Страница 31 из 31
В.Р. и И.П. обратились в суд с иском к Ю.С. о продлении срока принятия наследства после их отца В.К., умершего в мае 2000 г., об установлении факта принятия наследства после смерти отца и о признании за каждым истцом права собственности на 1/3 доли квартиры, принадлежавшей В.К. При этом истцы ссылались на пропуск срока принятия наследства по уважительной причине, так как они не знали, что спорная квартира была приватизирована их отцом в 1993 году, а своевременно к нотариусу они не имели возможности обратиться, поскольку В.Р. работала в представительстве английской фирмы и в 2000 году вынуждена была часто выезжать в командировки, а И.П. имеет двоих детей, которые в 2000 году часто болели. Истцы также указывали, что они фактически приняли наследство, поскольку после смерти В.К. его супруга Л.С. передала им часть вещей отца. После смерти Л.С. спорная квартира в порядке наследования по закону перешла к ее сыну Ю.С. Решением Тимирязевского районного суда г. Москвы от 23 января 2004 г. В.Р. и И.П. был продлен срок для принятия наследства после смерти их отца В.К.; был установлен факт принятия В.Р. и И.П. наследства; за В.Р. и И.П. было признано за каждой право собственности на 1/3 доли спорной квартиры...; за Ю.С. было признано право собственности на 1/3 доли спорной квартиры в порядке наследования по закону после смерти его матери Л.С., умершей в апреле 2004 г. Определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12 июля 2004 г. решение было оставлено без изменения. В порядке надзора дело было 8 декабря 2004 г. передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум Московского городского суда оставил без изменения решение Тимирязевского районного суда от 23 января 2004 г. и Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12 июля 2004 г., а надзорную жалобу – без удовлетворения. Президиум отметил, что суд исследовал имеющие значение для дела обстоятельства и признал причины пропуска срока для принятия наследства уважительными. Законы, которыми руководствовался суд первой инстанции, применены судом в соответствии с установленными правоотношениями. Судом были исследованы все предусмотренные нормами материального права доказательственные факты, наличие которых влияет на исход дела.
Надзорная инстанция, проверяя материалы данного дела, не нашла оснований для пересмотра состоявшихся по делу судебных решений, однако решение надзорной инстанции позволяет поставить два вопроса, лежащих в материально-правовой плоскости.
Во-первых, истцы обратились в районный суд по крайней мере с двумя взаимоисключающими требованиями: о продлении им срока для принятия наследства и о признании факта принятия ими наследства, выразившегося в принятии ими во владение некоторых вещей своего отца. Таким образом, истицы, с одной стороны, требовали подтверждения своевременного принятия ими наследства после смерти отца, а с другой стороны, просили о продлении им срока на принятие этого наследства, пропущенного по уважительной причине. Фактическое вступление наследников во владение наследственным имуществом является одним из способов принятия наследства, который осуществляется без обращения к нотариусу (ч. 2 ст. 546 ГК РСФСР, п. 2 ст. 1153 ГК). Лица, совершившие действия (в рассматриваемом деле – принятие истицами личных вещей отца, переданных его женой), свидетельствующие о фактическом принятии наследства, считаются принявшими наследство. В этом случае нет оснований для подачи в суд требования о продлении срока на принятие наследства. Таким образом, приняв некоторые вещи своего отца, истицы своевременно выразили намерение принять наследство, и суд, следовательно, признав это обстоятельство, должен был лишь надлежащим образом разделить между наследниками В.К. первой очереди – двумя дочерьми и женой – имущество, о принадлежности которого наследодателю истицам не было известно в момент принятия ими наследства после смерти В.К. Однако суд, как следует из материалов дела, признав факт принятия истицами наследства, исследовал также и вопрос об уважительности причин пропуска ими срока принятия наследства и, признав эти причины уважительными, продлил истицам срок на принятие наследства. По нашему мнению, решение суда в части продления истицам срока на принятие наследства противоречит той его части, в которой истицы признаны фактически принявшими наследство: если наследство должным образом принято, нет оснований для продления срока на его принятие по той простой причине, что в случае своевременного принятия наследства срок для принятия пропущен не был, а поэтому и не может быть восстановлен. К сожалению, ни в решении Тимирязевского районного суда, ни в решении Президиума Московского городского суда не приведены какие-либо доводы, обосновывающие восстановление срока на принятие наследства при наличии доказательств о своевременном волеизъявлении истиц на принятие наследства.
Во-вторых, вызывает сомнения обоснованность признания судом уважительными причин пропуска истицами срока для принятия наследства. Как следует из обстоятельств дела, обе истицы знали об открытии наследства, так как ими были приняты во владение отдельные вещи их отца. Таким образом, при определении уважительности причин пропуска срока речь может идти только о физической невозможности принятия истицами наследства. Суд признал уважительной причину пропуска срока В.Р., которая работала в представительстве английской фирмы и в 2000 году вынуждена была часто выезжать в командировки. Из решения Президиума не ясно, была ли это длительная командировка, покрывшая собой необходимый для принятия наследства срок, однако указание на то, что истица выезжала в командировки в 2000 году «часто», свидетельствует о том, что этих командировок было несколько, и, во всяком случае, очевидно, не менее трех, а следовательно, ни одна из них не могла перекрыть собою установленный законом срок для принятия наследства. Суд признал уважительной причину пропуска срока истицей И.П., имевшей двоих детей, «которые в 2000 году часто болели». С этим доводом также трудно согласиться, так как из материалов дела не следует, что указанное обстоятельство препятствовало истице своевременно обратиться в нотариальную контору с заявлением о принятии наследства. Обоснованность доводов истиц об уважительности пропуска ими срока для принятия наследства вызывает сомнение еще и потому, что в 2000 году еще не действовало правило п. 1 ст. 1153 ГК о нотариальном удостоверении подписи наследника на заявлении о принятии наследства, передаваемом нотариусу другим лицом или пересылаемом ему по почте, а нотариальная практика допускала подачу заявления о принятии наследства в этих случаях и без нотариального удостоверения подписи наследника, лишь бы это заявление было подано нотариусу в течение срока, установленного законом для принятия наследства. Следовательно, необходимые формальности считались бы соблюденными, если бы истицы направили нотариусу простые письма с заявлением о принятии ими наследства. Справедливости ради надо отметить, что если бы дело о восстановлении срока на принятие наследства рассматривалось бы в отношении наследства, к которому подлежало применению новое наследственное законодательство, указанная нотариальная практика уже не могла бы приниматься в расчет, так как прямо противоречила бы императивной норме закона о нотариальном засвидетельствовании подписи наследника, передающего заявление о принятии наследства не непосредственно, а через других лиц или по почте (абз. 2 п. 1 ст. 1153 ГК). В этом случае, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, возможно было бы дать и иную оценку тем причинам, на которые истицы ссылались в обоснование уважительности пропуска ими срока на принятие наследства. Оценивая же обстоятельства дела в контексте действовавшего на момент открытия наследства законодательства и правоприменительной, в том числе нотариальной, практики, следует подчеркнуть, что из материалов дела не усматривается, что обстоятельства, на которые ссылались истицы, объективно препятствовали каждой из них своевременно заявить о принятии наследства даже путем простого письменного заявления, направленного нотариусу по почте. Иначе говоря, сами по себе обстоятельства, оправдывающие более или менее длительное отсутствие наследников в месте ведения наследственного дела, равно как и болезнь их ближайших родственников, не могут и не должны приниматься судом во внимание при отсутствии доказательств о том, что соответствующие обстоятельства объективно препятствовали их надлежащему волеизъявлению. В рассматриваемом деле такие доказательства не приведены.