Веселый прогульщик

Задняя дверца машины приветливо распахнулась, когда троица приблизилась к ней. Человек в джинсовой куртке склонился, видимо, разговаривая с кем-то, сидящим в салоне. Вдруг он выпрямился и резко метнулся в сторону, но поздно: подоспевшая сзади пара быстро схватила его, скрутила, запихнула в салон. За ним и оба нападавших тоже нырнули внутрь. Хлопнула дверца. Машина уехала. Все это произошло в считанные секунды. Федя не успел даже толком сообразить, что же случилось.

Он беспомощно обернулся — сзади по тропинке к нему спешили Саша и Тамерлан.

— Они его схватили, — только и выговорил Федя.

— Знаю. Видел, — лаконично ответил Саша. — Пошли-ка отсюда, и побыстрее, — он взял Федю за рукав и потянул прочь от этого места. Лицо Саши было в этот момент настолько серьезно, что Федя безропотно подчинился.

— А Оля?! — вспомнил он через несколько шагов.

— Идем, идем, — тянул его Саша, — сейчас ей ничего не угрожает.

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда. Этого человека скорее всего схватили люди Толоконцева. Пошли отсюда, быстро.

Больше Федя вопросов не задавал, и они остановились лишь тогда, когда вышли к автобусной остановке с другой стороны Рублевского шоссе.

— Теперь едем домой, — сказал Саша. — Больше сегодня мы сделать ничего не можем. Если будут новости, связь держим по-прежнему.

— Как ты думаешь, — забеспокоился Федя, — нас кто-нибудь видел?

— Не знаю. Постараюсь выяснить.

— За что они его?

— Пока не могу сказать. Неизвестно даже, кто он. Во всем этом придется разбираться. Ты никому ничего не говори, понял? Даже Оле. Так будет лучше.

Федя согласно кивнул.

— Журнал не забудь вернуть. Давай, автобус подходит, — Саша подтолкнул застывшего в оцепенении Федю и стал натягивать на широкую морду бультерьера кожаный намордник.

Мама встретила Федю в прихожей: видимо, она вышла туда специально, заслышав, как поворачивается ключ в замке.

Некоторое время она пристально вглядывалась в Федино лицо, потом, ни слова не говоря, повернулась и ушла в большую комнату. Оттуда доносился ровный, красивый голос диктора телевидения — отец смотрел новости.

Федя посмотрелся в зеркало на стенке. Да-а, было от чего встревожиться, вид у него и впрямь неважнецкий. Волосы всклокочены, глаза блестят, лицо бледное — наркоман да и только. Интересно, что о нем мама сейчас думает? Впрочем, не до нее сейчас.

Федя прошел на кухню, попил остывшего чая — горячего было лень дожидаться — и, не зайдя к родителям, уединился в своей комнате. События сегодняшнего дня не выходили у него из головы и не давали покоя. Садиться за уроки просто не имело смысла, он и думать не мог сейчас об уравнениях и грамматических правилах. Наконец он решил, что утро вечера мудренее и надо поскорее лечь спать.

Он сходил в ванную комнату, почистил зубы, погасил свет, лег и попытался уснуть. Не тут-то было, сон не шел к нему, и вместо бесчувственного покоя в голову лезли всякие мысли. Кто этот странный незнакомец, которого схватили и увезли в машине неизвестные люди? Почему он следил за Олей Толоконцевой? Что ему от нее было нужно? Почему Саша Губин поспешил скрыться и сразу сказал, что этого человека схватили люди Толоконцева? Только ли потому, что тот следил за Олей? Вон сколько вопросов. Феде казалось, что перед Сашей их стоит поменьше. Он что-то знал, только почему-то не хотел с Федей поделиться. Такое отношение несколько обижало Федю: все-таки это он начал расследование, заметив, что у Оли неприятности. Но много ли он сам сумел?.. Короче, сна у Феди не было ни в одном глазу.

Ко всему прочему за стеной тихо бубнили родители. Им, видимо, тоже не спалось, и они что-то тихо обсуждали. Интересно, что?

Стараясь не скрипеть диванными пружинами, Федя вылез из-под одеяла, босиком прокрался в коридор и застыл у двери большой комнаты. Через нее почти все было слышно.

— Он точно влюбился, — возбужденно шептала мама, срываясь на громкие нотки. — Это кошмар. Втюрился в восьмом классе, причем по уши. Каждый вечер, каждый вечер…

— И каждое утро, — заметил папа.

— Значит, до школы ее провожает, — заключила мама. — Господи, только бы чего-нибудь не натворил сдуру!

— Да он не дура-ак…

Федя тихонько вернулся в свою комнату. Что ж, мама недалека от истины, а папе спасибо за оценку его умственных способностей. Тайком это особенно приятно услышать.

Федя снова лег в постель, но спать все равно не хотелось. Да, мама права, он влюбился, и сам это знает, с этого все началось. Вот только Оля… Правда, она обратилась к нему за помощью, значит, не совсем он ей безразличен. Но в глубине души Федя почему-то знал, что это и сравнивать нельзя с тем чувством, которое испытывает он к ней. Ему было обидно. А сначала-то, оказывается, было еще хуже, она думала, что это он шлет ей дурацкие компьютерные послания. Ну почему она так думала?

Федя сел в темноте.

Оля говорила, что она решила так, потому что посланий долго не было, а как только ло-явился Федя, так и прилетело. Ну, и еще там всякая ерунда — «Братья Карамазовы» на парте, апельсин… Но главное — он появился одновременно с посланием.

Федя смутно начал о чем-то догадываться, вернее, почувствовал, что близок к догадке: как будто вышел в лесу на какую-то тропинку, которая еще неизвестно куда выведет, но что все-таки выведет — это точно. Все тропинки куда-то выводят.

Он подумал, что с помощью похищенного им журнала можно еще кое-что проверить, поставить следственный эксперимент, как принято говорить в криминалистике. И именно сейчас для этого самое подходящее время.

Федя прислушался. Голоса родителей стихли, но спешить не стоило — мама спит очень чутко. Лишь когда раскатистый папин храп наполнил наступившую в квартире тишину, Федя вылез из-под одеяла, вытащил из-под диванной подушки журнал, включил ночничок и погрузился в очередное исследование похищенного им документа.

Он рассуждал так. Когда Толоконцев-старший запретил Оле подходить к компьютеру, никаких посланий от проклятого хакера, видимо, не поступало, иначе психованный папаша не разрешил бы через пару недель своей дочери снова сесть за компьютер. И только на третий день после того, как Оля получила доступ к сети, в ее почтовом ящике электронной почты появилось новое послание. О чем это говорит?

Во-первых, возможно, о том, что этому таинственному незнакомцу без обратного адреса, компьютерному анониму, как назвал его Саша Губин, прекрасно известен каждый шаг Оли Толоконцевой. Но тогда почему он дал ей эти три дня спокойной жизни в Интернете? Не знал, что она уже села за компьютер? Или сам не имел доступа к компьютеру? Или еще почему? Не понятно. Эх, ночь некстати — нельзя позвонить Оле, узнать бы у нее, что она говорила своим одноклассникам, когда ее вновь допустили к Интернету! «Ах, нет! — вспомнил Федя. — Она говорила. Говорила, что дала свой электронный адрес только Артему. Ладно, Артема пока исключим, чтобы не сбивал с толку», — решил Федя.

Немного запутавшись в ходе своих рассуждений, он вернулся к исходной точке, к журналу. Догадка его состояла в том, что ведь этот таинственный аноним — или его осведомитель из класса — мог просто отсутствовать в те три дня, когда Оля спокойно гуляла по Интернету. А дальше больше: сейчас ведь тоже прекратились всякие послания, и половина класса болеет — похожая ситуация. Что, если Олин мучитель — один из заболевших? Тогда надо только проследить, после чьего появления в классе Оля получит новое послание. А главным подозреваемым станет тот, кто болеет сейчас и пропустил несколько дней перед тем, как Оля получила первое послание по новому адресу. Это было незадолго до того понедельника, когда Федя пришел в новую школу.

«Совпадение, опять совпадение, сколько их в этой истории, думал Федя, листая журнал, — наверняка какие-то из них не случайны». Очень скоро он понял, что без дубликата не справится, потому что предметов много, а фамилий еще больше. Ему пришлось взяться за ручку и составлять свой собственный маленький журнальчик из тех, кто пропускал учебные дни в апреле.