Охота на привидений

"Ду-у-уня!" — донеслось до меня из ночного далека какое-то слабое, но зловещее завывание, от которого холодело все внутри, и я чуть опять не полетел вниз. "Ду-у-уня!" — повторилось уже немного ближе и еще более зловеще. "Да кто ж это бабу Дуню среди ночи зовет?" — удивился я, пытаясь найти объяснение таинственным крикам. "Ду-у-ня, чертовка старая, где ты?!" — на сей раз выкрик звучал сердито и визгливо. Я попробовал перекреститься на всякий пожарный случай даже в этом трудном положении, но забыл слева

направо или справа налево кладется православными крестное знамение. Пока я вспоминал, мне стало казаться, что наверху у края ямы кто-то ходит. Я перекрестился кое-как и сделал последнее усилие, чтобы выбраться из могилы.

— Дунька, ведьма рогатая, где тебя черти носят! — отчетливо взвизгнул дребезжащий голос совсем неподалеку и в тот же миг на фоне неба над краем ямы прямо передо мной возникла страшная рогатая голова.

— Ме-е-е, — проблеяла она мне в лицо. Внутри у меня все оборвалось, я рухнул и вырубился.

Сколько уж я пролежал в беспамятстве на дне могилы, мне сказать трудно. Только когда я пришел в себя, было уже довольно светло, и Ганнибал разгуливал возле моей физиономии, щекоча мне ноздри своим крысячьим хвостом. У меня было такое ощущение, что я просто проснулся, по крайней мере я видел какие-то сны — это точно. К тому же шишки у меня на башке, кроме той, что я заработал при первом падении, не было, и даже шапка не слетела.

Едва я сел, с трудом соображая, где я и что со мной произошло, как до меня опять донеслись какие-то голоса.

— Са-а-ша! Са-а-шаИ — надрывались где-то вдали мужские басы.

— Пал Палы-ы-ч! Дядя Е-го-ор! Св-е-тка-а! Я здесь! Сю-у-да!!! — закричал я в ответ что было мочи.

Глава VII

ПОСТЕЛЬНЫЙ РЕЖИМ

— Куда его сейчас? Тридцать восемь было. Постельный режим. А как поправится — все, сразу домой. И чтобы я еще раз куда-нибудь с этим Шерлок Холмсом поехал!

Пал Палыч раздраженно басит где-то у меня за спиной. Интересно, кому это он?

— Дядя Паш, но он же все-таки нашел Ганнибала, — это Светка, опять заступается.

— И тебя никуда не возьму! Вот пусть Ирка или Андрей с тобой ездят — пожалуйста. А со мной — все, никуда не поедете. На фиг мне это нужно, по сугробам да по ямам лазить, из могил кого-то вытаскивать?

— Ха-ха-ха, — это дядя Егор.

— Чего ржешь, а если бы мы его не нашли? Если бы он себе там башку сломал или ногу даже? Что тогда?

— Павлик, помнишь, как мы с тобой с сарая прыгали и в сугробе застряли? Я через полчаса вылез, а ты еще час сидел, тебя твой батя раскапывал.

— Не помню! А вот как драли меня за это, помню!

Я молчу. Лежу в постели, носом к стенке, укрыв башку одеялом, и притворяюсь, будто сплю. По случаю моей болезни меня разместили на диване, а не на раскладушке.

— Тише вы! — опять Светкин голос. — Разбудите.

Долгое молчание, потом почти шепот Пал Палыча:

— Сейчас тетка Дуня придет. Она его враз поднимет. Завтра как огурчик будет.

Опять долгая тишина, только кто-то, стараясь не скрипеть дверью, выходит из комнаты. Я притворяюсь, что сплю.

На стене ходики с Иванушкой на Горбунке. Маятник качается, но тиканья не слышно, наверное, что-то испортилось внутри часового механизма.

— Это я им сказала, чтобы не тикали, — говорит мне черная кошечка на лавочке — А то растикались тут, спать мешают.

Уточка согласно кивает головкой.

— Да ты сама помолчи, — ворчит на кошку из-под лавки черная собачонка с агатовыми глазками навыкате. — Сама спать мешаешь.

Собачка сворачивается кольцом и засыпает. В комнату входит Тамерлан, на губах его дежурная улыбка арлекина.

— Здорово, чуваки, — приветствует он всех прямо с порога. Никто не отвечает ему на приветствие. А кошка смотрит строго, с осуждением.

— Тамусь, — удивленно обращаюсь я к своему булю, — ты что же у меня, тоже заговорил?

— Ага!

— Это еще что за чудище? — Старая коза злобно скалит желтые неровные зубы и наступает на моего пса, угрожающе наклонив рога. — А ну, пошел отсюда, белым тут не место!

Тамерлан весело виляет хвостом и начинает дурашливо припадать на передние лапы.

— Поиграем?

Маленький черный бесенок в курточке злобно шипит и урчит со стола:

— Пшел вон прид-у-ур-ррок!

— Сам козел, — отзывается Тамерлан.

— Я тебе покажу козла! — старая коза бросается на Тамерлана, выставив вперед острые рога.

Я знаю, что они отравлены, достаточно малейшей царапины. Но Тамка пребывает в неведении и весело скачет перед козой из стороны в сторону. Я хватаю его за хвост и отбрасываю за спину. Но он опять рвется вперед и подсекает меня под коленки. Я падаю, слышу какой-то визг. Прямо надо мной противная рожа козы. Она целится в меня отравленными рогами. Мне хочется закричать от ужаса.

— Тихо, тихо. Лежи, лежи, — баба Дуня удерживает меня в постели сухонькой ручкой. — Приснилось, что ли, что? Лежи, лежи.

Я опять в постели в доме у Пал Палыча.

— Баба Дуня, а вы не коза?

— Че-е-во-о? Што удумал. Приснилось видно, — удивляется старушка. — Жар у него, — говорит она уже кому-то в сторону.

— Да знаю, — отзывается голос полковника.

— Ты ему чего давал? — опять спрашивает баба Дуня.

— Ничего. Только водкой растер. А так у меня тут и нет ничего.

— Ну ладно, водкой это правильно. Сейчас я ему сама лекарство дам.

Через некоторое время баба Дуня подносит мне чашку с какой-то бурдой, пахнущей травами.

— На-ка, выпей. Потом поспишь, и сразу легче станет. Завтра поправишься.

Я приподнимаюсь на локте. Теперь мне видно Пал Палыча и Светку, они сидят за столом, и оба смотрят на меня. На коленях у Светки спит Ганнибал, уже без курточки.

Питье бабы Дуни не такое уж и противное. Допив, я откидываюсь на подушку и скоро снова проваливаюсь в сон.

Проснулся я уже поздно утром. В комнате никого не было, только Ганнибал опять спал, свернувшись у меня в ногах.

Самочувствие мое было прекрасное, будто и не заболевал. Видать, баба Дуня знала, что делала, когда давала мне свое варево. Спасибо ей.

Вставать я не спешил. Мне очень хорошо лежалось. И не только лежалось, но думалось. Значит, главное дело, зачем мы сюда приехали, я так или иначе сделал. Вон это дело башку вывернуло и дрыхнет. Значит, и Светка довольна. А вот я нет. Уж больно много загадок накопилось за два дня и две ночи, вчерашний день, проведенный в постели, и эту ночь можно не считать. Во-первых, осталась неразрешенной загадка с духом Куделина, во-вторых, непонятно, что тут делают приезжие и куда они в церкви пропали, в третьих, кто надел на Ганнибала курточку, если Кулешовы и баба Дуня его и в глаза не видели, а Максимыч от "мелкого беса" чуть ли не с ногами на стол залезал? И это еще не все, прибавилась еще одна загадка, да не загадка, а прямо-таки загадище: кто и зачем могилу разрыл, в которую я в ту ночь сверзился? Да ведь и это не все. Кто в полночь на кладбище бабу Дуню чертовкой кликал? И откуда взялась эта проклятая коза, которой никто у бабы Дуни раньше не видал и из-за которой я по второму разу в могилу грохнулся. Я чувствовал, что все это неспроста, уж слишком много тайн накрутилось здесь вокруг церкви и кладбища. И все мне казалось, что разгадка рядом где-то, что-то кто-то мне уже подсказывал. Вот только что? Я никак не мог этого вспомнить. Неужели же баба Дуня и вправду ведьма? Я готов был уже поверить и этому.

Тут скрипнула за окном калитка, потом хлопнула входная дверь, потом проскрипела дверь в сенях, в кухне немного потопали, распахнулась последняя дверь, и в комнате появилась Светка, вся красная с легкого морозца, свежая и холодная.

— О, живой, — сказала она, — проснулся.

Она присела ко мне на кровать, и я тихонько погладил ее по плечу.

— Ну, ты как? — спросила Светка, отстраняясь.

— Я уже поправился.