Чаща

— Известно.

Бедфорд откинулся на спинку стула.

— Так скажите мне, мистер Коупленд. Какие новые обстоятельства вдруг открылись?

— Джил Перес.

— И что нового вы узнали?

— Он не погиб в ту ночь. Он умер на этой неделе.

Бедфорд подался вперед:

— Простите?

Я рассказал ему о Маноло Сантьяго. На лице специального агента Бедфорда отражался не скепсис, нет — он смотрел на меня так, будто я пытался убедить его, что пасхальный кролик существует в реальной жизни.

— Давайте убедимся, правильно ли я вас понял, — сказал он, едва я замолчал. Официантка принесла кофе. Бедфорд не добавил в чашку ни сахара, ни молока. Аккуратно, чтобы в нее не попали кончики усов, поднес ко рту. — Родители Переса отрицают, что это их сын. Отдел по расследованию убийств не верит, что это он. И вы говорите мне…

— Это он.

Бедфорд рассмеялся:

— Думаю, вы отняли у меня достаточно много времени, мистер Коупленд. — Он поставил чашку, начал подниматься со стула.

— Я знаю, что это он. Сбор доказательств — вопрос времени.

Бедфорд снова сел.

— Вот что я вам скажу. Давайте сыграем в вашу игру. Допустим, это действительно Джил Перес. Допустим, он выжил в ту ночь.

— Хорошо.

— Это не снимает обвинений с Уэйна Стюбенса. Отнюдь. Многие, — теперь он сурово смотрел на меня, — верили, что Стюбенс был лишь соучастником в первых убийствах. Вы сами спросили, как он смог убить столько человек. Что ж, возможно, они действовали вдвоем и жертв было три. Такое гораздо легче представить, не так ли?

— То есть теперь вы думаете, Стюбенс и Перес действовали в паре?

— Нет. Черт, я даже не верю, что Перес выжил в ту ночь. Я просто рассматриваю разные версии. Исхожу из того, что в морге на Манхэттене действительно лежит тело Джила Переса.

Я высыпал в кофе пакетик сахара, плеснул молока.

— Вы знакомы с творчеством сэра Артура Конан Дойла?

— Он писал про Шерлока Холмса.

— Именно. Одна из аксиом Холмса звучит так: «Большая ошибка — выдвигать версии, не располагая фактами… потому что факты начинают подгонять к версиям, вместо того чтобы выдвигать версии на основе фактов».

— Вы испытываете мое терпение, мистер Коупленд.

— Я дал вам новый факт. И вместо того, чтобы вновь подумать о том, что в действительности произошло, вы сразу нашли способ встроить этот факт в вашу версию.

Он строго смотрел на меня. Я его не винил. Надавил очень уж сильно, но другого пути не видел.

— Вам что-нибудь известно о прошлом Стюбенса? — наконец спросил он.

— Самая малость.

— Он идеально соответствует характерологическому профилю.

— Профили не вещественные доказательства.

— Но они помогают. К примеру, вы знаете, что в округе пропадали животные, когда Стюбенс был подростком?

— Правда? Что ж, этой улики мне определенно недоставало.

— Могу я привести пример?

— Будьте любезны.

— У нас есть свидетель. Чарли Кейдисон. Раньше он ничего не говорил, поскольку очень боялся. В шестнадцать лет Уэйн Стюбенс зарыл в землю маленькую белую собачку… не помню породу… что-то французское.

— Бишон-фризе?

— Совершенно верно. Он зарыл собачку по шею. Над землей торчала только голова. Собачка не могла шевельнуться.

— Кошмар.

— Еще нет, дальше — хуже.

Бедфорд еще раз аккуратно отпил кофе. Я ждал. Он поставил чашку, промокнул губы салфеткой.

— Закопав собачку, ваш давний друг по лагерю пошел к Кейдисонам. У них была самоходная газонокосилка с сиденьем, на которой ездят по лужайке. Он попросил разрешения взять ее… — Бедфорд замолчал и пристально посмотрел на меня.

— Вас понял, — кивнул я.

— У меня есть и другие подобные примеры. С десяток.

— Однако Уэйн Стюбенс устроился в этот лагерь вожатым.

— Большой сюрприз. Я хочу сказать, что Айра Силверстайн считал ниже своего достоинства проверять прошлое кандидатов на ту или иную должность.

— И никто не подумал о Стюбенсе после этих убийств?

— Этого мы не знаем. Сначала «Лагерем ПЛЮС» занимались местные правоохранительные органы, не мы. Дело не вышло на федеральный уровень. И все слишком боялись, чтобы рассказать о юношеских годах Стюбенса. Как Чарли Кейдисон. Вы должны помнить: Стюбенс из богатой семьи. Его отец умер, но мать защищала мальчика, откупалась от всех, кто на него жаловался. Между прочим, очень его опекала. И придерживалась строгих правил, не давала парню никаких поблажек.

— Еще один штрих характерологического профиля серийного убийцы?

— Речь не просто о профиле, мистер Коупленд. Факты вам известны. Он жил в Нью-Йорке, однако каким образом оказался в тех самых местах, в Виргинии, Индиане, Пенсильвании, где произошли убийства? Какова вероятность его случайного появления там? И разумеется, улики: после получения ордера мы нашли вещи жертв на принадлежащей ему земле.

— Не всех жертв.

— Хватило и этого.

— И все-таки ни одна из вещей не принадлежала первым четырем жертвам.

— Правильно.

— Почему?

— Могу предложить только догадку. Стюбенс, вероятно, торопился. На то, чтобы избавиться от тел, требовалось время, которого ему катастрофически не хватало.

— Опять создается ощущение, что вы подгоняете факты.

Он откинулся на спинку стула и всмотрелся в меня:

— А какова ваша версия, мистер Коупленд? Мне не терпится ее услышать.

Я промолчал.

Он раскинул руки.

— Этот серийный убийца, который перерезал глотки отдыхающим в летних лагерях в Индиане и Виргинии, мог быть вожатым летнего лагеря, где по крайней мере двум жертвам перерезали горло?

Он все говорил правильно. Я с самого начала думал об этом и не мог уйти от утвердительного ответа.

— Вам известны факты. Вы прокурор. Скажите мне, что, по-вашему, там произошло?

Я думал. Он ждал. Я подумал еще.

— Пока не знаю. Может, пока рано выдвигать версии. Может, нам нужно собрать побольше фактов.

— И пока вы будете это делать, тип вроде Уэйна Стюбенса убьет еще нескольких отдыхающих.

И тут он был прав. Я подумал об уликах против Дженретта и Маранца. Если уж смотреть на ситуацию объективно, против Уэйна Стюбенса улик набиралось куда больше.

Во всяком случае, раньше все выглядело именно так.

— Он не убивал Джила Переса.

— Я вас слышал. Так давайте уберем его из уравнения, хотя бы в рамках нашей дискуссии. Он не убивал этого Переса. — Бедфорд вскинул руки. — И с чем вы тогда остаетесь?

Что я мог на это сказать? Что все-таки произошло с моей сестрой? Этот вопрос по-прежнему требовал ответа.

Глава 29

Часом позже я сидел в самолете. Двери еще не закрыли, когда позвонила Мьюз.

— Как прошла встреча со Стюбенсом? — спросила она.

— Расскажу позже. Как суд?

— Насколько я слышала, новые ходатайства и никакого движения вперед. Постоянно твердили «на рассмотрении». Это же чертовски скучно, быть адвокатом. Как у тебя в такие дни не лопаются мозги?

— Привыкаешь, знаешь ли. Что еще?

— Ничего, но завтра заседания не будет. В четверг судья хочет видеть заинтересованные стороны у себя с самого утра.

— Зачем?

— Из-за всех этих ходатайств, которые «на рассмотрении». Твой помощник полагает, что это очередная задержка и она не повлияет на исход процесса. Слушай, я нашла для тебя кое-что еще.

— Что?

— Наш лучший компьютерщик поработал с сочинениями, посланными твоей подруге Люси.

— И?..

— Поначалу он не нашел ничего нового.

— Что значит «поначалу»?

— Я получила его отчет, сделала несколько звонков, кое в чем покопалась. И нарыла нечто очень интересное.

— Что именно?

— Думаю, я знаю, кто отправил ей эти сочинения.

— Кто?

— Блэкберри при тебе?

— Да.

— Материалов много. Думаю, лучше направить их электронным письмом.

— Хорошо.

— Больше не хочу ничего говорить. Любопытно посмотреть, придешь ли ты к тому же выводу, что и я.