Вор понарошку

Глава VIII. ЯВЛЕНИЕ БОГА

Как и все нормальные люди, Костя Костров любил выходные больше, чем будни. А с тех пор, как в доме появился компьютер, он очень трудно просыпался по утрам. Ни для кого не секрет, что пользоваться услугами Интернета гораздо удобнее в ночное время. Костя и пользовался. Правда, мама гоняла его от компьютера в постель, но обманывать ее было нелегко, потому что мама у Кости жаворонок. К девяти часам вечера глаза ее становились как щелочки, и никак не позже одиннадцати она обычно ложилась спать. А если уж она забралась в постель, то, как говорится, хоть из пушки пали. Из пушек Костя, правда, не стрелял, а потихоньку включал «Pentium» и нырял в глубины Интернета.

Зато сколько раз по утрам мама, позвав его на кухню завтракать, не могла потом докричаться до него и, снова войдя в комнату Кости, заставала сына спящим на коленях перед кроватью, удобно положив голову на одеяло!.. Иногда же он засыпал и вечером, за уроками, сидя в кресле за письменным столом.

— Ну ты соня! — удивлялась мама, не догадывавшаяся о его ночных бдениях. — Я в твое время…

И она рассказывала, как она в юности бодро вставала и весело отправлялась в школу. Какая была самостоятельная и как помогала родителям. Костя молчал. Все это он уже слышал не раз. Глаза его слипались. Сон отступал только на улице, когда лицо овевало свежим утренним ветерком.

Но по субботам и воскресеньям Костя высыпался как следует. Его не трогали — спи сколько влезет. Дед, как видно, не знал этого семейного обычая. Грохот его ужасного будильника поднял Костю в восемь часов утра. Костя до того обалдел, что машинально поднялся, оделся, сложил в сумку какие-то учебники, попил на кухне чаю и отправился к двери.

— Ты куда? — остановил его дед уже на пороге. — Мне мама говорила, что вы по субботам не учитесь.

— Не учимся, — хриплым сонным голосом согласился Костя. — А что, сегодня суббота? — удивленно сообразил он наконец.

— Ну ты и заучился, внучек, — улыбнулся дед, и лицо его стало как-то вдруг ближе, роднее, что ли.

— Так что ж вы меня так рано подняли? — с укоризной в голосе спросил Костя.

— Ничего себе рано, в восемь часов. Настоящий мужик должен не позже полвосьмого вставать.

— Тьфу! — в сердцах плюнул внучек и, бросив в прихожей сумку с учебниками, поплелся обратно в свою комнату.

Дед заглянул к нему минут через двадцать.

— Опять спишь?! — удивился он, увидев Костю на постели, да еще в одежде. — Давай вставай, мне с тобой поговорить надо.

— О чем? — с трудом разлепляя веки, прохрипел Костя. Дед стоял в дверях, облаченный в черную форму подводника.

— О том, что ты сегодня делать будешь.

— Ничего, — уверил его Костя.

— Так не пойдет, — не согласился дед, — вставай, я все равно тебе спать не дам.

— Садизм, — простонал Костя и сел на кровати. — Ну что?

— Я уезжаю в деревню, надо там за домом приглядеть. Буду к вечеру.

— Хорошо. — Костя кивнул и медленно стал заваливаться набок, к подушке.

— Не спать! Подъем! — скомандовал дед.

Костя встрепенулся.

— Так вот, — уже спокойнее продолжил дед. — Я буду вечером. Тебе надо сходить в магазин. Что купить — я список составил, он — на кухонном столе вместе с деньгами. Потом — убраться в квартире и, наконец, пообедать. Готовить не надо, только разогрей. Все в холодильнике. Ну, и уроки.

— А попугая покормить не надо? — с надеждой в голосе спросил Костя.

— Ни в коем случае, у него все есть. И вообще птицу не беспокой.

Дед развернулся и прошествовал в коридор. Скоро Костя услышал, как хлопнула входная дверь.

— Сад-дизм, — простонал он и рухнул на подушку.

Он спал еще пару часов. Потом проснулся. Болела голова.

Список продуктов, слава Богу, был невелик. Почти все Костя купил в ближайшем магазине. Только за картошкой пришлось зайти в овощной.

Затем уборка. Решив начать с собственных апартаментов, Костя вытер всюду пыль, пропылесосил компьютер, вымыл пол и… выдохся.

— Перерыв, — скомандовал он себе и бросил мокрую тряпку на пол. Тоже мне выходной! Он задумался, чем бы ему теперь заняться.

То ли дело было полгода назад!.. К одиннадцати он спешил в клуб скаутов, вернувшись, обедал, смотрел телевизор или шел к Корнееву играть на компьютере. А потом — во двор, гонять в футбол с приятелями из старой школы. День пролетал незаметно. Когда у него появился «Pentium», а клуб скаутов закрыли, он бегал к Корнееву списывать игры и встречался с Машкой. И вот — все кончилось. К тому же теперь ни папы, ни мамы, и общаться с ними можно только через Интернет…

Стоп! Как он забыл?! Вчера же в «почтовом ящике» E-mail он нашел письмо от родителей, в котором они извещали его, что сегодня по Интернету выйдут с ним на связь! Хорошо, что дед в деревню смотался, мешать не будет. Костя включил компьютер, отыскал нужную веб-страничку. Скоро он уже обменялся с отцом первой фразой. Вторая фраза пришла от мамы, она, оказывается, была рядом с отцом, и Костя почувствовал себя так, будто оба они в соседней комнате.

И вроде бы не сказали друг другу ничего особенного. Так, всякая ерунда — о деньгах, об учебе, об отношениях с дедом. Какая-то чушь про попугая… Да разве обо всем по Интернету расскажешь!.. И поэтому после разговора Костя почувствовал себя уж совсем опустошенным и одиноким. И делать уже ничего не хотелось. Даже читать что-нибудь, а уж тем более убираться в квартире и учить уроки.

И он занялся тем, что было ему действительно по душе, нырнув туда, где он чувствовал за собой настоящие обязательства…

Он явился в облике Кецалькоатля. Древний бог тольтеков и ацтеков вновь посетил свою землю. В ту далекую пору, за полвека до пришествия Кортеса, сюда еще не ступала нога белого человека. Колумб еще не мечтал о своих открытиях, а Аламинос даже не родился.

Бог явился с моря на диковинной лодке, укутанной белоснежными облаками. Весть об этом, мгновенно облетев окрестные города тотонаков, наконец дошла и до центра империи ацтеков.

Бог долго оставался на побережье, принимая всевозможные дары своего народа. Шесть посольств из тотонакских Халапы и Семпоалы, из Тласкалы и Чолулу и двух других городов поменьше уже припали к ногам Кецалькоатля. Наконец седьмым к нему прибыло посольство из далекого Теночтитлана от самого тлатотекухтли Ашайакатля.

Из прибрежных зарослей к палатке бога вышли рыцари в «орлиных» шлемах, их оливковые тела покрывали длинные эскаупили, украшенные разноцветным оперением. За «орлами» следовали «ягуары» с пятнистыми шкурами на спинах. В руке у каждого был деревянный меч с лезвием из темного, матового и безжалостно острого обсидиана, и в другой руке круглый щит с качающимися длинными перьями. Изумрудным огнем полыхали над процессией знамена, сотканные из перышек колибри. С богато украшенных носилок сошли и пали на колени два текухтли из тлатокана. Их золотые доспехи говорили о древнем величии рода.

Новоявленный Кецалькоатль мог считать свою миссию завершенной и собираться в обратный путь. Он не истратил ни единого заряда на приобретение несметного богатства. Все золото и драгоценные камни, лежавшие сейчас в трюмах его корабля, были отданы народом добровольно как дань великой империи ацтеков своему вернувшемуся богу.

Лишь курящиеся верхушки вигвамов, словно невысокие вулканы, свидетельствовали о том, что посещение своей земли Кецалькоатлем все-таки не прошло бескровно. Тысячи жертвенных сердец индейцев с южных земель империи ацтеков, лишь недавно покоренных воинством Ашайакатля, сжигались в вязанках хвороста, напоследок окропив алыми каплями жертвенные камни. Впрочем, судьба военнопленных была предрешена заранее, они бы все равно попали под жертвенный топор, раньше или позже.

— Файрмен! — услышал «бог» индейского народа свое антиборское имя. От корабля к нему спешил Глоб, спотыкаясь в сыпучем песке. Он так и не привык к испанским доспехам. — Файрмен! Пора линять, там чей-то корабль.