Вор понарошку

— Господа, предлагаю вам сложить оружие и сдаться. Обещаю сохранить жизнь столь уважаемым трапперам, как Глоб и Файрмен. Без вас в «Антиюни», пожалуй, здорово поскучнеет, — произнес он, все так же радостно улыбаясь.

— Ты понял? — Глоб повернул к Файрмену залитое кровью лицо. — Нас кто-то подставил.

«Неужели Рут?» — горько подумал Файрмен. Кроме Рута, об этом путешествии действительно никто не знал…

Файрмен и Глоб выкинули шпаги за борт. Легкий бриз потихоньку рассеял пороховой дым, застилавший палубу «Фортуны». Двое из разбойников, захвативших корабль, выбросили за борт загоревшиеся обломки фальшборта. Из всей команды каравеллы уцелело только трое — кроме Файрмена и Глоба, еще Саша.

— Мы предоставим вам шлюпку, — весело улыбаясь, обратился к ним капитан разбойников. Залетные антибориды были и впрямь похожи на португальцев. — А уж вернетесь ли вы в Антибор — это ваша проблема.

Так бесславно окончилась эта смелая авантюра.

Глава IX. ШАНСЫ НА ВОЗВРАЩЕНИЕ

— А я уж думал, ты не придешь, как в тот раз, когда я дуб к Пушкинскому вечеру один делал, — встретил Костю Сашка Чернецов.

— Так ведь договорились.

— В тот раз мы тоже договорились. Увы, это была правда. Но тогда были особые обстоятельства, Костя не мог тратить время на какие-то Пушкинские дубы. Вместе с другим Сашкой — Губиным они разгадывали детективное дело о похищении некоего Мити Ежова, лицеиста по прозвищу Кактус. Теперь иное дело. Теперь Костя летел в театральную студию как на крыльях — ведь там была Машка.

Костя взялся за работу. Вообще-то на изготовление декораций полагался целый месяц. Но нужно было еще успеть сделать эскизы, утвердить их у Константина Ростиславовича и Елены Михалны. Кое-что заказать у столяра, потом раскрасить. А Елена Михална еще и просила их принять участие в разработке и изготовлении костюмов. Вот так и выходило, что времени не так уж и много. Но недаром говорится: глаза боятся, а руки делают.

В первый день они в карандаше набросали целую кучу эскизов. Часть Сашка унес домой дорабатывать. И никто к ним так и не заглянул, даже Константин Ростиславович. А Костя-то надеялся, что в этот вечер случится что-то особенно хорошее. Что именно, он не знал и не хотел знать. Но ждал.

Вот так и вышло, что Костя опять возвращался домой поздно и в плохом настроении. Работа художника лишь на время отвлекла его от мрачных мыслей.

Дело даже не в том, что дед устроил ему разнос за то, что он недоубрался в квартире и не пообедал. Хотя сам по себе факт возмутительный, считал Костя. То об этом деде и слуха не было, а теперь отчитывайся перед ним.

Случилось самое плохое. После уроков Костю вызвала к себе Анна Петровна, завучиха. И состоялся у них пренеприятнейший разговор.

— Костя, в чем дело? — участливо начала Анна Петровна.

— А что такое? — спросил Костя.

— Не строй из себя дурачка, ты ведь сам знаешь, почему я тебя вызвала.

— Не знаю, — нагло соврал Костя, и Анна Петровна побледнела.

Вообще-то она добрая, но вспыльчивая. Когда разозлится, то сначала бледнеет, а потом краснеет, как маков цвет, и начинает кричать. Но в этот раз Анна Петровна пока сдерживалась.

— Костров, — сказала она официальным тоном, — ты мне тут не прикидывайся. У тебя двойки по всем предметам, ты прогуливал занятия. Что, думаешь, если твои родители в Америку уехали, мы тебя из лицея выгнать не сможем?

— Ну и выгоняйте, — вспыхнул Костя, хотя был почти уверен, что его никто не выгонит.

— И выгоним, как Кактуса, то есть Митю Ежова, — поправилась Анна Петровна. — Не ты первый.

— Ну и выгоняйте, — немного спокойнее повторил Костя, и тут Анна Петровна начала по-настоящему заводиться.

— И выгоним! — рявкнула завучиха. — Что ты мне тут из себя строишь?!

— Ничего я не строю, — повысил голос Костя. — Чего вы на меня кричите?

— Нет, вы посмотрите! Это я на него кричу? Это ты на меня кричишь! Кругом двойки, прогуливает и еще черт-те что себе позволяет, — запричитала Анна Петровна.

На это он вообще никак не откликнулся. Молчал, и все.

— Кто с тобой сейчас дома живет? — перешла в новую стадию Анна Петровна. — Дед?

— Дед. Будто вы не знаете?

— Ты не груби мне.

— Ну вы ведь и вправду знаете, что дед.

— Вот завтра и приведешь своего деда, раз он сейчас замещает родителей, — подвела итог Анна Петровна.

Это-то и было самое плохое. На душе у Кости было просто мерзопакостно. Не хватало еще, чтобы в «Школу-ПСИ» приперся дед. То-то будет веселья всем. И в то же время Костя понимал, что он сам во всем виноват. На что он, собственно, надеялся?

Костя дошел уже до самого подъезда. Надо было собраться с духом и все рассказать деду, а то Анна Петровна сама ему позвонит. «А, ладно! — махнул рукой Костя. — Бог не выдаст, свинья не съест. Переживу этот разговор, досижу «под огнем» до одиннадцати, а там дед спать завалится. Тогда уж и душу отведу».

— Хорошо! Что ты предлагаешь, Файрмен? Ты заманил нас в эту ловушку, теперь скажи, как нам отсюда выбраться.

— Не знаю, Глоб. Знаю только, что плыть на шлюпке к индейцам — это верная гибель. Они нас сожрут, Глоб, или принесут в жертву.

— И то и другое, — ухмыльнулся Глоб.

— Мрачная перспектива, — заметила Саша.

Они сидели у вечернего костра на маленьком необитаемом острове Мексиканского залива. Отблески огня играли на их темных побитых доспехах, и, глядя на тусклые блики, Файрмен вспоминал эмблему на дверях его антиборского замка.

Что делать, Файрмен действительно не знал. Миф о великом Кецалькоатле скорее всего был развенчан. Собравшиеся на берегу ацтеки и тотонаки видели все морское сражение, развернувшееся невдалеке от побережья. Если индейцы увидят кровавые тряпки, которыми перевязана голова Глоба, и висящую на перевязи руку Файрмена, вряд ли они поверят, что перед ними всесильные боги, даже если сказать, что их поколотили боги другие. Риск был слишком велик — Файрмен и так уже потерял половину антиборидов, отважившихся следовать за ним. Поэтому он не хотел соглашаться на предложение Глоба, убеждавшего повторить их номер с явлением Кецалькоатля. Плыть же на шлюпке через Атлантический океан в Кадис было таким же безумием.

Оставалось сидеть и ждать у моря погоды, а этого не любил никто из антиборидов.

— Но выход-то, выход-то где? — опять начал горячиться Глоб. — Должен же быть выход. Если дожидаться здесь Колумба, это еще целых двадцать два года. Давай хоть плот сделаем.

И плот не внушал Файрмену доверия, но ничего лучше он придумать не мог. Уж лучше делать хоть что-то, чем сидеть и слушать возмущенного Глоба.

— Давай строить плот, — согласился Файрмен.

На их счастье, захватившие «Фортуну» антибориды, пожелавшие остаться неизвестными, все-таки снабдили их необходимым для выживания снаряжением, когда ссаживали в шлюпку. У них был топор, арбалет с небольшим запасом стрел, три ножа и собственные доспехи. Однако это лучше, чем совсем ничего. Топор они опробовали, нарубив деревьев для костра. Теперь он пригодится для постройки плота.

— А как мы его назовем? — спросила Саша, когда Файрмен и Глоб, по пояс в воде, как смогли прикрутили лианами к их новому средству передвижения последнее бревно. У этой нелепой конструкции не было даже паруса.

— «Последняя надежда», — иронически предложил Файрмен.

— Лучше — «Голодная смерть», — мрачно пошутил Глоб.

— Вы меня нарочно пугаете? — возмутилась Саша.

— Что ты, барышня, мы еще храбримся.

Оба бывалых траппера дружно заржали.

— Нет, правда, — допытывалась Саша, — у нас есть шансы?

— По статистике, шанс, хотя бы один, есть всегда, — не слишком успокоил ее Глоб, — а сколько их, шансов этих, на самом деле, об этом спроси у нашего капитана.

— Сколько, Файрмен? — наивно спросила Саша, которая не пала духом, но явно побаивалась пускаться на связке бревен по морской пучине.