Партнер

Лучшие результаты пытка приносит на третий день. В конце концов не выдерживают и ломаются даже самые стойкие натуры. Боль проходит; жертва с ужасом начинает ждать нового сеанса. Три дня – и большинство упрямцев забывают о гордости, превращаясь в жалкое подобие людей.

Но трех дней в распоряжении Гая не было. Его добыча не захваченный на поле боя пленный – Гаю приходилось иметь дело с гражданином Соединенных Штатов, объявленным ФБР в международный розыск.

Около полуночи Патрика оставили на несколько минут в одиночестве – пусть отойдет немного от боли и подумает об очередном раунде. Тело его было мокрым от пота, ставшая ярко-красной кожа нестерпимо горела. Из-под куска серебристой ленты на груди сочилась кровь: прижатый слишком сильно электрод прожег кожу до мышц. Рот судорожно хватал воздух, попытка провести пересохшим языком по запекшимся губам не принесла никакого облегчения. Нейлоновые веревки до крови стерли запястья и лодыжки.

Вернувшись в комнату, Гай поставил рядом с листом фанеры стул и уселся. Какое-то время тишину в комнате нарушало лишь хриплое дыхание крепко смежившего веки Патрика.

– А ты на редкость упрямый, – наконец бросил Гай.

Молчание.

Первые два часа пытки не принесли ровным счетом ничего. Все вопросы касались только денег. Он не знает, где они находятся, раз за разом звучал один и тот же ответ. Но деньги эти существуют? Нет, выкрикивал он. Что с ними случилось? Он не знает.

Опыт Гая в проведении пыток был весьма ограниченным. Он консультировался у эксперта – настоящего извращенца со сдвинутой психикой, наслаждавшегося причиняемой им болью. Гай читал специальное руководство, однако времени для практических занятий у него не было.

Сейчас, когда Патрик понял, как далеко они могут зайти, было очень важно попробовать разговорить его.

– Где ты находился во время похорон? – поинтересовался Гай.

Мышцы Патрика едва заметно расслабились. В конце концов, речь ведь идет не о деньгах. Несколько секунд он колебался. Какой, собственно говоря, может быть вред от ответа? Все равно он у них в руках, и часы его, похоже, сочтены. Но если не раздражать мучителей понапрасну, не отключат ли они ток?

– В Билокси.

– Прятался?

– Естественно.

– Наблюдая за тем, как твой гроб опускают в могилу?

– Да.

– Откуда?

– Я забрался с биноклем на дерево. – Глаза Патрика были по-прежнему закрыты, кулаки судорожно сжаты.

– Куда ты направился после похорон?

– В Мобил[1].

– Там находилось твое убежище?

– Да, одно из них.

– И долго ты там пробыл?

– Пару месяцев.

– Немало. Где именно в Мобиле ты жил?

– В дешевых мотелях. Приходилось много ездить. Исколесил все побережье залива: Дестин, пляжи, затем назад в Мобил.

– Ты изменил внешность.

– Да. Сбрил усы, перекрасил волосы, сбросил двадцать килограммов.

– И выучил иностранный язык?

– Португальский.

– Значит, ты уже тогда знал, что направишься сюда?

– Куда “сюда”?

– Ну, скажем, в Бразилию.

– Да, мне казалось, это неплохое место.

– Куда ты выехал из Мобила?

– В Торонто.

– Почему Торонто?

– Но ведь куда-то мне же нужно было ехать. Канада – прекрасная страна.

– И в Торонто ты выправил себе новые документы?

– Да.

– Став Денило Силвой?

– Да.

– И ты продолжил там изучать язык?

– Да.

– И еще немного похудел?

– На двенадцать килограммов. – Не открывая глаз, Патрик пытался не думать о боли, не обращать на нее внимания. Наибольшие мучения доставлял ему электрод на груди.

– Сколько времени ты пробыл в Торонто?

– Три месяца.

– Выходит, до июля девяносто второго?

– Что-то вроде того.

– А потом?

– Португалия.

– Почему Португалия?

– А почему бы и нет? Там красиво, к тому же я ни разу там не был.

– Долго ты жил в Португалии?

– Около двух месяцев.

– Что было потом?

– Сан-Паулу.

– Почему?

– В нем двадцать миллионов жителей. Лучшего места, чтобы спрятаться, и не придумаешь.

– И ты пробыл там…

– Год.

– Расскажи, чем ты все это время занимался.

Патрик сделал глубокий вдох и попытался шевельнуть лодыжками, отчего лицо его исказила гримаса. Он мысленно приказал мышцам расслабиться.

– Я затерялся в огромном городе. Нашел преподавателя и довольно скоро в совершенстве овладел языком. Сбросил еще несколько килограммов. Постоянно менял адреса.

– А что ты делал с деньгами?

Пауза. Мышцы вновь напряглись. Где этот дьявольский хромированный рубильник? Ну почему бы им не продолжить болтовню о бегах и погонях, не затрагивая темы денег?

– С какими деньгами? – Патрик постарался вложить в этот вопрос все свое отчаяние.

– Брось, Лэниган! С девятью десятками миллионов, что ты украл у своей фирмы и ее клиента.

– Я уже говорил, вы ошиблись. Я не тот, кто вам нужен.

Резко повернувшись к двери, Гай что-то крикнул, и в комнату тут же вошли его подручные. Врач-бразилец вогнал в вену Патрика два кубика жидкости и вышел. Американцы принялись возиться вокруг аппарата в углу. Кто-то включил магнитофон. Держа в руке коробочку с вертикально поднятым рубильником, Гай со злобной усмешкой склонился над Патриком. Он был исполнен решимости покончить с пленником, если тот не заговорит.

– Деньги были переведены на оффшорный счет твоей фирмы в банке Нассо в десять пятнадцать по Гринвичу двадцать шестого марта тысяча девятьсот девяносто второго года, через сорок пять дней после твоей смерти. В это время ты был там, Патрик. Загорелый мужчина в расцвете лет – у нас есть твои снимки, сделанные установленной в банке камерой. В твоем распоряжении имелись великолепно сработанные бумаги, и очень скоро после того, как деньги прибыли в банк, они исчезли. Кто-то перевел их на Мальту. Это ведь был ты, Патрик. Ты украл их. Так где же они сейчас? Скажи мне, и ты останешься жить.

Патрик бросил последний взгляд на Гая, затем на смертоносный рубильник, вновь закрыл глаза и из последних сил прошептал:

– Я клянусь, что не знаю, о чем вы говорите.

– Патрик, Патрик…

– Не делайте этого! Прошу вас!

– Это только третья позиция, Патрик. Ты прошагал лишь половину пути.

Гай опустил рукоятку, наблюдая за тем, как дрогнуло и забилось в конвульсиях обнаженное тело.

Легкие Патрика исторгли леденящий душу вопль, от которого у расположившихся на крыльце вместе с Осмаром бразильцев волосы встали дыбом. Разговор оборвался. Кое-кто беззвучно повторял слова молитвы.

У пыльной дороги, в сотне метров от хижины, с карабином в руке сидел на посту еще один бразилец. Движения по Дороге не было никакого: ближайший населенный пункт находился в нескольких километрах. Услышав жуткий вопль, краткую молитву прочитал и он.

Глава 4

После четвертого или пятого звонка, сделанных от соседей, миссис Стефано все же подошла к ограде. Джеку пришлось сказать ей правду: трое одетых в темные костюмы мужчин, прохаживавшихся рядом со стоящей напротив их дома машиной, – сотрудники ФБР. Джек объяснил жене причину их появления. Он открыл ей почти все, что касалось Патрика Лэнигана, тем самым серьезно нарушив профессиональную этику. Миссис Стефано не задала ему ни одного вопроса.

Ей не было никакого дела до того, чем муж занимается в офисе. Однако мнение соседей было для миссис Стефано далеко не безразлично. В конце концов, они живут в Фоллз-Черч, а люди здесь всегда найдут повод посудачить.

В полночь миссис Стефано отправилась в спальню. Джек дремал на диване в гостиной, каждые полчаса поднимаясь, чтобы в щелку между шторами посмотреть, что происходит на улице. Но к трем часам ночи, когда в дверь позвонили, его все-таки сморил сон.

Одернув фланелевую пижаму, Джек направился к двери.

На пороге стояли четверо мужчин, в одном из которых он с первого взгляда узнал Гамильтона Джейнса, заместителя директора ФБР, второго человека в Бюро, жившего всего в трех кварталах от дома Стефано. Джейнс был членом того же гольф-клуба, что и Стефано, но познакомиться им не пришлось.

1

Город на юго-западе штата Алабама