вы полюбите и меня. — Инна продолжала улыбаться. И тон у нее был такой, словно она сказала что-то само собой разумеющееся.

— А вам это нужно? — с непонятным волнением спросил Роман.

У Инны была странная привычка разговаривать: она очень красиво растягивала фразы, будто любовалась чистыми тонами своего голоса.

— Мне — нет. У меня достаточно поклонников. Правда, среди них еще не было слесарей. Будет новый факт в моей биографии.

— Слесарем я стану через несколько месяцев. А пока только учусь...

— Трудно сказать, кто кем будет-станет, в кого превратится. — Инна внимательно посмотрела на Романа. — Я ведь тоже не прима балета.

— А кто вы? — Роман давно уже хотел спросить, где работает или учится его новая знакомая.

— Угадайте.

— Вы студентка или трудитесь лаборанткой, чертежницей, ну, словом, на какой-то такой работе, где мозоли не набьешь.

Инна словно не заметила колкость.

— Нет.

— Тогда секретарша у солидного начальника. Вам там самое место — в солидной приемной, среди всяких телефонов и множества посетителей-поклонников.

— И что за ужасная манера говорить мимоходом гадости? — возмутилась наконец Инна. Но Роман видел, что ее забавляет эта игра в «угадайку» и возмущение у нее наигранное, деланное, ее не задевают колкости, они от нее отскакивают, потому что она знает себе цену — умная, раскованная, красивая.

— Ну почему гадости? Тысячи девушек работают секретарями — и ничего. Профессия как профессия.

— Скажите еще, что у нас любой труд почетен.

— А разве не так?

— Нет уж, пусть эти сказки остаются для желторотиков. Жизнь иначе устроена. Будь вы сыном профессора, вы бы в ПТУ, в слесари не подались.

Роман промолчал. Соревнования уже заканчивались, да и мешали они своим разговором другим зрителям. На них оглядывались, шикали, а знакомый по секции бокса парень даже погрозил кулаком.

— Пожалуй, пора идти, — сказал Роман.

— Да, да, — поддержала Инна, — дальше уже просто неинтересно. Знаете что? Идите собирайтесь, встретимся через пятнадцать минут у центрального входа.

Вот все как просто... Пока Роман робко прикидывал, как бы тактично напроситься в провожатые, девушка сама все решила. И сообщила об этом так, будто по-другому быть и не могло.

Им оказалось по пути — такое совпадение. И когда вышли из метро, Инна предложила:

— Погуляем недолго? Что-то домой не хочется. Вечер по-настоящему весенний.

Роман с удивлением осмотрелся. Как же он не заметил, что наступила весна? От деревьев шел влажный, дурманящий запах. Было начало апреля, деревья только просыпались от зимней спячки — в свете фонарей было видно, как начали набухать почки. Голые ветви не казались безжизненными — еще немного тепла, и проклюнутся клейкие листочки.

Уже сняли еловый лапник с многолетних цветов — он защищал их от зимней стужи. Горками чернела земля, ее привезли для цветников. От нее тоже шел терпкий весенний запах. Снега не было, солнышко днем высушило ленту бульвара. А люди одеты по-разному: кто-то успел сменить зимние пальто на плащи, но встречались и меховые шапки. Ребята щеголяли в легких куртках. Роман обратил внимание на то, что почти все мужчины задерживают взгляды на Инне, и ему стало приятно — он рука об руку идет по бульвару с очень красивой девушкой.

Бульвар этот все ребята называли Сиреневым.