Веселый прогульщик

Последние слова Федя выкрикнул уже на бегу, а Саша опять устало прислонился к толстому сосновому стволу.

Федя бежал по Олиной тропинке, топоча, как носорог. Он и не думал теперь ни от кого скрываться, ну их всех на фиг, да и некогда. Но Оли нигде не было. Он уже углубился гораздо дальше в лес, чем заходил раньше, но тропинка все не кончалась и никуда не приводила. Может, Оли вообще нет здесь сегодня? Как это он не сообразил посмотреть, стоит ли «Мерседес» около леса?

Он вылетел на нее неожиданно сзади из-за дерева, чуть не сбил, еле успел остановиться. Маленький Чарли с сипеньем, означавшим у него лай, бросился Феде под ноги. Оля испуганно обернулась.

— Гос-споди! — сказала она, прижимая руку к груди. — Ты меня так напугал. Что случилось?

— Ф-фу, — Федя пытался отдышаться. — Бегу, а тебя нет и нет. Думал уж, не найду.

— Да что такое? Встретились бы в школе. Не тяни, говори, что случилось?

— Ф-фу, ничего.

— Ты что, того? — Оля покрутила пальчиком у виска.

— Нет, я этого, — Федя наконец отдышался. — У меня к тебе несколько вопросов. Кажется, я знаю, кто слал тебе эти мерзкие послания.

— И я знаю, — спокойно сказала Оля.

— Как? — опешил Федя. — Откуда?

— Папа вчера пришел вечером и рассказал нам, что это делал какой-то Дурищев. Какая фамилия — таков и человек. Он с папой раньше в одном институте работал, давно, когда у папы еще своей фирмы не было. Он всегда папе завидовал. А сейчас решил ему напакостить и выбрал вот такой странный способ.

— А папа твой откуда все это знает? — еще не веря своим ушам, спросил Федя.

— Дурищев ему сам это все рассказал. Это, оказывается, он меня у школы разыскивал. Это его ты видел.

— Значит, это его здесь вчера схватили?

— Ага, папина охрана. Виктор их вызвал по рации. А ты что, видел?

— Да, поэтому к тебе и не подошел. Я же не знал, в чем дело.

— Ладно, — улыбнулась Оля, — все хорошо, что хорошо кончается. У меня вчера просто гора с плеч свалилась, а тебе все равно спасибо. Ты мне очень помог, я просто не знала, что делать и к кому обратиться. А после того, как с тобой поговорила, как-то легче стало. Хочешь, я тебя на машине к школе подвезу?

— Нет, — сказал Федя.

Ему и вправду не хотелось вылезать на глазах у всех из Олиного «Мерседеса». И еще почему-то ему вдруг стало ужасно грустно. Он понял, что все для него закончилось.

— Мне еще одно дело до школы провернуть надо, — пояснил он, изо всех сил стараясь не выдать себя.

— Ну, смотри, — Оля пошла назад по тропинке. Федя молча проводил ее до самого оврага. Задавать какие-либо вопросы теперь уже не имело никакого смысла.

Саша так и стоял под сосной, где Федя его оставил. Он молча выслушал новую информацию, никак не отреагировал, даже позы не сменил.

— Вот так. Все хорошо, что хорошо кончается, — закончил Федя рассказ Олиной фразой.

— По-моему, ты так не считаешь, — медленно процедил Губин.

Федя пожал плечами и улыбнулся. На самом деле он готов был заплакать, но позволить себе этого не мог.

— Ладно, Федор Михалыч, может, для Оли и правда все закончилось благополучно. А ты не переживай, — Саша выпрямился и положил Феде руку на плечо.

— Я и не переживаю, — соврал Федя.

— Вот и хорошо. Ты только продолжай держать со мной связь, ладно? Почему-то мне кажется, что мы с тобой еще друг другу понадобимся. Телефон мой у тебя есть, а утром и вечером я тебя каждый день жду на этом же месте. Время ты знаешь. Дуй в школу журнал подбрасывать, а то уже без пяти восемь. И помни, все равно ты — молодец.

Они попрощались, пожав друг другу руки.

Федя ничего не чувствовал — ни желаний, ни обид, ни радости, ни грусти; в нем словно образовалась пустота. Все стало ему до того безразлично, что он уже нисколько не волновался о том, как закончится его авантюра с журналом. Может быть, именно поэтому все прошло благополучно.

Он вошел в школу и сразу пошел к директорской, вынув журнал из сумки около раздевалки. А перед тем самым стендом, где он читал не интересный ему приказ о летних отпусках учителей, его нагнала Ленка. Она проскочила мимо, бросив на ходу:

— Привет, — и уже хотела забежать в комнату секретарши, как Федя поймал ее за руку.

— На, — сказал он, протягивая ей журнал.

— Ты уже взял? — удивленно спросила староста.

— Ага, равнодушно бросил Федя, как будто так и надо.

— Спасибо, — поблагодарила Ленка и убежала с журналом по коридору. Понесла его в класс.

Никто даже не заметил, что журнала не было на месте со вчерашнего вечера.

День шел своим чередом. Федя ходил из класса в класс. Сидел на задней парте с Петькой. Слушал и не слушал преподавателей. Получил две двойки, потому что не приготовил домашнего задания ни по одному из предметов. В класс возвратилась новая порция переболевших, в том числе и Катя. Как видно, она никогда подолгу не болела, или это самое ОРВИ оказалось несерьезным. Но все это не имело уже никакого значения.

Олю сегодня было не узнать, на переменах она болтала без умолку, причем со всеми подряд. Вокруг нее толклись и Анька, и Ленка, и Катя, и Артем. Она дарила всем улыбки, громко смеялась, и все это было хорошо, просто замечательно, вот только Федя потерял способность радоваться жизни. «Может, у меня тоже ОРВИ?» — мрачно думал он, сидя на третьем уроке. Он пощупал себе лоб, но не понял, есть ли у него температура.

— Ты плохо себя чувствуешь, Чудинцев? — спросила учительница.

— Я? — встрепенулся Федя. — Да.

— Можешь идти домой, я тебя отпускаю. Он собрал учебники и ушел, дома завалился на диван и пролежал так до прихода родителей. Сначала он спал, потом не спал, просто лежал и глядел в потолок. В этом состоянии его и застала мама. Она поставила Феде градусник, убедилась, что температура у сына нормальная, но поглядывала на него с тревогой. Потом они чем-то ужинали. Потом пришел с работы папа.

А в восемь вечера раздался телефонный звонок. Федя к этому времени опять занял прежнюю позицию на диване и включил свою магнитолу, где со времен Сашиного визита так и стояла кассета с «Мумий Троллем». Он слушал в наушниках, вернее, не слушал, а заглушал внешний мир, чтобы тот не напоминал ему о себе раздражающими посторонними шумами.

О звонке Федю оповестила мама. Она прошла в комнату, нажала кнопочку «stop» на магнитоле и, когда Федя изумленно приподнял голову и сдвинул с ушей наушники, сказала:

— Тебе звонит какая-то девочка, очень просит позвать.

Федя вскочил с дивана, как подброшенный пружиной, и совершил молниеносный бросок к телефону, которому позавидовал бы любой спринтер.

Он услышал в трубке Олин голос. Она плакала.

— Что случилось? — испуганно спросил Федя.

— Опять, Федя, опять! Опять эти проклятые братья… У меня картинка в почтовом ящике. Очень страшная…

— А что там? Что?

— Там тарелочка с голубой каемочкой, и на ней моя голова, а по кругу надпись: «Отпустите Дурищева. Братья Карамазовы»…

— Оля, успокойся! Нам надо встретиться, ты можешь сейчас выйти на прогулку с Чарли? Черт! Уже восемь часов! — Федя потерял всякое представление о времени и только теперь, глянув на часы, узнал, который час.

— Я могу, могу. Мне папа разрешил теперь гулять без охранника. Да и вообще его дома нету. Он у нас на даче, с Дурищевым беседует.

— Хорошо, это просто, здорово, — Федя постарался, чтобы его голос звучал как можно бодрее. — Выходи, встретимся прямо около рва.

Он повесил трубку и сразу же набрал Сашин номер. Ему повезло: Губин был дома и сразу подошел к телефону.

— Шеф, тьфу, Саш, опять, — затараторил в трубку Федя.

— Что опять? — спокойно отозвался Саша.

— Опять посылка в почтовом ящике у Оли. Приходи! Мы с ней сейчас встречаемся у рва, помнишь, где вчера…

— Помню. Выхожу, — Саша был предельно лаконичен. — Я же говорил, что мы друг другу еще понадобимся.

Федя второй раз повесил трубку и, обернувшись, напоролся на взгляд мамы. Именно напоролся — такими колючими стали вдруг мамины глаза.