Сезон клубники

– Конечно, оставляй, – согласилась Татьяна. – У меня есть один убойный тайник, никто не найдет!

Андрей – он приехал на милицейском «уазике» – подвез меня к дирекции совхоза. И, открывая мне дверцу, пошутил:

– Я сегодня впервые в роли инкассатора. Волнуюсь.

Сегодня он был в форме капитана милиции. И когда вел меня к кабинету главного бухгалтера, некоторые встреченные нами работники совхоза сочувственно мне улыбались.

– Что у нас за страна! – цокнул языком Громышев. – Хлебом не корми, дай пожалеть преступника!

– Это я – преступник?

– Нет, конечно, но они-то об этом не знают.

– Думаю, это у нас еще с революции.

Андрей даже остановился от неожиданности.

– В каком смысле?

– Тогда наши предки не то что нарушили закон, вообще поставили все законы с ног на голову. В глубине души возможного наказания побаивались, потому и жалели тех, кто все-таки влип...

– Интересные у тебя выкладки, – покачал он головой. – Да, я не сказал тебе, что проконсультировался с коллегами-экономистами. Так вот, они считают, что ваши «многие тысячи» для крупных рэкетиров – копейки.

– Одна старушка – десять рублей, а десять старушек – сто, – пробормотала я.

– Что? А, ты в том смысле, что так говорил убийца из анекдота?

– Если же добавить к ним еще стоимость почти новенького «КамАЗа», то это уже будут не такие копейки.

– В любом случае моей зарплаты не хватит и за десять лет, чтобы набрать такую сумму. Так что понятие «копейка» неоднозначно для разных слоев населения. Наверное, ты права, это не единственный случай нападения на фуры в тех краях. Десять старушек, говоришь... Ну иди, я тебя в коридоре подожду.

– Неудобно как-то, – растерянно проговорила я.

– Неудобно сидеть вдвоем в почтовом ящике!

– Ты имеешь в виду секретное предприятие?

– Я имею в виду обычный почтовый ящик!

Главный бухгалтер совхоза так обрадовался наличным деньгам, как будто я вернула долг лично ему.

– Спасибо, милочка, вы нас так выручили! Мы уже дожили до того, что людям зарплату натурой выплачиваем. Не своей продукцией, так досками, мукой. Как в каменном веке, ей-богу! Сидели в такой яме, а тут вдруг луч света в темном царстве.

– У вас, наверное, по литературе пятерка была?

– Откуда вы зна... А, не обращайте внимания, это эйфория при виде наличных денег!

На звон монет – или на шуршание купюр – в кабинет заглянул директор:

– Уже вернулись? Не ожидал, честное слово, не ожидал!

– Зачем же тогда товар нам давали?

– Сочувствовал вам в глубине души. Вообще-то у честных людей редко получаются такие сделки. Тут зубы надо иметь ого-го какие!.. Подумал, чем черт не шутит, когда бог спит?.. И вы, значит, прорвались! А где ваш сердитый муж? Кстати, чем он был так недоволен?

– Он никогда прежде не брал денег в долг. А сейчас муж в больнице.

Я опять повторила вслух то, что сама и так знала, но странно, что произнесенное событие как бы снова ударило меня по нервам.

– Что-то с сердцем? Желудок?

– Бандитская пуля.

Директор с бухгалтером засмеялись, но осеклись, глядя на мое напряженное лицо. В волнении я просто не подумала, что невольно цитирую героя известной комедии.

– Что, в самом деле? – подивился директор. – Так это вас ждет в коридоре милиционер?

– Меня.

Опять они подумают неизвестно что! И я уточнила:

– Это муж моей подруги.

– Понятное дело. Такие деньги!.. – протянул директор. – Слушай, Федорович, мы с тобой по телику американские боевики смотрим, а у нас в городе, оказывается, такое происходит!.. Ты поторопись, прими у женщины деньги. Давай я расписку подпишу... Кстати, ваш муж брал груз вместе со своим напарником. С ним, надеюсь, ничего не случилось?

– Он умер.

– О Господи! Его застрелили?

– Нет, на нервной почве у него случился инфаркт.

Директор так и застыл с ручкой в руке. Я подождала, пока он поставит свою подпись. Странно, что бухгалтер никого из подчиненных не вызвал, пересчитывал деньги сам. Купюры в его пальцах так и мелькали. Он тоже нарушал закон, пока жареный петух его не клюнул. Зато я вон какая умная стала...

Уже закрывая дверь кабинета, я услышала, как главбух философски говорил директору:

– Люди гибнут за металл!

Я подошла к Андрею как раз в тот момент, когда он, закончив разговор, прятал в карман кителя мобильник.

– Как у нас нынче технически подкована милиция!

– Ага, размечталась! Это мой личный телефон.

– Наследство получил?

– Ты будешь смеяться, но это в самом деле так.

Он опять распахнул дверцу машины и, заметив, что я невольно оглянулась, хмыкнул.

– Вы, гражданка Решетняк, отныне можете спать спокойно. Ваши враги повержены в прах!

– Что-то сегодня все говорят со мной каким-то особо торжественным языком.

– Наверное, оттого, что события с тобой происходят глобальные.

– Например? – насторожилась я.

Мне больше не хотелось шутить. Даже тот факт, что я за всех нас расплатилась с совхозом, почти не принес мне облегчения.

– Например, те двое грабителей, которых вчера совершенно случайно задержали возле дома Татьяны, никакого отношения к твоему делу не имеют. То, что я одного из них задержал, а опергруппа взяла второго, просто совпадение. Это как раз тот случай, когда новичок – в нашем случае Таня, – впервые делающий ставку в тотализаторе на произвольно выбранного коня, вдруг выигрывает, опровергая все прогнозы знатоков и игроков. Или человек, впервые увидевший рулетку, ставит не глядя на «зеро» и срывает банк...

– Я не поняла, для чего тебе такое длинное вступление?

– Просто я объясняю самому себе, как получилось так, что вчера наш отдел задержал двух гастролеров, которые уже несколько лет числились в розыске и которых не могли взять прежде опытные опера, – а ведь они специально готовили операцию по задержанию бандитов.

– Надеюсь, это единственное, что так тебя завело?

– Не скажи. – Андрей помедлил. – Не знаю, что заставило меня посмотреть сводки ГИБДД по нашему городу за прошедшие сутки в разделе дорожно-транспортных происшествий, но я их для себя затребовал. И что, ты думаешь, в них прочитал? Некие «Жигули» девятой модели красного цвета вчера, около двадцати одного часа, на большой скорости проломив ограждение виадука, рухнули вниз на железнодорожное полотно. Трое пассажиров скончались на месте. Четвертый пока в реанимации, но, по мнению врачей, шансов у него нет...

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросила я, внутренне холодея.

– Затем, что ты подруга Татьяны, а она мне далеко не безразлична. Затем, что она попросила тебе помочь, а я сказал ей, что не стану делать того, что противоречит закону. Возможно, я ненормальный, нетипичный, не такой, какими нас рисуют писатели, но моя вера – закон. И пока я жив... Извини, не смог обойтись без патетики... В общем, когда я стал узнавать, откуда машина, выяснилось, из тех самых краев. А еще мне шепнул приятель, что происшествием заинтересовались ребятки из крутого ведомства, потому что в упавшей машине оказалась уйма оружия...

– И что же мне делать?

– Богу молиться. И своего ангела-хранителя благодарить.

– А если они все равно узнают?

– Могу лишь пообещать, что не от меня. И еще, как говорится, бесплатный совет: никому ничего о поездке не рассказывай. Как в «Бриллиантовой руке». Поскользнулся, упал, очнулся – гипс!.. Да, и мужу скажи: впредь, если захочет приобрести оружие, пусть сделает это законным путем. Вот здесь я ему даже постараюсь помочь. Вряд ли такому бравому старшине откажут в лицензии на ношение оружия.

– Ты узнавал и это? – Я слегка обиделась.

– Что поделаешь, как говорит твоя подруга Шедогуб, я зануда и педант.

– Погоди, Андрей, а как же с неизвестными, которые расспрашивали у бабы Мани – моей соседки – обо мне? И о том, где меня можно найти.

– Ах да, вот видишь, и я не обо всем помню. Это, дорогая, по твою душу коллеги приходили. Тебе не икалось? Говорят, ты унесла с собой какую-то рукопись, приготовленную к печати.