Миклухо-Маклай

Подарков от женщин набралось так много, что в Гарагаси их несли несколько туземцев.

Роясь в корзинах, довольный Ульсон заметил:

— Должно быть, вы понравились людоедкам. О женщины!..

Если уж мне суждено быть съеденным, то я желал бы, чтобы это сделала самая красивая из них! Все-таки не так обидно…

— Я видел одну весьма симпатичную особу из Гумбу. Фея… — серьезно отозвался Маклай.

— И вы, конечно, не замедлили воспользоваться случаем и измерили у нее головной указатель?

— Нет. Я только попросил локон для своей коллекции волос и пометил в записной книжке цвет ее кожи по таблице Брока. Как ни странно, цвет кожи весьма светлый. Девушка из Гумбу — образчик красоты даже в нашем европейском понимании этого предмета. Для папуасов женщины более необходимы, чем для нас, европейцев. У них женщины работают на мужчин, а у нас наоборот. С этим обстоятельством связано отсутствие незамужних женщин у папуасов и значительное число старых дев у нас. Здесь каждая девушка знает, что будет иметь мужа. Вот почему папуаски сравнительно мало заботятся о своей внешности. А замуж они выходят рано — 13 — 14 лет. Следует, однако, заметить, что здесь муж сам себе готовит пищу. Жена ест отдельно. Гостю готовят особо и при прощании вручают остатки.

— Женщины… Я знал одну… — начал было Ульсон, но Маклай, не переносивший болтовни шведа, ушел на свою половину.

Так как Миклухо-Маклай не хотел показывать своим соседям действия огнестрельного оружия, то отшельникам мыса Уединения приходилось довольствоваться главным образом растительной пищей. Это заметно сказывалось на здоровье. И все-таки продемонстрировать силу оружия пришлось.

Распространился слух, будто бы жители большой горной деревни Марагум собираются напасть на Горенду, Гумбу и Бонгу, а также разграбить таль Маклая, забрать железные топоры и ножи, а самого ученого убить.

В Горенду около каждой хижины появились кучки стрел и копий. В Гумбу царило всеобщее смятение. Разговоры о жестокости горцев заставили ученого призадуматься. В этой стране гор и лесов все может случиться… В Гарагаси появились делегаты из соседних деревень. Они просили Маклая укрыть (в случае войны) в хижине женщин и детей. «О Маклай, о Маклай!..» — умоляли они и протягивали руки.

Миклухо-Маклай был задумчив. К нему обращаются за покровительством, верят в его силу. Пусть эта уверенность окрепнет, станет твердым убеждением. Может быть, и жители Марагум, прослышав о могуществе Маклая, откажутся от своих кровавых намерений…

— Не бойтесь за ваших жен, стариков и детей, — сказал он. — Я сумею защитить их.

Он приказал Ульсону принести ружье. Грохнул выстрел. Оглушенные туземцы схватились за уши, бросились было бежать, но, опомнившись, остановились:

— О Маклай! Унеси скорее палку с громом в свой даль! Когда придут марагум-тамо, тогда веди нас. Мы будем делать все, что ты прикажешь. Когда Мак-лай будет с нами, марагум-тамо убегут в горы.

Миклухо-Маклай не хотел вмешиваться в чужие дела, а потому ответил:

— Пусть люди марагум приходят с миром в мой таль, и они получат красные ленты, бутылки и ножи. А если они не придут, я сам отправлюсь в горы…

БЕРЕГ МАКЛАЯ

Удары барума возвестили, что в деревне Горенду начинается большой ай, то есть празднество. На пир приглашаются только мужчины. Каждый приносит корзину, наполненную аяном, бау и другими продуктами, и высыпает все в общую кучу. Чем вместительнее корзина, тем громче приветственные возгласы собравшихся: щедрость здесь в почете.

Юноши выносят из мужского дома — буамбрамры — посуду и музыкальные инструменты. Женщинам и детям запрещается слушать музыку, а потому их прогоняют на почтительное расстояние в лес. (Женщины и дети заболеют и умрут, если услышат мунки-ай, ай-кабрай и орлан-ай!)

Наконец появляется главный объект пира — свинья, которую несут привязанной ротангами к палке. Свинья украшена пунцовыми цветами ибикуса и зеленью. Появление свиньи вызывает неподдельный восторг.

Наиболее уважаемый папуас произносит длинную речь, затем ударом копья убивает свинью. Несколько тамо разрубают тушу каменными топорами, разрезают мясо острыми бамбуковыми ножами, другие укладывают куски в горшки с водой.

Здесь собрались гости и из соседних деревень. Они получают самые лакомые и самые большие куски. Кроме того, их щедро одаривают. Горят костры, завывают флейты и раковины, гремят барабаны — окамы. Странная, чуждая для слуха европейца песнь поднимается над джунглями:

Миклухо-Маклая разбудили в пять часов утра. Захватив свисток, он отправился в Горенду. Теперь свисток нужен был не для того, чтобы предупреждать женщин о своем приходе, а совсем для других целей: звук свистка Маклая считался весьма подходящим для папуасских концертов, и потому ученого всегда приглашали принять участие в музыкальных пьесах.

Маклая встретили приветственными криками: «Эме-ме, э-аба!» — «О отец, о брат!» Любители музыки, высоко подняв двухметровые бамбуковые трубы, просигналили в честь высокого гостя. Перед ним поставили большой табир с наскобленным кокосовым орехом и саго. Скатертью служили банановые листья, вилками — обточенные бамбуковые палочки и заостренные кости, ложками — раковины.

Вблизи костров на циновках и прямо на земле сидели и лежали папуасы в праздничном убранстве. Их тщательно взбитые волосы были украшены яркими перьями, цветами ибикуса и черепаховыми гребнями; за браслеты на руках и у колен каждый воткнул несколько зеленых и красных листьев, каждый надел по случаю пира новый ярко-красный пояс. Некоторые, закинув голову назад, допивали из небольших чаш последние капли зеленого пьянящего кеу.

Ученый не подозревал, что все эти люди из окрестных деревень решили устроить ай в его честь.

Маклай появился как раз в то время, когда шел дележ мяса; оно лежало порциями на больших табирах. Туй громко выкликал каждого гостя, называя его имя и прибавляя «тамо» (человек) такой-то деревни. Названный подходил, получал порцию и клал в свой горшок (для каждого из гостей пища варилась в отдельном горшке). Не успел ученый присесть, как раздался голос Туя: «Маклай, тамо-русс!» Ученый подошел к нему и получил несколько кусков мяса на зеленом листе.

Эта церемония как бы свидетельствовала: тамо-русс — равноправный член папуасского общества. А чтобы и остальные знали, что отныне тамо-русс ничем не отличается от папуасов, его станут именовать Туем, а Туя — Маклаем.

Это была большая победа: Миклухо-Маклай обрел права гражданства на Новой Гвинее. Он, как и все, волен решать внутренние дела туземцев, высказываться за мир и войну, разъезжать по стране, вместе с другими заботиться о пропитании населения, участвовать в облавах на диких зверей. Он может выбрать себе жену и поселиться в любой деревне.

От жены Маклай отказался, но зато высказал желание познакомиться с жителями самых отдаленных поселений. Для начала он решил посетить остров Били-Били, или остров «Витязя».

— Мы едем, — коротко сказал он Ульсону. И они на шлюпке отправились в первое свое путешествие по Новой Гвинее. В предрассветной мгле горы казались особенно высокими. Первобытные берега, утопающие в зелени, острые крыши деревень, чуть наклоненные стволы кокосовых пальм, большие пироги, лежащие на песке…

Жители Били-Били восторженно встретили гостей. Женщины беззастенчиво громко выпрашивали бусы, зеркала, цветные тряпки, тормошили Ульсона, который косился на ученого и зябко поводил плечами. Островитяне резко отличались от обитателей Горенду, Гумбу, Бонгу своим нравом: им присущ был юмор, здесь не встречалось хмурых, свирепых лиц. Повсюду слышался смех. Это был народ торговый. Женщины лепили горшки, мужчины строили пироги, занимались выделкой деревянной посуды. Вся продукция острова вывозилась в пирогах на «материк», и там шла бойкая торговля с горцами.