Император вынимает меч

— Радуйся, Антигон! Птолемей побежден, Кипр наш, а бесчисленные сонмы врагов взяты в плен!

Ликующая толпа тут же провозгласила Антигона царем и наследником Александра. Антигон незамедлительно послал еще один царский венец сыну. Аристодему же он отплатил сторицей, с ухмылкой пообещав:

— Ты получишь свою награду, но сначала помучаешься в ожидании ее, как мучался, ожидая твоих слов, я!

Год битвы при Саламине был высшим мигом славы и могущества отца и сына. Затем был неудачный поход в Египет, затем Родос…

Родос, так Родос. Деметрий не стал спорить, хотя и подозревал, что Родос — лишь предлог для того, чтобы разлучить его с Ламией, прекраснейшей из гетер, отбитой у Птолемея. По большому счету эта Ламия была уже старухой, но столь искусной в любви и изысканной в общении, что Деметрий не смог противиться ее чарам. Их связь была очень скандальна и вызывала многие пересуды, особенно после того, как Деметрий получил царскую диадему. Царь не имел права столь открыто путаться со шлюхой, а если и делал это, то шлюха должна была соответствовать царственному величию. В глазах Антигона Ламия была слишком стара, чтобы быть возлюбленной сына. Родос должен был образумить своенравного отпрыска, тем более, что на Родосе Деметрию предстояло заняться излюбленным делом — взятием городов.

Полный великих надежд, Деметрий отправился к Родосу. Под его началом — двести военных судов, на его службе — пиратские эскадры. Всего к Родосу прибыла армада, превышавшая тысячу кораблей, около трети которых несли на мачтах боевые штандарты. Надо ли говорить, что при виде подобного зрелища родосцы почувствовали себя не очень уютно. Они послали гонцов, изъявляя готовность принять требования Деметрия и даже согласились поддержать его в войне против Птолемея. Но Деметрий желал полной покорности — родосские купцы славились своим богатством, какое должно было перекочевать в казну Антигона. Поэтому Деметрий потребовал открыть гавани Родоса и выдать ему в заложники сотню знатнейших горожан. Родосцы тут же сообразили, к чему идет дело, и решили обороняться.

Их было не так много, но стены города прочны, а Птолемей обещал помощь.

— Веселое будет дельце! — сказал, выслушав ответ родосцев, Деметрий. — Давненько я так не развлекался!

Он приказал пиратам блокировать остров, после чего высадил на него сорокатысячную армию и бессчетное множество рабочих. Рабочим предстояло соорудить новую башню, что затмила бы прежнюю Гелеполу, пиратам было приказано топить любое — военное иль торговое — судно, дерзнувшее появиться поблизости от Родоса. Ну а сам Деметрий занялся проектированием новых монстров. Было построено несколько четырехэтажных башен, одни из которых разместили на плотах, другие — на твердой земле, множество таранов, метательных орудий. Для решительных штурмов оружейники выковали для Деметрия два панциря весом в 40 мин каждый, крепче которых не существовало на свете. Стрела из скорпиона, пущенная с десятка шагов в панцирь, оставила на нем лишь едва различимую отметину. Удовлетворенный таким испытанием, Деметрий взял один панцирь себе, а другой отдал своему любимцу Алкиму — гиганту-эпироту, отважнее которого не было в войске Деметрия.

Наконец все было готово к штурму. Под градом стрел и камней осаждающие принялись двигать к стенам Родоса свои устрашающие машины. Родосцам пришлось туго. Пусть они загодя подготовились к штурму, установив на стенах катапульты и стрелометы, машины Деметрия превосходили неприятелей в мощи. На тринадцатый день непрерывных атак осаждающим удалось проломить стену у моря. Здесь завязалась упорная битва, в какой успех поначалу был на стороне сирийцев, но затем победа склонилась к защитникам.

Неудача Деметрия не обескуражила. Повинуясь царственному приказу, строители принялись возводить Погубительницу городов — 9-этажную башню, превосходившую своими размерами даже прославленную Гелеполу. Для защиты от вражеских снарядов башню обшили листами железа, спереди было прорезано множество отверстий для катапульт и стрелометов, девять этажей соединялись широкими лестницами. Обслуживало этого монстра триста воинов, более трех тысяч самых сильных людей приводили его в движение. Родос замер от ужаса, но капитулировать отказался.

С весной Деметрий подал сигнал к штурму. Погубительница двинулась к стенам и завязла…

На Родосе жил славный механик Диогнет, выдумывавший всякие разности на потребу обитателям острова. За это родосцы платили механику немалое содержание. Когда началась осада, Диогнету поручили придумать, как избавиться от Погубительницы. Диогнет думал, но ничего занятного так и не придумал. И тут на Родосе объявился некий Каллий, редкостный проходимец. Соорудив макет стены, он продемонстрировал обывателям механизм, который подхватывал макет Погубительницы и переносил его за стену города. Восхищенные горожане дали Каллию щедрое содержание, отняв его, содержание, у Диогнета. Тот затаил обиду, но вида не подал. Когда ж Погубительница подступила к стенам, выяснилось, что переносить макет — нечто иное, нежели иметь дело с оригиналом. Каллий покрутился на стене, да счел за лучшее навсегда исчезнуть из города. Приунывшие обыватели бросились к Диогнету. Тот высокомерно выслушал их мольбы, но все же сменил гнев на милость.

— Я знаю, что нужно делать, — сказал он.

Ночью осажденные незаметно пролили землю на пути Погубительницы. Поутру Деметрий приказал двинуть Гелеполу к стене, и та намертво, по самое основание завязла в грязи.

Погубительница так и осталась стоять у стены памятником безрассудности человеческого ума иль дерзости того же рассудка, а война продолжалась. Деметрий избрал для нападения новый участок стены. Десятки катапульт и стрелометов очистили его от защитников, после чего в дело вступили тараны. Стены рухнули, но родосцы успели соорудить позади них вал.

— Ну, это преграду мы уж точно возьмем! — решили Деметрий.

Но своего главного города наш герой не взял.

На ночь Деметрий назначил решающий штурм, пятый или шестой в череде решающих по счету. На приступ должны были пойти полторы тысячи самых опытных воинов, в том числе и знаменитый гигант Алким, этот восставший из тени Аякс. Отряду было велено, вырезав часовых, проникнуть чрез брешь и закрепиться подле театра. Как рассчитывал Деметрий, воины со стен бросятся на этот отряд, а в это время их позиции займут ловкие пельтасты.

Замысел удался, но только наполовину. Несколько смельчаков сняли часовых подле бреши, и ударный отряд проник внутрь. Никем не замеченные, воины выстроились в колонну и двинулись к театру, но по пути были обнаружены горожанами. Закипел бой, но, вопреки ожиданиям Деметрия, стража не покинула стены, и потому устремившиеся на штурм полки встретили ярый отпор. Самый жестокий бой разгорелся подле театра, куда сбегались все свободные в этот день от службы горожане. Сирийцы и родосцы нещадно поражали друг друга прямо на арене и между скамей, и долго не было ясно, кто же одержит верх. Многим уже казалось, что вот-вот и город падет. Все решил устремившийся в атаку полк египтян, присланных Птолемеем. Полторы тысячи отборных наемников одолели утомленных долгим побоищем смельчаков. Алким пал, сраженный стрелой в горло — в узкую щель между панцирем и нащечником. Лишь немногим из диверсантов удалось пробиться к стене и вернуться к своим.

Деметрий был огорчен неудачей, но не отчаивался. Он готовил новый штурм, когда прибыл вестник от отца, передавший приказание оставить Родос в покое и отправиться в Грецию, где Кассандр осадил Афины. Деметрий послал парламентеров, предложив родосцам почетный мир, и те приняли предложение. Родосцы сохраняли свободу, за что признавали себя союзниками сирийских царей против всех, кроме Египта. Это значило, что Деметрий так и не достиг своей цели. Но он попытался представить поражение как победу, высокопарно отметив мужество врагов и даже оставив им в качестве подарка чудовищную Погубительницу.

Своего главного города наш герой не взял, что не помешало ему войти в историю громким прозванием Полиоркет — Штурмующий Города…