Очень темное дело

Петька, сощурившись от яркого солнца, внимательнее вгляделся в спину удаляющегося человека.

— Как ты думаешь, зачем он сюда приехал? — спросил Саша.

— Может, живет здесь, — неуверенно пожал плечами Петька.

— Не знаю, — засомневался Саша, — мне на горе показалось, что он не местный. То есть вообще не из Крыма.

— А откуда?

— Откуда-нибудь из России. Может быть, из Москвы или Петербурга.

— Почему?

— Не знаю почему. Так показалось, похож.

Тем временем человек уже почти достиг конца улицы. Еще десяток шагов — и он повернет либо к морю, либо еще куда-нибудь.

— Пошли за ним, проследим, куда он пойдет, — предложил Саша. — Вдруг он пронюхал о том, что мы клад искать собираемся, вот и приехал.

— Так вы что, все-таки говорили ему? — возмутился Петька.

— Ничего мы ему не говорили, кроме того, куда собираемся и кого разыскиваем. Вдруг он сам догадался? Рожа у него уж больно бандитская, как у Бармалея. Пошли, — Саша дернул Петьку за рукав, — а то упустим.

Ни слова не говоря, Петька быстро пошагал за человеком в пограничной панаме.

— Только так, чтобы он меня не заметил, — догнал его Саша. — Может, он меня тоже запомнил.

— Это можешь не сомневаться, — усмехнулся Петька.

Они пошли так, что Петька оказался ближе к проезжей части, а Саша немножко за ним и совсем в тени, почти прижимаясь к стенам домов. Неожиданно человек в панаме сошел с тротуара, быстро пересек улицу и скрылся между домами.

Сходя с тротуара, человек повернулся к ребятам в профиль, и Саша даже издали узнал его густую темную бороду. Если у него и были до этого какие-то сомнения насчет личности преследуемого, то теперь он был совершенно уверен, что перед ним тот самый бородач-археолог с горы Митридат.

— Быстро! Побежали! — скомандовал Петька, и они бросились вперед.

Там, где бородач пересек улицу и скрылся среди домов, оказался узкий переулок, постепенно поднимающийся в пологую горку. Человек в панаме шел по нему, не оглядываясь, так, как ходят люди, которые знают конечную цель своего пути. Теперь ребятам некуда было скрыться, и Саша, боясь, что человек все-таки может обернуться, шел совсем за спиной у Петьки. Впрочем, вряд ли это могло спасти ситуацию: Петька был ниже Саши почти на голову, а смуглую Сашину физиономию эфиопа трудно было не запомнить и спутать здесь с чьей-то другой. Однако человек, к счастью, не оборачивался.

Очень скоро они совсем вышли из города, по крайней мере, жилые кварталы кончились. Теперь все трое медленно поднимались по склону холма, покрытого зарослями какой-то ужасно колючей растительности, похожей на чертополох.

Вдруг человек в панаме остановился. Федя и Саша в то же мгновение бросились на землю, и очень удачно, потому что оказались скрытыми за большим обломком камня — белого-белого, даже немного искрящегося на солнце. Когда же они осмелились приподнять головы, человека на том месте уже не было. Больше того, его вообще нигде не было. Склон холма был совершенно пуст, а человек словно сквозь землю провалился. Так и не разрешив загадки таинственного исчезновения, ребята повернули назад к городу.

— Гляди-ка, он спит! — разбудил Федю чей-то выкрик.

— Да не сплю я! — Федя сразу же сел на диване, вытаращив глаза.

— Ага, — сказал Саша, выстрелив в Федю из пальцев обсосанной косточкой от черешни, — мух на потолке считаешь.

Федя глянул на потолок, мух там действительно было немало.

— Да не считаю я их, что считать-то, — почему-то все еще оправдывался он.

В голове у Феди гудело, во рту пересохло и шея под волосами покрылась липким противным потом. «Заснул, дурак, по жаре», — ругал он себя.

— На водички. — Саша протянул ему бутылку какой-то минералки.

— А, вы из магазина, — вспомнил Федя. — А почему пепси не купили?

— Да ну ее — сладкая. Ты лучше угадай, кого мы встретили. — Саша привалился тощим задом к столу прямо напротив Феди и скрестил руки на груди.

«Ну точно прапраправнук Пушкина», — вдруг уловил действительно некоторое сходство Федя.

— Ну, угадай, — повторил Саша.

— Не буду угадывать. Ельцина, — тряхнул головой Федя, пытаясь сбросить остатки сонного оцепенения.

— Сам ты Ельцин! Ты лучше послушай, тебе интересно будет. А потом еще скажи нам, что ты по этому поводу думаешь.

— Ну давай, — согласился Федя, снова заваливаясь на диван. Роль эксперта внушала ему самоуважение.

— Так вот, идем мы, ищем магазин… — начал Саша.

Сначала вполуха, но потом все внимательнее и внимательнее Федя выслушал Сашин рассказ.

— Ну? — спросил Саша, окончив рассказывать.

— Ты точно прапраправнук Пушкина, — не меняя позы на диване, отозвался Федя. — Рассказываешь здорово, я даже заслушался.

— Да ну тебя, я не про это. Ты что про мужика этого думаешь? Зачем он приехал? И куда делся?

Федя ответил не сразу, задумался, переваривая информацию.

— А спрятаться он там никуда не мог? — спросил он через некоторое время вместо ответа.

— Не-ет, голый холм. Некуда спрятаться. Один камень поблизости и валялся, а за ним мы были.

— Как сквозь землю провалился, — подтвердил Петька, который тем временем успел разобрать купленные продукты и сидел, таская из пакетика блестящие красные черешенки.

— Дай мне, — попросил Федя.

Петька протянул ему пакет. Захватив оттуда горсть ягод, Федя положил одну в рот, глубокомысленно пожевал, выплюнул косточку и веско сказал:

— Нет в этом ничего удивительного. Просто там вход в каменоломни.

— Точно! — подскочил Сашка. — Ну мы и ослы!

Федя согласно кивнул.

— Елы-палы… — Сашкино лицо приняло озабоченное выражение. — Это значит, он все-таки догадался. За кладом приехал.

— Не обязательно, — не согласился с ним Федя. — Мало ли зачем он туда полез, все-таки археолог.

— Но Борису Вениаминовичу об этом мужике надо все-таки рассказать, — снова вмешался в разговор Петька.

Федя не возражал. Пусть Петька и докладывает о бородатом археологе, а он посмотрит, что из этого получится.

— Пожрать что-нибудь есть? — раздался вдруг чей-то голос, и на пороге двери, соединяющей соседние комнаты, появился взлохмаченный Мишаня.

Все замерли в немом удивлении, даже Федя приподнял голову с дивана. Кажется, они впервые услышали целую фразу, произнесенную племянником Бориса Вениаминовича.

Глава IX. Ночной переезд

Борис Вениаминович и Андрей вернулись, как и обещали, к вечеру, и с ними пришел еще один человек. Средних лет, среднего роста, ничем не примечательный, даже не к чему прицепиться, чтобы можно было точно описать его. Никаких особых примет. Такого назавтра встретишь на улице — не узнаешь.

— Ужин готов, — отреагировал на появление взрослых Петька.

Они действительно вместе с Сашей уже сварили, как и было обещано, макароны, а несколько толстых сарделек Саша нарезал кругляшками и поджарил на сковороде с яйцами. Пахло довольно вкусно, но никто еще ничего не пробовал: Петька заявил, что стряпню эту они будут есть только тогда, когда вернется Борис Вениаминович, и был неумолим. Обедали лишь молоком с белым хлебом, и угрюмый Мишаня весь день просидел в углу, вдыхая кулинарные ароматы. Он все так же молча пялился в телевизор, а когда Сашка пытался разговорить его, вздыхал и, не отвечая ни слова, уходил в соседнюю комнату.

— С приветом, что ли, племянничек? — замечал каждый раз по этому поводу Сашка.

А Петька тревожился, даже купаться на море не пошел, чтобы Мишаня не дай Бог не уплел то, что предназначалось к вечеру.

Сели ужинать, и Петька наконец выставил на стол свое и по большей части Сашино творение. Когда все начали есть, Федя вдруг поднял глаза от тарелки и содрогнулся. Он увидел все-таки одну отличительную примету появившегося вместе с Витаминычем и Андреем незнакомца. На правой руке, которой тот очень даже ловко управлялся с вилкой, не хватало сразу трех пальцев — большого, указательного и мизинца. Когда этот человек тянулся за хлебом, остатки былой кисти напоминали гигантскую крабью клешню или конечность какого-нибудь инопланетного монстра из голливудских фантастических ужастиков.