Очень темное дело

— С Мирмекийским. Ах да, вы же еще не знаете! — спохватился Петька. — У Бориса Вениаминовича есть то, чего больше ни у кого другого нет. У него есть ключ к поиску клада Митридата. И ключ этот — карта, точнее, план из книги Аристобулла Мирмекийского. Помните, он нам про Аристобулла в поезде рассказывал? И еще сказал тогда, что у него есть план. То есть когда про план, это он про себя говорил, а не про Аристобулла. И я не понял сразу, какой план, думал, только план действий, поэтому и не очень-то верил в его затею. Но оказалось совсем другое.

«И этот все помнит, — отметил про себя Федя. — Тоже клад хочет найти». Он оглянулся на Сашу — тот слушал Петьку как бы снисходительно, легкая, почти презрительная улыбка кривила левый уголок его губ. Но глаза у Саши были совсем другими. Федя прочел в них то, что взрослые называют «неподдельным интересом» и «крайним вниманием».

Петька тем временем продолжал свой рассказ.

— Мне Витаминыч, — говорил он, — про этого Аристобулла и его книгу еще полдороги распространялся. Книга его очень старая, сохранилась не целиком, остались лишь отдельные несвязные фрагменты. В одном из них, большом, как раз рассказывается о Митридате и его смерти. Оказывается, он отравиться хотел, да ничего у него не получилось, потому что он всю жизнь накачивал себя противоядием. Оно так и называется — противоядие Митридата. Поэтому ему и пришлось просить своего наемника, чтобы тот его прирезал. Ну, да это к делу не относится. Главное — другое. Главное, что вслед за этой историей какой-то кусок книги утрачен. Ученые считают, что большой, но Борис Вениаминович догадался, что маленький, там просто что-то с нумерацией главок понапутано. А самое интересное, что следующий фрагмент книги Аристобулла — это всего один лист, на котором и текста-то нет — только начерченный план чего-то непонятного. Витаминыч говорил, что этот чертеж или рисунок ученые трактуют по-разному. Одни считают его планом пантикапейских зернохранилищ, другие — планом усыпальницы боспорских правителей, третьи утверждают, что там изображена система каналов и акведуков, с помощью которой на поля жителей Боспорского царства подводилась пресная вода, а один чудак даже решил, что это план космодрома для кораблей инопланетной цивилизации. Но только Борис Вениаминович думает совсем по-другому. Он считает, что это план части катакомб, где и укрыты сокровища Митридата. И, кажется, вчера его предположение почти подтвердилось: он нашел тут недалеко подземные коридоры, в точности повторяющие рисунок на плане.

Неожиданно Саша рассмеялся и во второй раз перебил Петьку.

— Что-то уж очень быстро Витаминыч отыскал в длиннющих коридорах то, что ему нужно. Пришел и сразу нашел; так, Петенька, не бывает, — высказал он лишь малую долю сомнений, смущавших и Федю.

— И вовсе нет! Вовсе нет! — Бросившись на защиту Бориса Вениаминовича, Петька так возбудился, что в прямом смысле слова начал брызгать слюной — шедшему рядом Феде даже пришлось вытирать щеку. — Во-первых, Витаминычу помог Андрей, ну, хозяин дома. А они давно знакомы, и Андрей это место чуть ли не полгода искал, когда Витаминыч в Москве был.

— Так они вместе, что ли, клад ищут? — спросил посерьезневший Саша.

— Ага, — кивнул Петька, — и еще Сергей Сергеевич, ну, тот, который вел машину, он сейчас куда-то уехал. Он тоже археолог, только из Киева. Ну, из ихней академии.

Саша с Федей переглянулись. Федя украдкой приставил указательный палец к губам и подмигнул так, чтобы Петька не видел. Он понял, что творилось в этот момент в голове у Саши. Наверняка тот тоже вспомнил, что никаких машин от академии в Крым не посылалось, а тот факт, что за рулем автомобиля, на котором приехали Петька и Борис Вениаминович, сидел не профессиональный шофер, только усугублял Федины подозрения. Но в то же время Федя пока не хотел разрушать Петькину веру — пусть сначала еще что-нибудь расскажет, ни о чем не подозревая, а они с Сашей послушают.

Но Петька на некоторое время замолк, видно, подбирая в уме аргументы получше в защиту археолога. Он явно заразился распространенной болезнью, которую принято именовать «золотой лихорадкой». Федя решил ему помочь.

— А ты сам план этот видел? — спросил он.

— Видел, — с гордостью кивнул Петька. — Мне его Борис Вениаминович в машине показывал. А на привале советовался даже.

— Это в чем же он спрашивал твоего совета? — все так же немного презрительно спросил Саша.

— В том, где искать сокровища. В каком из ходов.

— И ты, конечно, оказал очень важную помощь этому археологу, — продолжал язвить Саша.

Петька, конечно же, почувствовал недоверие и насмешку. Вообще-то, скорее, это было его амплуа, по крайней мере в школе, — задирать всех подряд, в том числе и друзей. Но что поделаешь, искренняя вера во что-нибудь делает человека с этой стороны особенно уязвимым. Федя увидел, как Петькино лицо залилось краской, и решил еще раз прийти ему на помощь. Он знаком попросил Сашку замолчать и спросил:

— А что там нарисовано в этом плане, ты можешь описать?

— Конечно, — с готовностью откликнулся Петька. — Даже нарисовать могу.

Он тут же опустился на корточки и пошарил рукой в пыли, а глазами по округе, выискивая подходящую палочку. Палочки не нашлось, и Петька, подобрав небольшой камушек, начал им чертить прямо по земле.

Он провел в пыли длинную прямую линию, а от нее еще пять коротких, отходящих в сторону так, что получилось что-то вроде гребенки с очень редкими зубьями.

— И все? — усмехнулся Саша.

— И все, — серьезно кивнул Петька. — Вот это, — он указал на длинную черту, — главная галерея, а от нее отходят тупиковые ходы. В одном из них клад.

— И в каком из этих ходов мы будем искать сокровища? — спросил Саша, уже плохо скрывая свой интерес.

«Он сказал «мы», — отметил для себя Федя, — значит, для Сашки поиск сокровищ — дело решенное». Впрочем, Федя и сам в глубине души уже не сомневался, что тоже примет участие в этом деле. О третьем же приятеле из «творческой компании» теперь и говорить было нечего. Он верил Борису Вениаминовичу уже на все сто.

— Я точно не знаю. — Отвечая на Сашин вопрос, Петька поднял голову: он все еще сидел на корточках, а Федя и Саша стоя смотрели на его художество. — Мне кажется, или в центральном, или в соседних с ним. Я так и Борису Вениаминовичу сказал.

— Почему? — спросил Федя.

— Что «почему»?

— Почему именно в этом месте?

— Потому что… — начал пояснять свою мысль Петька, используя палец вместо указки, — потому что Митридат, наверное, ведь не дурак был, верно? Он, наверное, как думал, когда прятал сокровища в такой системе подземных ходов? Он хотел, чтобы их найти нелегко было. Вот пойдет кто-нибудь эти сокровища разыскивать и начнет с самого края, с первой пещеры, а там ничего и нет, он тогда к следующей, и так, пока он до нужной дойдет… Борис Вениаминович, кстати, говорил что у Митридата могли быть расставлены на похитителей всякие ловушки, западни. Ну, там ямы какие-нибудь скрытые, тупиковые ходы, не отмеченные на карте, и мало ли что он еще мог придумать. Так что искать эти сокровища надо осторожно.

Петька поднялся с корточек и тщательно затер подошвой нарисованный в придорожной пыли план.

— А мне кажется, — задумчиво протянул Саша, — что он скорее бы спрятал их где-нибудь в самой дальней от входа пещере, если все так, как ты говоришь.

— Я тоже так сначала думал, — кивнул головой Петька, — но потом сообразил, что ведь начать можно и с самого дальнего хода, а потом двигаться к выходу. А вот с середины мало кто начинает.

Саша согласно покивал: в рассуждениях Петьки прослеживалась доля здравого смысла.

— А Витаминыч что говорит? — спросил Федя.

— Витаминыч темнит, он ничего не говорит по этому поводу. Но мне кажется, он еще что-то знает. Есть у него какие-то свои способы или приметы. Время покажет.

Федя заметил, что Петька даже говорить стал, употребляя выражения и словечки Бориса Вениаминовича.

— Ну, пошли, что ль? — поторопил друзей Петька. — А то Витаминыч забеспокоится. Сейчас я вас приведу, обрадую.