Страница 5 из 114
Ух, ты-ы-ы-ы… Гламур продолжается, сказала я себе, — вторая серия. Передо мной раскинулась величественная панорама холмистой степи с редкими рощицами; на горизонте синели горы. Слева катилась неширокая река с деревянным мостом, от него в степь на том берегу уходила дорога — не асфальтовая, ясное дело, но наверняка проезжая: я разглядела посередине этого тракта глубокую колею. Другой конец этой местной автострады — на моём берегу — выныривал между двух невысоких прибрежных холмов, огибал по широкой дуге опушку леса, где я затаилась, и терялся за ним в неясном далеке. А у дороги — шагах в сорока от моей засады, не больше, — стоял дом.
Да, не коттедж — с евростандартом здесь туго. Дом был сложен из неошкуренных древесных стволов и сверху покрыт то ли пластами коры, то ли чешуйками какой-то чудо-юдо-рыбы. Я прикинула примерные размеры этой рыбки, и мне резко поплохело — купаться я здесь точно не буду, и не просите. Окон я не увидела — были какие-то щели, напоминавшие бойницы из фильмов про индейцев, — зато дверь, сколоченная из корявых досок, имелась. А прямо перед домом, в каменном кольце, горел огонь — от него-то и шёл аппетитный дымок с привкусом жареного мяса. И у костра, спиной ко мне, стоял — хотя правильнее было бы сказать возвышался — хозяин этой халупы: здоровенный детина в меховой безрукавке. Да-а-а, Славик мой незабвенный по сравнению с этим лесником — тинэйджер-пятиклассник. Ноги у мужика были голые и сильно волосатые — кожаные штаны закатаны до колен, — на голове всклокоченная грива чёрно-седых волос. Рядом с ним на колоде были разложены куски мяса — свежего, кровь стекала на землю, — и в этой разделочной доске торчал здоровенный топор. Я невольно сглотнула, припомнив детский триллер про мальчика-с-пальчик и про особей со своеобразными гастрономическими пристрастиями, — я бы предпочла увидеть какую-нибудь интеллигентную старушку в белом чепчике и с крынкой молока. А эта гора мускулов явно не вегетарианец, да и пустынная местность вызывала недобрые подозрения. Ой, мамочки…
Но выхода у меня не было. Пусть хоть сожрёт, но только пусть сначала накормит! А может, и договоримся без кровопролития — он всё-таки мужик, а я девушка, и вся из себя очень даже ничего. И я решилась.
* * *
Слух у косматого верзилы — лесника, как я его окрестила, — оказался отменным. Кто бы сомневался — если уж у меня нюх-зрение обострились, что говорить про этого местного фрукта, который в этих райских кущах, надо полагать, не первый год тусуется. Я не успела сделать и пары шагов, как он живенько обернулся. И не обернулся даже, а как бы перетёк шиворот-навыворот — ну, как тот студенистый робот из "Терминатора-2", когда его Арни Шварценеггер мордой в стенку шмякнул. Запоминается, блин, — только что был затылок, а в следующую секунду — уже нос с глазами. Вот такой примерно фокус проделал и этот хрен мохноногий. А может, просто очень-очень быстро повернулся — кто его знает?
Сердечко у меня ёкнуло — если он так шустро двигается, то от него и на "феррари" не смоешься (тем более что не то что "феррари", но даже занюханного "жигулёнка" поблизости не видно). Но я шла вперёд с целеустремлённостью первопроходца — или первопроходимца? (у меня от нервов чувство юмора усиливается и даже мутирует) — назад дороги теперь уже точно нет. Однако физиономия у этого чудища лесного оказалась очень добродушной: нос картошкой, синие глаза, румянец на щеках, как у ребёнка из рекламы детского питания. Усов и бороды он не носил, а когда я подошла поближе, то увидела, что и модной небритостью его лицо не украшено. Сколько ему лет, я понять не могла, но по виду не старик и не юноша, а, как говорил легкомоторный Карлссон, "мужчина в самом расцвете сил". Это мне понравилось не очень — знаем мы таких цветущих, особенно когда они выскальзывают из-под контроля бдительных жён, — однако выражение глаз детинушки меня успокоило: в них не было ни злобы, ни оценки потенциальной добычи, ни похотливых огоньков — только искренний и добрый интерес. И за топором лесник не потянулся — хотя зачем ему топор, если он запросто сможет порвать меня на части голыми рученьками, если ему в башку вдруг такая блажь нагрянет. Дура ты, Алинка, выругала я сама себя, — чего ты трясёшься, как желе на фуршете? Так ты, девушка, далеко не уедешь, и не видать тебе этого мира у своих ног, как… как… Сравнения я придумать не успела, потому что уже подошла вплотную к этому дитю природы.
— Здравствуйте, дяденька, — преувеличенно бодро сказала я, надевая простодушную улыбочку и входя в образ нимфетки-малолетки, и только потом подумала: "А поймёт ли он меня? Вряд ли они здесь по-русски изъясняются…".
— Здравствуй, лесная гостья, — гулко пророкотал он голосом пустой железной бочки. — Ты из портала?
— Чего? — не поняла я, успев, однако, отметить, что языкового барьера между нами нет — уже плюс. — Ах, портала… "А полянка-то, блин, была непростая… Ну да, портал — это ведь что-то вроде калитки с лифтом между мирами…". Да я, собственно, так… Гуляю тут, вот… "И какого хрена я вру?! Привычка — вторая натура…".
К счастью, мой хоббит-переросток не стал уточнять детали. Он заметил мой алчный взгляд, устремлённый на костёр, и улыбнулся — широко и добродушно. В руке у него возник гранёный кинжал — я и не заметила, откуда он его вытащил, — лесник нагнулся и наколол кусок мяса, жарившегося на раскаленном плоском камне среди багряных углей ("Тефаль" об этих ребятах явно не думает). Другой рукой он взял широкую глиняную тарелку — прямо с земли, блин горелый! — положил туда мясо и подал этот бизнес-ланч мне.
— Утоли голод, лесная гостья!
Я увидела уютный чурбачок, призывно белеющий чистым светлым деревом, и не стала требовать салфетку и столовый прибор. Взяла блюдо из могучей лапы хозяина этой харчевни "Трёх гигантских пескарей" (если крыша крыта всё-таки рыбьей чешуёй) и уселась на импровизированную табуретку — нормально, как в ресторанчике типа "охотничий домик".
— Возьми, — услышала я. — Я заметил, что у тебя нет кинжала. — Лесник протянул мне короткий нож с широким лезвием — у него тут что, целый арсенал холодного оружия? — и я окончательно успокоилась — ну не будет злодей, затаивший недобрые мысли, своими руками вооружать свою жертву.
Мясо — м-м-м… В другой ситуации я предпочла бы ветчинку в вакуумной упаковке и мягкую белую булочку в полиэтилене, но здесь этот кусок с хрустящей корочкой был выше всяких похвал. И здоровенный шмат чёрного хлеба пришёлся в пандан — не кренделем же заедать первобытную пищу! Немножко непривычно было кромсать мясо без помощи вилки, но это уже несущественно — ножичек хозяйский мог поспорить остротой с "жиллетом". Я чуть не урчала, пожирая эту вкуснятину прямо с ножа, а лесник тем временем принёс мне мех. "Вино?" — подумала я и не ошиблась. А чего тут ошибаться? Это только дебилка могла подумать, что в мире фэнтези её будут угощать "пепси-колой" или "клинским", а я, как уже неоднократно упоминалось, девочка умненькая.
Вино тоже оказалось выше всяких похвал — с привкусом земляники. Градусов в нём было немного, так что мне этот алкоголь — тьфу и не заметить. "О, заодно и похмелилась…" — мелькнуло у меня в голове. Эта мысль показалась мне идиотской — не вязалась она с этим небом, рекой, степью, лесом, да и самим этим увальнем с румянцем во всю щёку. Так не пойдёт — королева я будущая или так, собачонка приблудная? А лесник сидел напротив, по другую сторону костра, и смотрел на меня как сердобольная старушка на помоечную кошку, жадно пожирающую принесённые бабулькой корюшковые головы. И эта аналогия мне тоже не понравилась.
— Благодарю почтенного хозяина за угощенье, — проворковала я, возвращая леснику нож и пустую тарелку (мех я положила рядышком — вино мне понравилось). В магических мирах надо изъясняться на местной фене — сленг моего круга тут не катит. — Дозволено ли мне будет узнать твоё имя?
— Меня зовут Причесах, — не стал запираться он. — А как зовут мою лесную гостью?